Нам все больше нравились такие импровизированные остановки. Джек со свойственной ему милой беззаботностью спрашивал: ну что нас толкает снова и снова в это неблагодарное море?
Вечером 12 июля к нам подошли два представителя гражданской гвардии, и один из них, поглаживая ружье, сказал:
– Приставать к берегу разрешается только на территории порта. Немедленно отчаливайте!
– Это невозможно: навальный ветер.
– Нас это не касается, – ответил он, побагровев от злости.
– Ну что ж, почтеннейшие господа, садитесь к нам в лодку, и попробуем отчалить.
Удар попал в цель, и два представителя международной военщины пришли в замешательство. В конце концов после совещания «генеральный штаб» разрешил нам дождаться попутного ветра.
На следующий день, надев маску, я ныряю, чтобы раздобыть нам завтрак. Вдруг две очаровательные ступни и еще более прелестные ножки совершенно преображают мой подводный горизонт. Их обладательницу звали Мануэла, и она была старшей из трех сестер-чилиек, находившихся здесь же. Купанье заканчивалось впятером: усевшись в кружок прямо в море, мы едим арбуз.
У Мануэлы был с собой томик Малларме. Я его листаю, и мой взгляд задерживается на следующих строках:
Прощайте все! Корабль поднимает якоря,
И парус повлечет нас в дальние моря
Как дань последняя душе моей в тоске,
Последний раз мелькнут платочки вдалеке
Ведь скоро, может быть, срывая паруса,
Ломая мачты, вихрь обрушит небеса,
И будет нас носить среди валов белесых…
О сердце, слушай же, о чем поют матросы!
Погода меняется, верхушки деревьев клонятся к западу. Вот и попутный ветер. Мы отплываем. В тот же день мы входим в порт острова Ивиса. В яхт-клубе нас встречают с подлинно испанским гостеприимством. Решив поскорей распроститься со Средиземным морем, мы грузимся в пятницу на пароход «Сьюдад-де-Ивиса», который доставляет нас в Аликанте.
Вывернув карманы, нам удалось набрать на билет, дающий право проезда из Аликанте в Сеуту в качестве палубных пассажиров без питания. На пароходе «Монте-Бискарги» вначале на нас бросали косые взгляды, но вскоре весь экипаж проникся к нам симпатией. А пассажиры даже обещали сводить меня в Бильбао на концерт.
На всех стоянках мы выходили на берег вместе со старшим механиком. Радист тоже к нам благоволил, хотя однажды, будучи «под мухой», признался, что считает нас «ун поко локос» – немного сумасшедшими.
Капитан дал мне свою рубашку, так как моя была совершенно порвана ветром. Радист подарил Джеку туфли, а стюард подкармливал нас всю дорогу.
ПЕРВЫЕ ИТОГИ
Какие же выводы можно сделать уже из первой части нашего эксперимента?
Питье. В период с 25 по 28 мая я пил соленую воду три дня, а Джек – два. Все это время выделения организма были в норме, и жажды мы не испытывали. Значит, морскую воду пить можно, не следует только доводить дело до обезвоживания организма. Для того чтобы уменьшить жажду, мы иногда закрывали себе лицо тряпкой, смоченной в морской воде, и подставляли его солнцу. Пойманный морской окунь два дня снабжал нас и едой и питьем. В таких случаях самое опасное – это слишком поспешное возвращение к обычным нормам питания. Затем мы шесть дней сидели на морской воде, и это, пожалуй, является пределом. Потом два дня снова пили рыбий сок. Никакого нарушения работы почек не замечалось. Короче говоря, из четырнадцати дней три-четыре дня мы пили рыбий сок, а десять дней – морскую воду. Нам удалось без труда выдержать этот период в десять дней, потому что он был разделен на две части.
Еда. Голод заявляет о себе следующим образом: в первый и частично во второй день схваткообразные боли. На третий день боли исчезают и вместо них появляется сонливость и чувство постоянной усталости. Чтобы уменьшить потребность организма в питании, необходимо его «натренировать» и вести в основном вегетарианский образ жизни.
Кровяное давление у нас почти не менялось, но в этом отношении наша экспедиция была слишком непродолжительной, чтобы можно было делать выводы.
Следует остерегаться конъюнктивита или воспаления глаз в связи с сильным солнечным отражением на блестящей поверхности моря.
Употребление морской воды не вызвало у нас ни поноса, ни рвоты. Желудок почти не работал в течение двенадцати дней, но это не сопровождалось болями, налетами на языке и слизистых, дурным запахом изо рта или чем-либо подобным. Правда, газы выделялись в большом количестве.
Склонности к обморокам не было ни у Джека, ни у меня.
Уже на третий день кожа у нас стала сухой, но никакой сыпи не показывалось. Ноги не отекали. У меня в течение двух дней был отек лица, ясно видный в кинофильме. Раны заживали очень плохо, и замечалась склонность к нагноениям.
На пятый день у меня появился флюс на первом правом нижнем коренном зубе. Он вскоре назрел и прорвался, но затвердение и небольшая боль чувствовались еще долго. Слизистые, в частности губы, были сухи только вначале.
Я не хочу останавливаться на подробностях, но скажу еще несколько слов о снаряжении и о моем спутнике. Снаряжение не обмануло моих ожиданий: оно выдержало самые сильные волны. Нужно было укрепить только две вещи: мачту и кили.
Что же касается Джека, то он оказался прекрасным моряком. Сумев проделать путь от Монако до испанских берегов, он сделал то, что многие из опытных моряков считали невозможным; специалисты ожидали, что в лучшем случае мы доберемся до Корсики или до Сицилии. Кроме того, он проявил себя деятельным, мужественным и бескорыстным товарищем. Он всегда стремился занять самое неудобное место в лодке и всегда был наготове в трудные минуты. Никогда он не жаловался и никогда не был пессимистом больше, чем того требовали обстоятельства. Он доказал, что можно определить координаты даже на таком простом суденышке, как наше. Ни разу он не терял веры в успех. О таком спутнике можно было только мечтать!
Джек Пальмер сопровождал бы меня до конца. Больше того, вздумай я отказаться от своей затеи, он заставил бы меня продолжать путь. Но… я не мог предвидеть, что слишком продолжительная остановка лишит его мужества и заставит отказаться от дальнейшего плавания. Джек привел нашу лодку в Танжер, к начальному этапу моей большой атлантической экспедиции. Если бы не он, я бы никогда туда не добрался.

* * *
Наконец, вот и Сеута. День был праздничный, никто не работал, и капитан отказался следовать дальше, чтобы выгрузить нас в Танжере. Он даже не стал слушать наших доводов. Наконец, когда вмешался радист, капитан согласился довезти нас до Танжера, если мы достанем тройное разрешение: полиции, таможни и начальника порта. Было 10 часов 30 минут. Судно должно было отчалить в 15 часов. Уходя, мы слышали голос капитана: «Разрешение из трех учреждений… и в праздничный день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60