Я испытал такой прилив самодовольства, что мой дядя Рон только бы за голову схватился.
— Ух ты-и! — воскликнула Мэриголд. Потом перевела дух и добавила: — О, господи!
Похоже было, что она никак не может решить, нравится оно ей или нет.
Ожерелье, придуманное три с половиной тысячи лет назад, состояло из двадцати пластинок темно-синего стекла и стекла цвета морской волны, соединенных полосками расплавленного золота. Каждая пластинка была в два дюйма — пять сантиметров — длиной, а шириной в ноготь большого пальца. На каждой красовался узор в форме цветка. Когда ожерелье надевалось на шею, пластинки, нанизанные через отверстия в одной из коротких сторон, расходились, подобно солнечным лучам, и цветки, расположенные внизу, прилегали к груди. Вещь была по-своему варварская, пышная и довольно-таки тяжелая. Так что я понимал Бомбошку, которой не захотелось его носить — Бомбошка-то была достаточно хрупкая.
Придя в себя, Мэриголд спросила, видел ли его Мартин.
— Видел, — кивнул я. — Он думал, что оно пойдет Бомбошке, но Бомбошка предпочла сапоги.
Я одолжил ожерелье Мартину, не ставя никаких особых условий, и он показывал его друзьям в жокейской раздевалке. Так что это ожерелье видели десятки людей.
Мэриголд снова умолкла, что было почти невероятно. Она молча смотрела, как я прячу ожерелье и убираю бархатную коробку обратно в сейф. В сейфе лежали также бумаги, которые я на всякий случай лишний раз проверил: завещание, страховой полис, документы на дом на холме — короче, вся та бумажная шелуха, которая тянется за любым человеком. А вот кассеты с инструкциями нет как не было.
Я еще раз тщательно перебрал стопку конвертов.
Нет, кассеты не было. Я насмешливо подумал, что украсть кассету — это еще не все. Даже если тщательно следовать указаниям, которые на ней содержатся, изготовить такое ожерелье будет отнюдь не просто. Я отчасти потому и хранил эту кассету, что процесс, запечатленный на ней, стоил мне нескольких часов тяжкого труда.
Служащие банка заперли все как полагается, вернули мне мой ключ, и Мэриголд величественно повелела Уортингтону везти нас обратно в «Стекло Логана». Отдав этот приказ, она снова умолкла. К тому же ее потребление джина снизилось практически до нуля.
Вернувшись в магазин, Мэриголд принялась расхаживать по ярко освещенной галерее так, будто была здесь впервые. Наконец она остановилась перед крыльями Кэтрин и обратилась к нам всем — Уортингтону, Айришу, Гикори, Памеле Джейн и мне — таким тоном, будто разговаривала с первоклашками. Она сказала, что нам очень повезло, что мы работаем в мастерской, которая уже сейчас пользуется мировой известностью. И что она намерена поднять нашу репутацию на новую высоту, потому что…
— Джерард, — она послала мне воздушный поцелуй, — разумеется, с вашей помощью, сделает для меня прекрасное ожерелье, которое я назову «Рыцарским трофеем Мэриголд», и я намерена ежегодно вручать это ожерелье победителю стипль-чеза в Челтнеме в канун Нового года, в память о моем зяте, Мартине Стакли! Вот! — И она торжественно раскинула руки. — Ну, как вам эта идея?
Мы молча глазели на нее. Все были ошарашены.
— Ну, Джерард, что скажете?
Я не сказал: «Это чересчур. Даже слишком». Но думал я именно так.
— Вот видите! — торжествующе продолжала Мэриголд. — Это выгодно всем! К вам будут ломиться толпами!
Даже если не считать проблем со страховкой — а проблемы будут, и крупные, — всегда существует вероятность, что кто-нибудь не слишком щепетильный попытается подменить античное ожерелье современным. В результате Мэриголд светят еще и проблемы с законом…
— По-моему, идея превосходная! — сказала Памела Джейн. Прочие заулыбались и закивали. Даже Уортингтон не забил тревогу.
Мэриголд, увлеченная планом, который пришел ей в голову за десять минут до того, принялась поспешно разрабатывать детали. Она сейчас позвонит в челтнемскую комиссию по призам… а Джерард пусть немедленно берется за работу… надо уведомить прессу…
Я слушал вполуха. Копия украшения стоимостью в миллион фунтов никак не годится для того, чтобы быть призом. Памятный кубок в честь Мартина, до которого у меня, кстати, все никак не дойдут руки, подошел бы куда лучше. Хрустальные призы — вещь достаточно распространенная, и, если бы мне было поручено изготовить нечто подобное, это действительно пошло бы на пользу моей репутации.
