Рядом не было ни одного продовольственного магазина. Вздохнув, старший лейтенант посмотрел на часы.
– Эх… – Время, казалось, остановилось навсегда.
Между тем рыжая женщина в зеленом пальто поднялась на третий этаж темно-коричневого здания и остановила взгляд на тридцать девятой квартире. У двери, обитой черным дерматином, имелся крючок для сумок на уровне пояса. Медная ручка потемнела от времени. Железная табличка с номером квартиры была покрыта ржавчиной. Несколько минут простояв молча возле двери, рыжая женщина позвонила.
Минуты полторы спустя дверь отворилась. На пороге стояла Куликова. Хозяйка квартиры была одета в длинный серый халат и мягкие красные тапочки. Она взглянула на женщину в зеленом пальто.
– Я никогда не подаю, – произнесла Куликова, собираясь закрыть дверь.
– Я ничего не прошу.
– Покупать я тоже ничего не буду.
– Разве я вам что-то предлагаю?
Куликова хотела закрыть дверь, но рыжая женщина жестом остановила ее.
– Я сама хочу вам кое-что подарить.
– Я не нуждаюсь в ваших подарках.
– Думаю, о моем подарке вы часто мечтаете.
– Объясните, чего вы хотите, или уходите.
– А если не уйду?
– Собираетесь остаться на площадке?
– Нет, у вас.
С этими словами женщина, ловким движением сняв парик и очки, посмотрела в глаза Куликовой. У хозяйки квартиры перехватило дыхание. Перед ней стоял мужчина. Последний раз Куликова видела его семь лет назад.
– Петя… – произнесла женщина.
– Теперь узнала?
– Я так и не смогла привыкнуть к твоим переодеваниям.
– К ним никто не может привыкнуть.
– Ты всегда любил удивлять…
– Можно мне войти?
Куликова задумалась.
– Ты считаешь, после стольких лет можешь прийти ко мне без предупреждения, без звонка, свалиться как снег на голову…
– Даже если бы я хотел тебя предупредить, все равно не смог бы этого сделать.
– Почему?
Максимов махнул рукой:
– Долго объяснять. Впрочем, я могу уйти.
– Ладно, заходи. Только ненадолго.
Максимов зашел в квартиру, Куликова закрыла за ним дверь.
– Раздевайся, – сказала женщина.
Мужчина снял пальто, размотал шарф, стащил сапоги.
– Надень тапки, – сказала Куликова.
– Спасибо. Мне нужно смыть косметику.
– Иди в ванную.
Минут через пять Максимов вернулся в коридор аккуратно причесанный, без следов грима на лице. Перед Куликовой стоял мужчина лет пятидесяти с крупной мускулистой фигурой, волевым лицом и острым взглядом. Волосы его были коротко подстрижены и зачесаны назад.
– Так-то лучше, – улыбнулся Максимов.
Куликова внимательно осмотрела внезапного гостя.
– Ты мало изменился. Только лицо как-то осунулось.
– Я приехал не с курорта.
– Знаю.
– А ты совсем не изменилась.
– Не надо меня обманывать.
– На сей раз я говорю правду.
Куликова вздохнула:
– Проходи.
– С удовольствием.
Они вошли в комнату, Куликова зажгла Свет, Максимов осмотрелся.
– Будешь чай или кофе? – спросила хозяйка.
– Чай.
– Сейчас приготовлю.
Женщина направилась на кухню. Гость прошелся вдоль стен, на которых в рамках под стеклами висели фотографии. С большинства снимков смотрела Вера Куликова. Вот она с институтскими подругами, вот на городской набережной, вот в обнимку с дочерью… На, одной из фотографий Куликова стояла в купальнике возле кромки воды. Максимов долго рассматривал этот снимок.
В комнату вошла хозяйка, она катила перед собой фуршетный столик, на котором стояли две чашки чаю, блюдце с порезанным лимоном, варенье и розетки.
