Взревев от ужаса и боли, такриот кинулся прочь.
– Молодец, девочка! – гаркнул Буслаев, точным ударом переламывая крыло гарпии. – А ну-ка, пальни вон в ту…
И тут только Ирина почувствовала, что в руках ничего нет.
– Пистолет! Я выронила пистолет!
– Ищи! – закричал Буслаев.
Будто поняв, что люди безоружны, с высоты спикировало еще несколько хищников. Ирина упала на колени, лихорадочно зашарила в траве, проклиная себя. Попробуй отыщи что-нибудь в темноте!
– Не суетись, не нервничай! – сквозь зубы бросал Буслаев.
Его страшные руки молотили воздух методично, как крылья ветряной мельницы, и обмякшие тела гарпий летели в кусты, сокрушая ветви. В бегающих лучах прожекторов он казался еще выше, еще массивнее. Ирина с благоговейным ужасом глядела снизу вверх на гиганта, похожего на разъяренного бога.
Наконец ее ладонь наткнулась на рубчатую рукоятку.
– Есть! – закричала она, вскакивая.
– Дай сюда! – Буслаев вырвал пистолет, и яркие вспышки разметили широкую дугу на черном покрывале неба.
С этой группой было кончено. Буслаев схватил Ирину за руку, потащил вперед, в самый центр схватки.
– На! – Он сунул ей пистолет. – Будешь меня подстраховывать. А я лучше этим… – Он потрясал вырванным у туземца топором.
– Это же идиотизм! – сердито воскликнула Ирина, отворачиваясь от хлещущих струй. – Неужели у нас нет другого средства? Усыпляющий газ или кси-поле…
Переменившийся ветер швырнул ей в лицо горсть брызг, и она закашлялась. Буслаев на мгновение притормозил, давая дорогу такриоту, несущемуся сломя голову, ловко подшиб топором преследующую его гарпию и потащил Ирину дальше.
– Стихия! – объяснял он на ходу. – Всю технику с матушки-Земли не перетащишь. Усыпляющий газ неограниченно растворяется в воде, а кси-поле… Оно и при спокойной атмосфере дает разряды. А сейчас мы стянули бы сюда все молнии ада. Представляешь, какой был бы костер!
Они вбежали на пригорок и остановились. На поляне часть цивилизаторов; выстроившись цепочкой, оттесняла такриотов к лесу, под спасительный шатер ветвей. Другие шли следом, сбииая гарпий. Их белые трупы валялись вперемешку с темными телами такриотов.
– За мной! – заорал Буслаев и кинулся вниз, размахивая топором.
Ирина вприпрыжку бежала за ним.
Это была страшная ночь. Крохотная кучка цивилизаторов отчаянно боролась с хищниками, не знающими страха и не привыкшими к сопротивлению. Даже смертельно раненные гарпии стремились подползти к противнику, вцепиться в него зубами. И одновременно надо было спасать обезумевших такриотов, нападавших на своих защитников и друг на друга. Ирине казалось, что этому ужасу не будет конца. Вспышки выстрелов слепили глаза, крики и вопли взрывались в голове крохотными фугасками, болели руки, ноги, все тело саднило от толчков и ударов. Но она с упорством отчаяния шла за Буслаевым, потому что другого пути не было.
Только перед самым рассветом, когда кончилась гроза, прилетевшим патрульным роботам удалось загнать уцелевших гарпий за барьер кси-поля и водворить их обратно в заповедник. Постепенно и такриоты пришли в себя.
Взошедшее солнце осветило большую поляну с вытоптанной травой и измученных, с трудом передвигающихся людей. Двадцать три такриота остались лежать на земле, полтораста было ранено. Среди цивилизаторов тоже оказались пострадавшие. У Ирины было поцарапано лицо и подбит левый глаз, не считая многочисленных синяков. Она так и не смогла вспомнить, когда ее били. Буслаеву острый коготь до кости рассек лоб. А нового костюма, так старательно отглаженного Ириной, вообще не существовало.
Он отыскал Ирину в толпе, мокрую, дрожащую от холода, и, как она ни отбивалась, размашисто поцеловал.
– За спасение моей драгоценной жизни!
– Сумасшедший! – сказала Ирина, вытирая платком кровь па его лице. – И нахал! – добавила она, подумав.
– Согласен! – ухмыльнулся Шкипер. – Но ты мне нравишься.
– А ты мне нет. Иди на перевязку.
– Сама перевяжешь, не маленькая.
Ирина зашипела от возмущения. Но бородач нахально орал, что только ей доверяет свою нежную особу, и, чтобы не привлекать внимания, пришлось достать из мобиля сумку с медикаментами.
– Садись, мучитель! – прошипела она.
Она неумело наложила бинт, стараясь не причинить боли. Буслаев только щурился, будто эта процедура доставляла ему удовольствие.
Куда ни кинь взгляд, женщины ловко орудовали бинтами и тюбиками с заживляющей биомассой. Такриоты, сидя на траве в ожидании перевязки, недоуменно переглядывались: они ничего не помнили.