Айриш в порыве энтузиазма потряс руку Мэриголд, чем несказанно удивил почтенную леди. Гикори сиял. Идея приза в виде ожерелья в «Стекле Логана» была принята на ура. Однако челтнемская комиссия может и не согласиться…
Впрочем, челтнемской комиссии не позволили долго пребывать в неведении. Мэриголд прямо от меня позвонила весьма высокопоставленному ипподромскому начальству и убедила его представителя немедленно приехать в «Стекло Логана».
Часом позже неотразимая Мэриголд уже приветствовала фамильярным поцелуем челтнемское начальство по имени Кеннет Трабшоу. Она так торопилась объяснить, в чем дело, что даже не успела представить ему Айриша, Гикори и Памелу Джейн.
Представитель высших эшелонов ипподромской власти поздоровался со мной вежливым кивком. Он знал меня в лицо, но до сих пор мы ни разу не разговаривали. Однако Мэриголд быстро исправила это упущение.
— Дорогуша, вы ведь знакомы с Джерардом Логаном?
— Э-э… да, разумеется.
— Так вот, Джерард сделал это ожерелье — сказочное, просто сказочное! Вам непременно следует на него посмотреть — это тут рядом, в банке…
Все присутствующие поглядели на часы. Банк закрылся за пять минут до того. Мэриголд приуныла. Она в своем воодушевлении не замечала хода времени.
Я скромно предложил мистеру Трабшоу посмотреть другие сделанные мною вещи, чтобы его поездка оказалась не совсем уж напрасной.
— Ну что вы, дорогуша! В ожерелье больше золота, а ведь это должен быть золотой приз…
Однако Кеннет Трабшоу все же отправился в галерею — скорее из вежливости, чем потому, что ему действительно было интересно. Однако, сделав несколько шагов, он, к большому моему облегчению, замер на месте, потом подошел к крыльям Кэтрин и остановился перед ними.
— А сколько стоит эта вещь? — спросил он. — Тут нет ценника.
— Эта вещь продана, — ответил я. Мои помощники ужасно удивились.
— Жаль, жаль, — заметил Трабшоу.
— Золота маловато, — пожаловалась Мэриголд.
Я кашлянул.
— Однажды я сделал лошадь, берущую барьер, — сообщил я. — Барьер был золотой, и копыта лошади тоже. Сама лошадь была хрустальная, а земля, основание статуэтки, — из черного стекла с золотыми крапинками.
— А где она теперь? — спросил Кеннет.
— В Дубае.
Он улыбнулся.
— Так как же насчет ожерелья? — настойчиво осведомилась Мэриголд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Ух ты-и! — воскликнула Мэриголд. Потом перевела дух и добавила: — О, господи!
Похоже было, что она никак не может решить, нравится оно ей или нет.
Ожерелье, придуманное три с половиной тысячи лет назад, состояло из двадцати пластинок темно-синего стекла и стекла цвета морской волны, соединенных полосками расплавленного золота. Каждая пластинка была в два дюйма — пять сантиметров — длиной, а шириной в ноготь большого пальца. На каждой красовался узор в форме цветка. Когда ожерелье надевалось на шею, пластинки, нанизанные через отверстия в одной из коротких сторон, расходились, подобно солнечным лучам, и цветки, расположенные внизу, прилегали к груди. Вещь была по-своему варварская, пышная и довольно-таки тяжелая. Так что я понимал Бомбошку, которой не захотелось его носить — Бомбошка-то была достаточно хрупкая.
Придя в себя, Мэриголд спросила, видел ли его Мартин.
— Видел, — кивнул я. — Он думал, что оно пойдет Бомбошке, но Бомбошка предпочла сапоги.
Я одолжил ожерелье Мартину, не ставя никаких особых условий, и он показывал его друзьям в жокейской раздевалке. Так что это ожерелье видели десятки людей.
Мэриголд снова умолкла, что было почти невероятно. Она молча смотрела, как я прячу ожерелье и убираю бархатную коробку обратно в сейф. В сейфе лежали также бумаги, которые я на всякий случай лишний раз проверил: завещание, страховой полис, документы на дом на холме — короче, вся та бумажная шелуха, которая тянется за любым человеком. А вот кассеты с инструкциями нет как не было.
Я еще раз тщательно перебрал стопку конвертов.
Нет, кассеты не было. Я насмешливо подумал, что украсть кассету — это еще не все. Даже если тщательно следовать указаниям, которые на ней содержатся, изготовить такое ожерелье будет отнюдь не просто. Я отчасти потому и хранил эту кассету, что процесс, запечатленный на ней, стоил мне нескольких часов тяжкого труда.
Служащие банка заперли все как полагается, вернули мне мой ключ, и Мэриголд величественно повелела Уортингтону везти нас обратно в «Стекло Логана». Отдав этот приказ, она снова умолкла. К тому же ее потребление джина снизилось практически до нуля.