– Садись. – Куликова кивнула на кресло, стоявшее возле дивана.
– У меня есть кое-что к чаю.
– Ты всегда приходил не с пустыми руками.
– Сейчас принесу.
Максимов вышел в коридор, подошел к висевшему на вешалке зеленому пальто и извлек из его недр бутылку коньяка. Вернувшись в комнату, он поставил коньяк на столик. Куликова достала из серванта пару рюмок. Наполнив их, гость посмотрел в глаза хозяйке.
– Давай за встречу.
– Давай.
Они выпили, Максимов положил лимон на язык.
– Тебя досрочно освободили? – спросила Куликова.
– Да.
– Мне казалось, по таким статьям досрочно не освобождают.
– В моем случае сделали исключение.
– Давно ты в городе?
– Около месяца.
– Мог бы позвонить.
– Не будем об этом. Я здесь, и это главное.
Максимов вновь наполнил рюмки.
– Давай за тебя, – сказал он.
– Спасибо.
– Я рад, что ты не изменилась. Оставайся такой всегда!
Собеседники чокнулись и выпили.
– Как дочка? – спросил Максимов.
Куликова улыбнулась:
– Вышла замуж.
– Вот как…
– Ей ведь в прошлом году стукнуло девятнадцать.
Максимов вздохнул:
– Чужие дети растут быстро. Когда мы с тобой познакомились, ей было десять.
– Ты все помнишь.
– Иногда мне кажется, у меня слишком хорошая память. Многое хотелось бы забыть.
– Со мной та же беда.
– Кто твой зять?
– Работает в каком-то банке.
– Вы часто видитесь?
– Общаемся по праздникам. Они живут в Озерках.
Максимов посмотрел на пляжную фотографию Куликовой:
– Я помню этот снимок.
– Еще бы, ты ведь сам его делал.
– Да, помню.
– Я часто вспоминаю то лето.
– А я вспоминал его последние семь лет каждый день.
Куликова улыбнулась:
– Там было хорошо…
– Помнишь ручную обезьянку на улице?
– Которая чуть не укусила меня?
– Да.
– Конечно, помню.
– А поездку на теплоходе?
– Когда мы встретили твоего друга из Грузии?
– Я с тех пор его так и не видел.
Максимов разлил коньяк.
– Выпьем за наше прошлое. Те три года были самыми лучшими в моей жизни. Особенно месяц в Одессе.
Они выпили.
– Недавно моя подруга побывала в Одессе. Судя по ее рассказам, там все переменилось. Город не узнать.
– Питер за это время тоже сильно изменился.
– Живя в городе, этого не замечаешь.
– Расскажи мне о себе. Как ты живешь? С кем встречаешься?
– Нечего рассказывать.
– Неужели за эти годы ничего не происходило?
– Происходило. Сюда приходили и уходили мужчины… Последний из них ушел три месяца назад.
– Ты жалеешь об этом?
Куликова пожала плечами:
– Не знаю. Мне кажется, мои чувства притупились. Жизнь течет медленно, одним словом, полный штиль.
– Ты рада, что я его нарушил?
– Пока не поняла.
– Где ты работаешь?
– В «Каравелле».
– Это ресторан?
– Да, на Малой Садовой. Официанткой.
– Раньше ты работала на Гороховой.
– Наше кафе разорилось.
– А как дела в «Каравелле»?
– Неплохо. Особенно в периоды праздников. Скоро все это закрутится, Новый год, Рождество…
– Значит, ты богатеешь?
– Не я, а мой хозяин. Приходи, сам все увидишь.
– Я бы пришел, но, боюсь, меня там уже ждут.
– Кто?
– Те, кто сейчас думает обо мне. – Максимов наполнил рюмки. – Честно говоря, я волновался, когда шел сюда.
– Почему?
– Разные мысли приходили в голову.
– Думал, жива я или нет?
