Самое неприятное в этой истории было то, что моя лошадь стояла в узком загоне для ковки, к тому же привязанная уздечкой к коновязи.
Я прикинул, смогу ли ее быстро отвязать и понял, что не успею, пока буду возиться с уздечкой, они нападут сзади.
Оставалось два варианта, или заплатить вымогателям, или порубить их в капусту и ехать своей дорогой. Оба меня не устраивали по разным причинам. Первый ущемлял самолюбие, второй нравственные принципы: не превышать необходимую самооборону и не лить зря кровь. Нужно было попытаться найти какую-то третья возможность.
– А вы знаете, что я царский окольничий? – спросил я, заранее понимая, что звучит это наивно и глупо. – Не боитесь попасть в Разбойный приказ?
– Ты окольничий? – засмеялся Косой. – Еще скажи, что ты боярин!
– Ладно, пусть будет по-вашему, сколько вы хотите? Ефимку?
– Это мы раньше хотели, пока ты грозиться не начал, а теперь оставь казну, оружие, лошадь и иди себе куда хочешь! Мы люди добрые!
В принципе, я мог так и сделать, оставить все, пойти пешком в Кремль, попросить у царя пару десятков стрельцов и вернуться совсем в другом качестве. Однако очень сомневался, что теперь меня просто так отпустят.
– Мне надо подумать, – сказал я и подошел к своему донцу. Тот повернул ко мне голову и приветливо фыркнул. Я начал как бы в задумчивости, трепать его гриву, потом потянул за конец узла и повод развязался.
– Уйди от лошади! – сердито крикнул кузнец. – Ишь ты, чего придумал!
– Тебе-то что за дело? Моя лошадь, что хочу, то и делаю! – стараясь говорить небрежно и спокойно, откликнулся я.
– Фролович, – крикнул кузнец Косому, – чего это он самоволит!
– Да ладно вам, – вместо Косого ответил я закопченному здоровяку, – мы же почти договорились!
Теперь, когда донец оказался отвязанным, мои тактические возможности изменились. На лошади с саблей в руке даже четверо пеших противников не представляли для меня слишком большую опасность.
– Значит, хочешь оружие, казну и лошадь? – спросил я Косого. Потом добавил деловым тоном:
– А ключ от избы, где деньги лежат, тебе не нужен?
Такое неожиданное предложение моих знакомых приятно удивило. Петр с кузнецом даже многозначительно переглянулись.
– Нужен, – ответил доброхот, вновь делаясь ласковым, – давай!
– Сейчас привезу, – пообещал я и свистнул. Донец махнул головой, задом вышел из загона и подошел ко мне. Я взялся рукой за луку седла. Только теперь до вымогателей дошло, что со мной что-то не так.
– Смотрите в оба! – приказал Косой закопченным парням.
Те пошли на меня, поднимая свои железные прутья.
– Ты чего, Петя? – удивленно спросил я доброхота, не спеша садясь в седло. – Мы же с тобой обо всем договорились!
Однако он уже догадался, что наше дело никак не слаживается, и я его просто морочу, предупредительно крикнул:
– Ты не балуй, отсюда обратного хода нет!
– Почему? – миролюбиво спросил я, вытаскивая из ножен саблю.
– Сейчас узнаешь! – ответил он и опять свистнул в два пальца. Со стороны избы ответили, я невольно посмотрел в ту сторону. На пути к воротам оказалось еще трое мужиков с косами на длинных древках. У двоих они были привязаны к палкам как пики, третий размахивал ей так, будто косил траву.
– Не хочешь, что бы тебя с конем посекли, слазь с лошади! – опять закричал Петр.
Этого я не хотел ни в коем случае. Но и биться на небольшом дворе с таким количеством противников, даже конным против пеших, было, слишком рискованно. Эти придурки своим крестьянским оружием могли запросто изувечить донца. Нужно было как-то выкручиваться. Спонтанно я решил провести «психическую атаку».
– Берегись, зарублю! – как мог громко и истерично закричал я и бросил лошадь на Косого. Тот отскочил в сторону, но я, свесившись с седла, достал его концом сабли и уколол в предплечье.
– Убивают! – не менее истерично, чем я, закричал предводитель. – Бей его, ребята!
До одних ребят от меня было метров десять, до других, с косами, все пятьдесят, но они бежали сюда со всех ног, нацелив на нас с конем свои самодельные пики.
– Зарублю! – опять крикнул я и поскакал поперек двора к плетню.
Донец, напуганный воплями и общей беготней, прижал уши и мощными прыжками мгновенно пролетел все пространство двора, но прыгать через забор е рискнул, остановился перед самым препятствием, был к этому готов и смог удержаться в седле. Конь захрипел и встал на дыбы. Я похлопал его по шее, он успокоился, сам повернулся в обратную сторону.
Нападающие, не понимая моих намерений, остановились и ждали, что последует дальше. Один Косой продолжал кричать и отступал в сторону конюшни.
Самое рискованное, но и выигрышное, было прорываться к воротам, но тогда нужно было миновать троицу с косами. Со мной им таким неуклюжим оружием было справиться мудрено, но лошадь они смогли бы пырнуть почти наверняка. Двор был достаточно узкий, и заслон они создавали хороший, так что вполне перекрывали весь проход.
– Бей его, ребята! – опять закричал раненный доброхот. – Не выпускай живым!
От безысходности я решил еще раз попробовать перескочить плетень, уже с другой стороны двора. Пустил донца коленями и сильно пришпорил бока. Конь опять взял хороший разгон, и когда я уже решил, что все повторится, неожиданно легко перелетел через препятствие. Внизу, под нами мелькнули колья и поперечные жерди плетня, но мы оказались уже вне двора, на каком-то пустыре. Сзади еще что-то кричали, но это больше не имело значения, достать нас могла разве что автоматная очередь.
Глава 4
Через час после того, как я вырвался из западни, нормальный придорожный кузнец подковал донца за обычную местную плату в четыре московки. Я еще не отошел от недавних волнений и был полон планов мести. Однако лезть без поддержки в осиное гнездо не рискнул. Решил поехать в Кремль и выпросить у Дмитрия Иоанновича карательный отряд. Однако обстоятельства сложились так, что о скорой сладкой мести мне пришлось временно забыть.
Пока кузнец возился с подковой, появился еще один заказчик, мужчина средних лет. Он привязал свою лошадь и сел рядом со мной на скамью.
– Скоро кузнец освободится? – спросил он. Мне было не до разговоров, и я коротко сказал, что, вероятно, с минуты на минуту.
– А мы, кажется, знакомы, – присмотревшись ко мне, сказал он.
Я мельком взглянул, действительно, его лицо показалось знакомым, но где мы могли пересечься, не вспомнил.
– Да, где-то, кажется, встречались, – подтвердил я, не испытывая нужды напрягать память. Сосед по лавочке, судя по внешности, был самым заурядным московским обывателем, и мы вполне могли раньше сталкиваться на рынке или в какой-нибудь лавке. Таких людей можно встречать каждый день, а потом не вспомнить, где видел. Однако ему непременно захотелось выяснить, откуда он меня знает, и он начал гадать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79