Команда приступила к щелочению котлов и переборке механизмов, а командир съехал на берег, где его ждала жена, молодая экспансивная особа, следовавшая за мужем из страны в страну. Черкасов посылал ей телеграммы с указанием порта, где они смогут увидеться, и отважная женщина добиралась туда рейсовыми судами. Потом возникла легенда, будто бы германские агенты следили за ней и после очередной депеши мужа вызнали, что «Жемчуг» пойдет в Пенанг. Так это или не так, но только 28 октября 1914 года германский рейдер «Эмден», поставив четвертую – фальшивую – трубу, чтобы быть похожим на английский крейсер, вошел на рассвете в гавань Пенанга, подкрался к «Жемчугу» и с дистанции кинжального удара выпустил из бортового аппарата торпеду, затем вторую. На крейсере сдетонировал носовой патронный погреб, и через считанные минуты он затонул. Погибло восемьдесят два человека, сто пятнадцать было ранено.
Барон Черкасов за беспечность и оставление корабля был разжалован в рядовые и отправлен на турецкий фронт. Учитывая его немалый морской опыт барона в солдатских погонах определили поближе к воде – огромному озеру Ван, где была создана небольшая флотилия. Его жена – баронесса В. Черкасова пыталась всячески смягчить судьбу мужа.
«Глубокоуважаемый Александр Васильевич!
Искренне и сердечно поздравляю Вас с высоким назначением и Монаршей Милостью.
Сегодня, когда прочла это в газете, не могла удержаться не написать Вам письмо и выразить радости по поводу Вашего назначения. Слава Богу справедливость начинает торржествовать и Россия понемногу отделывается от засосавшей ее рутины.
Вот уже вторично призывают Вас «спасать положение». Десять лет тому назад Вас выбрали для работы в Генеральном штабе, тогда очень нуждались в Вашей помощи; что было потом – писать не буду. Вам лучше меня все известно. Позвольте же мне от всей души пожелать Вам счастья и всякого благополучия. Да хранит Вас Бог от двух врагов: от зависти и злобы людской, а с остальными Вы сумеете справиться сами.
Вы знаете, конечно, какое глубокое горе и несчастье постигло нас, то есть моего мужа; ради Бога прошу верить и понять, что не чувство личного благополучия заставило меня написать Вам это письмо, а совершенно искренняя радость за Вас. Я знаю Вас со слов мужа и знаю, что Вы человек, у которого нельзя искать протекции, а можно только справедливости.
Муж мой разжалованный в нижние чины, теперь получил, будучи в бою с курдами, солдатский орден Св. Георгия. Кроме того он сделал две трудные самостоятельные операции, как офицер на озере (оз. Урмия в Персии – Н.Ч.). У него блестящие аттестации, а делу все еще нет хода из боязни Начальника (армейский генерал), что своевременно ли представление его, как посмотрит морское начальство. Всюду рутина.
Извиняюсь, многоуважаемый Александр Васильевич, но я так много перестрадала и измучилась, прошу Вас помогите моему бедному мужу, Вы его знаете. Примите его к себе.
Глубоко Вас уважающая баронесса В. Черкасова.
25 июня (1916)
Ямская ул. дом 34, кв.3
Тел. 192-25»
Барон Черкасов был восстановлен в звании флотского офицера.
…
Дела русского флота на Черном море складывались к приезду Колчака гораздо благоприятнее, чем на Балтике. Тут сказывалось в первую очередь наше численное превосходство в корабельном составе. Но качество… Оно оставалось за германо-турецкими рейдерами «Гебен» и «Бреслау». С начала войны два этих имени звучали для черноморцев столь же неразрывно и столь же угрожающе, как библейские Содом и Гоморра или, ближе к жизни, «гром» и «молния».
Заблаговременно пришедшие в Константинополь для усиления союзного турецкого флота, быстроходные крейсера неожиданно появлялись то перед Севастополем, то близ Одессы, то в виду кавказских берегов, наносили артиллерийские удары, а потом, пользуясь превосходством в скорости, безнаказанно исчезали, укрываясь в щели Босфора под надежным заслоном береговых батарей. И хотя их налеты не наносили особого;ущерба, все же рейды «Гебена» и «Бреслау» держали в напряжении жителей многих прибрежных городов, угнетающе действовали и на сознание военных моряков. Молва винила в преступном попустительстве прежнего комфлота адмирала Эбергарда, и судьба его в конце концов определилась на волне повсеместных антинемецких настроений.
Рукою БИОГРАФА. «Гораздо существеннее и действеннее с военной точки зрения была боевая деятельность германских подводных лодок, базировавшихся на Константинополь и Евксиноград близ Варны, – писал современник тех далеких событий капитан 1 ранга Н. С. Чириков. – В ту пору подводные лодки представляли собой новое оружие, появившееся на море, и средства борьбы с ними не были еще достаточно усовершенствованы. Однако Черноморский флот начал энергично принимать меры борьбы с этим новым оружием. Еще в конце 1915 и в начале 1916 годов стали применять так называемую конвойную систему охраны судов морского транспорта, конвоируемых канонерскими лодками и миноносцами. Суда охраны были вооружены глубинными бомбами, а их артиллерия – ныряющими снарядами. Подходы к портам русского побережья были ограждены противолодочными сетями. Постепенно начали вооружать пароходы-транспорты мелкой скорострельной артиллерией».
Однако, несмотря на все предосторожности, германские субмарины Меньше чем за год потопили девятнадцать русских пароходов (среди них и госпитальное судно «Португаль»). Это были довольно болезненные потери, так как армии юго-западного фронта получали грузы через Одессу, а снабжение войск в Лазистане вообще осуществлялось только по морю.
От Колчака прежде всего ожидали, что он сможет оградить российское Черноморье от налетов германских крейсеров и организовать действенную противолодочную борьбу. Захват проливной зоны становился, таким образом, второочередной задачей.
Еще по дороге в Севастополь, вдохновленный милостивым приемом в Ставке, Колчак решил кардинально изменить ход морской войны на черноморском театре, прибегнув к любимому виду оружия – минному. В самых общих чертах он набросал план широкой минной войны, придав ей не оборонительный, а активный, наступательный характер. Речь шла о том, чтобы выставлять поля «рогатой смерти» не у своих портов, а у выходов из главных вражеских баз, то есть у Босфора и Варны, дабы лишить противника возможности тралить их.
Колчак разделил свои морские силы на три части. Пока одна корабельная группировка блокировала Босфор, вторая – готовилась ей на смену, третья – отдыхала и ремонтировалась. И так поочередно. Минные постановки, по его замыслу, должны были быть массированными, такими, чтобы неприятель не успевал их вытраливать. И, наконец, еще одна особенность: ставить минные заграждения Колчак полагал не дальше пяти миль от берега, чтобы не мешать своим кораблям обстреливать босфорские батареи с близкой дистанции, а подводным лодкам – вести свою охоту за одиночными целями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65