Вернувшись в магазин, Мэриголд принялась расхаживать по ярко освещенной галерее так, будто была здесь впервые. Наконец она остановилась перед крыльями Кэтрин и обратилась к нам всем — Уортингтону, Айришу, Гикори, Памеле Джейн и мне — таким тоном, будто разговаривала с первоклашками. Она сказала, что нам очень повезло, что мы работаем в мастерской, которая уже сейчас пользуется мировой известностью. И что она намерена поднять нашу репутацию на новую высоту, потому что…
— Джерард, — она послала мне воздушный поцелуй, — разумеется, с вашей помощью, сделает для меня прекрасное ожерелье, которое я назову «Рыцарским трофеем Мэриголд», и я намерена ежегодно вручать это ожерелье победителю стипль-чеза в Челтнеме в канун Нового года, в память о моем зяте, Мартине Стакли! Вот! — И она торжественно раскинула руки. — Ну, как вам эта идея?
Мы молча глазели на нее. Все были ошарашены.
— Ну, Джерард, что скажете?
Я не сказал: «Это чересчур. Даже слишком». Но думал я именно так.
— Вот видите! — торжествующе продолжала Мэриголд. — Это выгодно всем! К вам будут ломиться толпами!
Даже если не считать проблем со страховкой — а проблемы будут, и крупные, — всегда существует вероятность, что кто-нибудь не слишком щепетильный попытается подменить античное ожерелье современным. В результате Мэриголд светят еще и проблемы с законом…
— По-моему, идея превосходная! — сказала Памела Джейн. Прочие заулыбались и закивали. Даже Уортингтон не забил тревогу.
Мэриголд, увлеченная планом, который пришел ей в голову за десять минут до того, принялась поспешно разрабатывать детали. Она сейчас позвонит в челтнемскую комиссию по призам… а Джерард пусть немедленно берется за работу… надо уведомить прессу…
Я слушал вполуха. Копия украшения стоимостью в миллион фунтов никак не годится для того, чтобы быть призом. Памятный кубок в честь Мартина, до которого у меня, кстати, все никак не дойдут руки, подошел бы куда лучше. Хрустальные призы — вещь достаточно распространенная, и, если бы мне было поручено изготовить нечто подобное, это действительно пошло бы на пользу моей репутации.
Айриш в порыве энтузиазма потряс руку Мэриголд, чем несказанно удивил почтенную леди. Гикори сиял. Идея приза в виде ожерелья в «Стекле Логана» была принята на ура. Однако челтнемская комиссия может и не согласиться…
Впрочем, челтнемской комиссии не позволили долго пребывать в неведении. Мэриголд прямо от меня позвонила весьма высокопоставленному ипподромскому начальству и убедила его представителя немедленно приехать в «Стекло Логана».
Часом позже неотразимая Мэриголд уже приветствовала фамильярным поцелуем челтнемское начальство по имени Кеннет Трабшоу. Она так торопилась объяснить, в чем дело, что даже не успела представить ему Айриша, Гикори и Памелу Джейн.
Представитель высших эшелонов ипподромской власти поздоровался со мной вежливым кивком. Он знал меня в лицо, но до сих пор мы ни разу не разговаривали. Однако Мэриголд быстро исправила это упущение.
— Дорогуша, вы ведь знакомы с Джерардом Логаном?
— Э-э… да, разумеется.
— Так вот, Джерард сделал это ожерелье — сказочное, просто сказочное! Вам непременно следует на него посмотреть — это тут рядом, в банке…
Все присутствующие поглядели на часы. Банк закрылся за пять минут до того. Мэриголд приуныла. Она в своем воодушевлении не замечала хода времени.
Я скромно предложил мистеру Трабшоу посмотреть другие сделанные мною вещи, чтобы его поездка оказалась не совсем уж напрасной.
— Ну что вы, дорогуша! В ожерелье больше золота, а ведь это должен быть золотой приз…
Однако Кеннет Трабшоу все же отправился в галерею — скорее из вежливости, чем потому, что ему действительно было интересно. Однако, сделав несколько шагов, он, к большому моему облегчению, замер на месте, потом подошел к крыльям Кэтрин и остановился перед ними.
— А сколько стоит эта вещь? — спросил он. — Тут нет ценника.
— Эта вещь продана, — ответил я. Мои помощники ужасно удивились.
— Жаль, жаль, — заметил Трабшоу.
— Золота маловато, — пожаловалась Мэриголд.
Я кашлянул.
— Однажды я сделал лошадь, берущую барьер, — сообщил я. — Барьер был золотой, и копыта лошади тоже. Сама лошадь была хрустальная, а земля, основание статуэтки, — из черного стекла с золотыми крапинками.
— А где она теперь? — спросил Кеннет.
— В Дубае.
Он улыбнулся.
— Так как же насчет ожерелья? — настойчиво осведомилась Мэриголд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63