Девушки работали споро и четко. Видно было, что это дело им не в диковинку. Ирина тоже скоро приноровилась. Переходя от раненого к раненому, она столкнулась с Патрицией. Та была чем-то взволнована и все время оглядывалась.
– Ты не видела Георга?
Ирина покачала головой.
– Ума не приложу, куда он делся, – тревожно сказала Патриция.
Она спрашивала у всех, и все пожимали плечами. Многие вспоминали, когда в последний раз видели его. Вот здесь он вырвал топор у туземца, там обратил в бегство гарпий, у того куста пришел кому-то на помощь… Но перед концом схватки его не видел никто. Постепенно тревога Патриции передалась остальным.
– Кто перевязан – на поиски! – скомандовал Сергеев, бережно поддерживая сломанную руку.
…Его нашли за кустами на изрытой траве. Он лежал на боку, выбросив в последнем рывке руки. Неправдоподобно красивое лицо его застыло.
Девушки плакали, мужчины стискивали кулаки. Буслаев опустился на колени перед телом друга, поднял его на руки и понес, прижимая к груди. Такриоты, взглянув в его лицо, разбегались с криками ужаса.
…На маленьком кладбище в нескольких километрах от Базы прибавится еще одно скромное надгробие.
Мимико, плача, кинулась на шею Ирине. Она уже все знала. Ирина судорожно обняла подругу, и тут ее нервы не выдержали. Сумасшедшее напряжение ночи, изуродованные безумием лица, белые крылья, в предсмертном трепетании хватающие воздух, и кровь, кровь, кровь – все вылилось в пронзительном истерическом вопле. Перепуганные Мимико и Буба вцепились в Ирину, которую неудержимо трясло. Потом Мимико принесла стакан воды и, разжав сведенные судорогой челюсти подруги, насильно напоила ее.
Ирина вздохнула и сникла.
– Уложи девочку спать, потом приходи, – попросила она. – Я умоюсь и прилягу. Только не оставляй меня.
Они просидели всю ночь на диване, тоскливо вглядываясь в темноту. По временам Ирина трогала заплывший глаз и вздрагивала, не в силах отогнать страшные воспоминания, Мимико потихоньку плакала.
ЭТО НЕ ПИЯВКИ
Мимико не появлялась две недели. После боя с гарпиями всем цивилизаторам было категорически запрещено без нужды являться на Базу. Начальник отряда, несмотря на сломанную руку, кочевал из племени в племя, проверяя, все ли в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Молодец, девочка! – гаркнул Буслаев, точным ударом переламывая крыло гарпии. – А ну-ка, пальни вон в ту…
И тут только Ирина почувствовала, что в руках ничего нет.
– Пистолет! Я выронила пистолет!
– Ищи! – закричал Буслаев.
Будто поняв, что люди безоружны, с высоты спикировало еще несколько хищников. Ирина упала на колени, лихорадочно зашарила в траве, проклиная себя. Попробуй отыщи что-нибудь в темноте!
– Не суетись, не нервничай! – сквозь зубы бросал Буслаев.
Его страшные руки молотили воздух методично, как крылья ветряной мельницы, и обмякшие тела гарпий летели в кусты, сокрушая ветви. В бегающих лучах прожекторов он казался еще выше, еще массивнее. Ирина с благоговейным ужасом глядела снизу вверх на гиганта, похожего на разъяренного бога.
Наконец ее ладонь наткнулась на рубчатую рукоятку.
– Есть! – закричала она, вскакивая.
– Дай сюда! – Буслаев вырвал пистолет, и яркие вспышки разметили широкую дугу на черном покрывале неба.
С этой группой было кончено. Буслаев схватил Ирину за руку, потащил вперед, в самый центр схватки.
– На! – Он сунул ей пистолет. – Будешь меня подстраховывать. А я лучше этим… – Он потрясал вырванным у туземца топором.
– Это же идиотизм! – сердито воскликнула Ирина, отворачиваясь от хлещущих струй. – Неужели у нас нет другого средства? Усыпляющий газ или кси-поле…
Переменившийся ветер швырнул ей в лицо горсть брызг, и она закашлялась. Буслаев на мгновение притормозил, давая дорогу такриоту, несущемуся сломя голову, ловко подшиб топором преследующую его гарпию и потащил Ирину дальше.
– Стихия! – объяснял он на ходу. – Всю технику с матушки-Земли не перетащишь. Усыпляющий газ неограниченно растворяется в воде, а кси-поле… Оно и при спокойной атмосфере дает разряды. А сейчас мы стянули бы сюда все молнии ада. Представляешь, какой был бы костер!
Они вбежали на пригорок и остановились. На поляне часть цивилизаторов; выстроившись цепочкой, оттесняла такриотов к лесу, под спасительный шатер ветвей. Другие шли следом, сбииая гарпий. Их белые трупы валялись вперемешку с темными телами такриотов.
