– Да, понимала.
– Вы знали, что бьете его ножом?
– Да, знала.
– Вы намеренно убили его ножом?
– Я намеренно убила его ножом.
– А после всего вы понимали, что вы его убили?
– Я понимала, что он сдох, скотина.
– Что вы сделали дальше?
– Мой старший сын. Питер, вошел на кухню. Мой мальчик. Он закричал на меня, он все хотел спросить, что я сделала, он кричал и кричал на меня. Я его тоже ударила, чтобы он заткнулся. Он тоже был гаденышем, этот Питер.
– Вы осознавали, что вы делали, и на этот раз?
– Я понимала, что я делаю. Его я ударила один раз, поперек горла.
– Что произошло потом, миссис Мартин?
– Я пошла в спальню, где спали мои дочери. Сначала я зарезала Энни, потом Абигайл.
– Куда вы их ударили, миссис Мартин?
– В лицо, обеих в лицо.
– Сколько раз?
– Энни, наверное, два раза, а Абигайл только раз.
– Зачем вы это сделали, миссис Мартин?
– Кто о них позаботится, когда меня не будет? – ни к кому не обращаясь, произнесла она.
– Вы бы хотели что-нибудь добавить? – спросил Клинг.
– Мне нечего добавить. Я правильно сделала.
Полицейские отошли от стола. Оба были бледны.
– О, Боже! – прошептал О'Брайен.
– Да, – отозвался Клинг. – Давай прямо сейчас позвоним дежурному в прокуратуру, пусть зафиксирует полное признание.
– Не моргнув глазом уложила четверых, – покачал головой О'Брайен и направился к стенографисту, печатавшему признание миссис Мартин.
Зазвонил телефон. Клинг подошел к столу и взял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг.
– Это Доннер.
– Да, Толстяк?
– Я, похоже, кое-что узнал об этих тачках.
– Давай.
– Одну угнали с Четырнадцатой улицы. По моим сведениям, это было вчера утром. Совпадает?
– Я проверю по оперативке. Давай дальше.
– Она уже в кювете, – продолжал Доннер. – Только entre nous. Я не хочу никаких неприятностей из-за этого. Угнал обычный фрайер, мать продаст за копейку. Он не любит ниггеров, четыре года назад в уличной драке убил двоих, но вышел сухим. Может, подмазал следователя, а, Клинг?
– В этом городе невозможно подкупить отдел убийств, и ты это знаешь, Доннер.
– Серьезно? Удивительно! По-моему, здесь можно кого угодно купить за пару долларов.
– Его имя?
– Дэнни Райдер, Гровер-авеню, 3541, у парка. Но его там уже нет.
– Где его искать?
– Десять минут назад он был в ночном баре на Мэйсон, бар «Феличиа». Идешь за ним?
– Иду.
– Возьми оружие, – посоветовал Доннер.
Было без четверти пять, когда Клинг подошел к «Феличиа». Там сидело человек семь. Он сначала рассмотрел бар через окно, потом расстегнул третью пуговицу плаща, открыл кобуру, проверил, свободно ли выходит револьвер, сунул его обратно и вошел в бар.
В нос ударил застоявшийся запах сигаретного дыма, пива, пота и дешевых духов. В обитой кожей кабинке пуэрториканка о чем-то шепталась с моряком. Другой моряк склонился над музыкальным автоматом, внимательно обдумывая свой следующий выбор; на его лицо падали оранжевые, красные, зеленые всполохи светомузыки. Усталая, жирная пятидесятилетняя блондинка сидела в дальнем конце бара, следя за моряком с таким видом, точно нажатие следующей кнопки могло разрушить весь мир. Бармен протирал стаканы. Он взглянул на вошедшего Клинга и немедленно узнал в нем слугу закона. В противоположном конце бара сидели двое мужчин.