– Больше о том, с кем и как ты живешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Эх… – Время, казалось, остановилось навсегда.
Между тем рыжая женщина в зеленом пальто поднялась на третий этаж темно-коричневого здания и остановила взгляд на тридцать девятой квартире. У двери, обитой черным дерматином, имелся крючок для сумок на уровне пояса. Медная ручка потемнела от времени. Железная табличка с номером квартиры была покрыта ржавчиной. Несколько минут простояв молча возле двери, рыжая женщина позвонила.
Минуты полторы спустя дверь отворилась. На пороге стояла Куликова. Хозяйка квартиры была одета в длинный серый халат и мягкие красные тапочки. Она взглянула на женщину в зеленом пальто.
– Я никогда не подаю, – произнесла Куликова, собираясь закрыть дверь.
– Я ничего не прошу.
– Покупать я тоже ничего не буду.
– Разве я вам что-то предлагаю?
Куликова хотела закрыть дверь, но рыжая женщина жестом остановила ее.
– Я сама хочу вам кое-что подарить.
– Я не нуждаюсь в ваших подарках.
– Думаю, о моем подарке вы часто мечтаете.
– Объясните, чего вы хотите, или уходите.
– А если не уйду?
– Собираетесь остаться на площадке?
– Нет, у вас.
С этими словами женщина, ловким движением сняв парик и очки, посмотрела в глаза Куликовой. У хозяйки квартиры перехватило дыхание. Перед ней стоял мужчина. Последний раз Куликова видела его семь лет назад.
– Петя… – произнесла женщина.
– Теперь узнала?
– Я так и не смогла привыкнуть к твоим переодеваниям.
– К ним никто не может привыкнуть.
– Ты всегда любил удивлять…
– Можно мне войти?
Куликова задумалась.
– Ты считаешь, после стольких лет можешь прийти ко мне без предупреждения, без звонка, свалиться как снег на голову…
– Даже если бы я хотел тебя предупредить, все равно не смог бы этого сделать.
– Почему?
Максимов махнул рукой:
– Долго объяснять. Впрочем, я могу уйти.
– Ладно, заходи. Только ненадолго.
Максимов зашел в квартиру, Куликова закрыла за ним дверь.
– Раздевайся, – сказала женщина.
Мужчина снял пальто, размотал шарф, стащил сапоги.
– Надень тапки, – сказала Куликова.
– Спасибо. Мне нужно смыть косметику.
– Иди в ванную.
Минут через пять Максимов вернулся в коридор аккуратно причесанный, без следов грима на лице. Перед Куликовой стоял мужчина лет пятидесяти с крупной мускулистой фигурой, волевым лицом и острым взглядом. Волосы его были коротко подстрижены и зачесаны назад.
– Так-то лучше, – улыбнулся Максимов.
Куликова внимательно осмотрела внезапного гостя.
– Ты мало изменился. Только лицо как-то осунулось.
– Я приехал не с курорта.
– Знаю.
– А ты совсем не изменилась.
– Не надо меня обманывать.
– На сей раз я говорю правду.
Куликова вздохнула:
– Проходи.
– С удовольствием.
Они вошли в комнату, Куликова зажгла Свет, Максимов осмотрелся.
– Будешь чай или кофе? – спросила хозяйка.
– Чай.
– Сейчас приготовлю.
Женщина направилась на кухню. Гость прошелся вдоль стен, на которых в рамках под стеклами висели фотографии. С большинства снимков смотрела Вера Куликова. Вот она с институтскими подругами, вот на городской набережной, вот в обнимку с дочерью… На, одной из фотографий Куликова стояла в купальнике возле кромки воды. Максимов долго рассматривал этот снимок.
В комнату вошла хозяйка, она катила перед собой фуршетный столик, на котором стояли две чашки чаю, блюдце с порезанным лимоном, варенье и розетки.
