Но в безопасности ли ты, покуда оно с тобой?
Человек и собака явились на рассвете как морозные призраки. Черный лохматый пес сосредоточенно принюхивался и озирался вокруг.
Человек вынул что-то из заплечного мешка и наклонился к собаке. Тирд подглядывал из дупла и тут же в ужасе юркнул обратно. Он разглядел в руке человека перо с расщепленной остью. Перо его, Тирда! Он узнал бы его из тысячи… Вороны не заметили пера в снегу, зато нашла собака, а навел ее проклятый хабифальк. И теперь они шли прямиком сюда!
Корвус на сосне тоже видел собаку, обходившую дерево за деревом. Ворон считал, что пес не учует голубя в высоком дупле. Но на руке человека была массивная перчатка. Значит, хабит еще появится.
Собака вдруг повернулась и уставилась на сосну, где прятался бедный Тирд. Неужели она все-таки его учуяла? Тирд задрожал в дупле, в ужасе и в пуху, и его сердце билось, как в силке.
Корвус чистил перья и полировал клювом когти. Он тихо ворчал, булькал, покрякивал и насмешливо смотрел на застывшую внизу собаку. Охотник позвал ищейку, но та не тронулась с места. Тогда он сам подошел и что-то сказал, указывая на ворона. Собака прижала уши и негромко тявкнула. Человек поднял голову и уже внимательней оглядел черную птицу.
Собака что-то учуяла и теперь стережет их обоих, решил ворон. Он взлетел, сделал над сосною круг и бомбардировал пса изрядным комком помета. Но промахнулся и степенно, не спеша, полетел прочь. Ищейка постояла немного, а затем потихоньку двинулась следом. Она подняла морду и шла, моргая от снега.
Тирду на миг отчаянно захотелось броситься из своего убежища в небо, а там — будь что будет! Но где-то таится хабифальк. Или же он свалится сам, несчастный голубь, которого давно ждут важные персоны. Они сердятся на Тирда и сетуют, что не послали другую птицу. Наверное, вовсе и не зная о порченом зерне и тухлой воде, которую ему пришлось пить из-за внезапной и неутолимой жажды.
А может, уже и не ждут.
Если почтовый голубь не прилетел вовремя, его сочтут погибшим, а письмо потеряет смысл. И тогда многие люди и их собаки, лошади и голуби поступят иначе, чем должно. Себе на беду или даже на погибель. Ведь в лесах идет война, и Тирд воюет тоже, разнося секретные письма, за которыми всегда охотится враг. Но более всего голубя угнетало, что те, к кому он летел, возможно, и не подозревают об этом письме. А оно должно быть очень важным, раз ему даже не дали отдохнуть. Если бы только Тирд мог знать, что там, в торбочке с королевской печатью, при виде которой тревожно замирают сердца воинов, волшебников и красавиц!
Но если бы и знал, как понять послание? Чтобы уж тогда решать: ждать выздоровления или сломя голову лететь из этого леса, от нежданных друзей. И сизой голубки.
При мысли о голубке Тирд призадумался.
Он уже с утра вспоминал сияние перьев, мягкое воркование, ласковый взгляд глубоких, чудесных глаз. И чувствовал себя очень неуютно. Тирду хотелось снова видеть добрую Госпожу Леса.
Хруст снега прервал его горестные размышления. Осторожно выглянув, голубь увидел, как человек и собака уходят. Их уводил ворон. Теперь путь к спасению был открыт. Вечером Тирд попробует лететь, а значит, ему нужны силы.
Еще утром он обнаружил в дупле странную кашицу — смесь полупережеванных семечек шишек, остро отдающую хвоей. Тирд с сомнением представил, как Искусник и Затейник дружно выщелкивают из шишек орешки для свистуна. Может, это угощение принесли клесты? Госпоже Леса могут служить разные птицы…
Что ж, если каша в голове, уравновесим ее кашей в желудке, философски заключил Тирд. И принялся за семечки. Вкус был необычный, но делать нечего. К тому же, чем менее вкусна пища, тем она зачастую полезнее. Особенно если болен.
Понемногу Тирд повеселел, оглядывая окрестности и прикидывая площадку для ночных тренировок. О том, что будет, если крылья откажут, он предпочитал пока не думать. Справа светлела прогалина, заваленная снегом. В случае неудачи он сядет туда и попробует вновь.
Потом голубь глянул вниз и похолодел.
Под сосной из снега торчал прут с аккуратно обломанным концом. Он был хорошо виден, и Тирд смотрел на него, не веря глазам. Прут оставил охотник. Чтобы вернуться.
Голубка прилетела уже в сумерках. Тирд сидел мрачный, нахохлившись, и ждал охотника с собакой. Воображение рисовало ему одну и ту же картину. Человек срубает сосну огромным топором, вынимает беспомощного Тирда из дупла и кладет на пенек. Затем берет острый нож, чтобы отрезать Тирду лапку. Вместе с берестяной торбочкой. А рядом собака с разинутой кровавой пастью ждет, когда ей бросят изуродованного голубя в награду за службу.
Голубка скользнула в дупло и уселась рядом, внимательно оглядывая Тирда лучистыми глазками.
— Ты опечален, милый друг?
— Человек оставил внизу примету. Он вернется и отыщет дупло.
— Он уже был здесь и не нашел тебя, — возразила Госпожа. — И теперь его уводят в чащу.
— Он знает, что я где-то рядом, — прошептал Тирд. — У него мое перо. И он вернется — потому и оставил примету.
— А мы не можем ее убрать? — спросила голубка. — У меня есть слуги, которым это под силу. Человек возвратится, не найдет своей приметы и уйдет.
— Вряд ли, — прошептал Тирд. — Он знает окрестности, и ему служит собака. Если убрать примету, это его только насторожит.
— Что же делать? — нахмурилась голубка.
— Выход один. Нужно улетать. Ночью я попробую.
— Ты слишком слаб, — мягко возразила она. — Крылья могут не удержать, ты их сломаешь и уже никогда не доберешься до своей цели.
— Меня ждут, — упрямо пробормотал Тирд. — Я должен пытаться. Это моя служба.
— Служба? — улыбнулась Госпожа. — Мне трудно понять. В этом лесу птицы служат только мне. Да и то потому, что я помогала им в детстве.
— Сколько же тебе лет? — удивился Тирд.
— Я — вечно юная, — улыбнулась голубка, сделав изящное движение прелестной головкой, точно отряхиваясь от капелек теплого дождя.
Тирд был зачарован.
— Ну, наверное, — неуверенно проклохтал он. — Но я — королевский гонец. Мой долг требует, чтобы я летел. Неизвестно, что может случиться, если я не доставлю письмо вовремя.
Помолчал, угрюмо покачивая клювом.
— У меня плохое предчувствие. Будто кто-то нашептывает, что я и так уже опоздал. И каждый час промедления ужасен.
— А что должно случиться?
— Не знаю. Но, наверное, об этом знает письмо.
— Письмо… — прошептала Госпожа Леса. — И ты не ведаешь, о чем оно?
— Я всего лишь почтовый голубь, — простодушно ответил Тирд. — Хоть я и ношу секреты королевского двора, откуда мне знать их?
— Разумеется.
Она некоторое время размышляла. Голубь же мрачно ждал темноты.
— Скажи, Тирд: зачем ты носишь чужие письма?
Тирд посмотрел на нее в изумлении.
— Это мой долг.
1 2 3 4 5 6 7