Один из них был одет в голубую водолазку, серые брюки и походные ботинки. Его каштановые волосы были коротко пострижены на армейский манер. На другом мужчине была светло-коричневая куртка с надписью «ORIOLES, SAC» на спине. Короткоостриженный что-то тихо сказал, другой прыснул. За стойкой позвякивали стаканы, которые бармен расставлял на полке. Музыкальный автомат, наконец, разразился звуками. Джими Хендрикс исполнял «Все на сторожевой башне». Клинг подошел к двум мужчинам.
– Кто из вас Дэнни Райдер? – спросил он.
Коротковолосый оглянулся:
– А ты кто будешь?
– Полиция, – ответил Клинг. Тот, что в коричневой куртке, вскочил с пистолетом в руке. Глаза Клинга удивленно распахнулись. Грохнул выстрел.
Некогда было не то что думать – некогда было дышать. Близкий выстрел прозвучал оглушительно громко, кислая вонь от сгоревшего пороха ударила в ноздри. Молниеносное счастливое осознание того, что он все еще жив, что пуля каким-то образом прошла мимо, только проскользнуло где-то на границе разума; все остальное произошло рефлекторно. Он нажал на курок, едва вырвав револьвер из кобуры, целясь в коричневую куртку; одновременно ударил в грудь плечом коротковолосого, сбив его со стула. Человек в коричневой куртке с перекошенным от боли лицом снова поднимал пистолет. Клинг выстрелил опять, нажав на спуск без всякой злости. Затем круто повернулся к коротковолосому, скрючившемуся на полу у стойки.
– Встать! – рявкнул Клинг.
– Не стреляй.
– Встать, сука!
Он рывком поднял человека на ноги, швырнул его к стойке, уткнул дуло револьвера в голубую водолазку, пробежал рукой у того под мышками и между ногами, тогда как коротковолосый все повторял:
– Не стреляй, пожалуйста. Не стреляй, пожалуйста.
Клинг оставил его и подошел к коричневой куртке.
– Это Райдер?
– Да.
– Ты кто?
– Фрэнк... Фрэнк Пасквэйл. Слушай, я...
– Замолкни, Фрэнк, – рыкнул Клинг. – Руки за спину, живо!
Клинг отстегнул наручники от пояса, защелкнул их на запястьях Пасквэйла и только тогда заметил, что Джими Хендрикс еще поет, моряки сидят с побелевшими лицами, пуэрториканка визжит, у жирной блондинки отвалилась челюсть, бармен замер со стаканом в одной руке и салфеткой в другой.
– О'кей, – хрипло выдохнул Клинг. – О'кей, – и вытер лоб.
* * *
Тимоти Аллен Меймз был сорокалетним человеком с круглым животиком, густыми черными усами, гривой черных длинных волос и карими глазами, в которых не было и тени сна, хотя стрелки на часах показывали только пять минут шестого утра. Он быстро открыл дверь, как будто и не спал, потребовал предъявить удостоверения, затем попросил полицейских подождать минуту. Тимоти прикрыл дверь, но вскоре вернулся, одетый в халат поверх полосатой пижамы.
– Вас зовут Тимоти Аллен Меймз? – спросил Карелла.
– Это я, – буркнул Меймз, – немного поздновато для визитов, вам не кажется?
– Или рановато, как посмотреть, – вставил Хейз.
– Мне только смешливых полицейских не хватало в пять утра. А как вы сюда, собственно, попали? Опять этот козел внизу дрыхнет?
– Кого вы имеете в виду?
– Лонни Сэнфорда, или как его там.
– Ронни Сэнфорд.
– Да, его. Постоянно этот идиот мне нервы треплет.
– Из-за чего он вам их треплет?
– Из-за баб. Трясется, если видит мужчину с девушкой здесь...
– Оставим Сэнфорда, поговорим о вас, – предложил Карелла.
– Давайте поговорим, а что вам нужно?
– Где вы были между одиннадцатью двадцатью и двенадцатью этой ночью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34