– Садись. – Куликова кивнула на кресло, стоявшее возле дивана.
– У меня есть кое-что к чаю.
– Ты всегда приходил не с пустыми руками.
– Сейчас принесу.
Максимов вышел в коридор, подошел к висевшему на вешалке зеленому пальто и извлек из его недр бутылку коньяка. Вернувшись в комнату, он поставил коньяк на столик. Куликова достала из серванта пару рюмок. Наполнив их, гость посмотрел в глаза хозяйке.
– Давай за встречу.
– Давай.
Они выпили, Максимов положил лимон на язык.
– Тебя досрочно освободили? – спросила Куликова.
– Да.
– Мне казалось, по таким статьям досрочно не освобождают.
– В моем случае сделали исключение.
– Давно ты в городе?
– Около месяца.
– Мог бы позвонить.
– Не будем об этом. Я здесь, и это главное.
Максимов вновь наполнил рюмки.
– Давай за тебя, – сказал он.
– Спасибо.
– Я рад, что ты не изменилась. Оставайся такой всегда!
Собеседники чокнулись и выпили.
– Как дочка? – спросил Максимов.
Куликова улыбнулась:
– Вышла замуж.
– Вот как…
– Ей ведь в прошлом году стукнуло девятнадцать.
Максимов вздохнул:
– Чужие дети растут быстро. Когда мы с тобой познакомились, ей было десять.
– Ты все помнишь.
– Иногда мне кажется, у меня слишком хорошая память. Многое хотелось бы забыть.
– Со мной та же беда.
– Кто твой зять?
– Работает в каком-то банке.
– Вы часто видитесь?
– Общаемся по праздникам. Они живут в Озерках.
Максимов посмотрел на пляжную фотографию Куликовой:
– Я помню этот снимок.
– Еще бы, ты ведь сам его делал.
– Да, помню.
– Я часто вспоминаю то лето.
– А я вспоминал его последние семь лет каждый день.
Куликова улыбнулась:
– Там было хорошо…
– Помнишь ручную обезьянку на улице?
– Которая чуть не укусила меня?
– Да.
– Конечно, помню.
– А поездку на теплоходе?
– Когда мы встретили твоего друга из Грузии?
– Я с тех пор его так и не видел.
Максимов разлил коньяк.
– Выпьем за наше прошлое. Те три года были самыми лучшими в моей жизни. Особенно месяц в Одессе.
Они выпили.
– Недавно моя подруга побывала в Одессе. Судя по ее рассказам, там все переменилось. Город не узнать.
– Питер за это время тоже сильно изменился.
– Живя в городе, этого не замечаешь.
– Расскажи мне о себе. Как ты живешь? С кем встречаешься?
– Нечего рассказывать.
– Неужели за эти годы ничего не происходило?
– Происходило. Сюда приходили и уходили мужчины… Последний из них ушел три месяца назад.
– Ты жалеешь об этом?
Куликова пожала плечами:
– Не знаю. Мне кажется, мои чувства притупились. Жизнь течет медленно, одним словом, полный штиль.
– Ты рада, что я его нарушил?
– Пока не поняла.
– Где ты работаешь?
– В «Каравелле».
– Это ресторан?
– Да, на Малой Садовой. Официанткой.
– Раньше ты работала на Гороховой.
– Наше кафе разорилось.
– А как дела в «Каравелле»?
– Неплохо. Особенно в периоды праздников. Скоро все это закрутится, Новый год, Рождество…
– Значит, ты богатеешь?
– Не я, а мой хозяин. Приходи, сам все увидишь.
– Я бы пришел, но, боюсь, меня там уже ждут.
– Кто?
– Те, кто сейчас думает обо мне. – Максимов наполнил рюмки. – Честно говоря, я волновался, когда шел сюда.
– Почему?
– Разные мысли приходили в голову.
– Думал, жива я или нет?
– Больше о том, с кем и как ты живешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36