– За мной! – заорал Буслаев и кинулся вниз, размахивая топором.
Ирина вприпрыжку бежала за ним.
Это была страшная ночь. Крохотная кучка цивилизаторов отчаянно боролась с хищниками, не знающими страха и не привыкшими к сопротивлению. Даже смертельно раненные гарпии стремились подползти к противнику, вцепиться в него зубами. И одновременно надо было спасать обезумевших такриотов, нападавших на своих защитников и друг на друга. Ирине казалось, что этому ужасу не будет конца. Вспышки выстрелов слепили глаза, крики и вопли взрывались в голове крохотными фугасками, болели руки, ноги, все тело саднило от толчков и ударов. Но она с упорством отчаяния шла за Буслаевым, потому что другого пути не было.
Только перед самым рассветом, когда кончилась гроза, прилетевшим патрульным роботам удалось загнать уцелевших гарпий за барьер кси-поля и водворить их обратно в заповедник. Постепенно и такриоты пришли в себя.
Взошедшее солнце осветило большую поляну с вытоптанной травой и измученных, с трудом передвигающихся людей. Двадцать три такриота остались лежать на земле, полтораста было ранено. Среди цивилизаторов тоже оказались пострадавшие. У Ирины было поцарапано лицо и подбит левый глаз, не считая многочисленных синяков. Она так и не смогла вспомнить, когда ее били. Буслаеву острый коготь до кости рассек лоб. А нового костюма, так старательно отглаженного Ириной, вообще не существовало.
Он отыскал Ирину в толпе, мокрую, дрожащую от холода, и, как она ни отбивалась, размашисто поцеловал.
– За спасение моей драгоценной жизни!
– Сумасшедший! – сказала Ирина, вытирая платком кровь па его лице. – И нахал! – добавила она, подумав.
– Согласен! – ухмыльнулся Шкипер. – Но ты мне нравишься.
– А ты мне нет. Иди на перевязку.
– Сама перевяжешь, не маленькая.
Ирина зашипела от возмущения. Но бородач нахально орал, что только ей доверяет свою нежную особу, и, чтобы не привлекать внимания, пришлось достать из мобиля сумку с медикаментами.
– Садись, мучитель! – прошипела она.
Она неумело наложила бинт, стараясь не причинить боли. Буслаев только щурился, будто эта процедура доставляла ему удовольствие.
Куда ни кинь взгляд, женщины ловко орудовали бинтами и тюбиками с заживляющей биомассой. Такриоты, сидя на траве в ожидании перевязки, недоуменно переглядывались: они ничего не помнили.
Девушки работали споро и четко. Видно было, что это дело им не в диковинку. Ирина тоже скоро приноровилась. Переходя от раненого к раненому, она столкнулась с Патрицией. Та была чем-то взволнована и все время оглядывалась.
– Ты не видела Георга?
Ирина покачала головой.
– Ума не приложу, куда он делся, – тревожно сказала Патриция.
Она спрашивала у всех, и все пожимали плечами. Многие вспоминали, когда в последний раз видели его. Вот здесь он вырвал топор у туземца, там обратил в бегство гарпий, у того куста пришел кому-то на помощь… Но перед концом схватки его не видел никто. Постепенно тревога Патриции передалась остальным.
– Кто перевязан – на поиски! – скомандовал Сергеев, бережно поддерживая сломанную руку.
…Его нашли за кустами на изрытой траве. Он лежал на боку, выбросив в последнем рывке руки. Неправдоподобно красивое лицо его застыло.
Девушки плакали, мужчины стискивали кулаки. Буслаев опустился на колени перед телом друга, поднял его на руки и понес, прижимая к груди. Такриоты, взглянув в его лицо, разбегались с криками ужаса.
…На маленьком кладбище в нескольких километрах от Базы прибавится еще одно скромное надгробие.
Мимико, плача, кинулась на шею Ирине. Она уже все знала. Ирина судорожно обняла подругу, и тут ее нервы не выдержали. Сумасшедшее напряжение ночи, изуродованные безумием лица, белые крылья, в предсмертном трепетании хватающие воздух, и кровь, кровь, кровь – все вылилось в пронзительном истерическом вопле. Перепуганные Мимико и Буба вцепились в Ирину, которую неудержимо трясло. Потом Мимико принесла стакан воды и, разжав сведенные судорогой челюсти подруги, насильно напоила ее.
Ирина вздохнула и сникла.
– Уложи девочку спать, потом приходи, – попросила она. – Я умоюсь и прилягу. Только не оставляй меня.
Они просидели всю ночь на диване, тоскливо вглядываясь в темноту. По временам Ирина трогала заплывший глаз и вздрагивала, не в силах отогнать страшные воспоминания, Мимико потихоньку плакала.
ЭТО НЕ ПИЯВКИ
Мимико не появлялась две недели. После боя с гарпиями всем цивилизаторам было категорически запрещено без нужды являться на Базу. Начальник отряда, несмотря на сломанную руку, кочевал из племени в племя, проверяя, все ли в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42