Когда последний враг был убит, гнев Кейна стал стихать. В лесном мраке он услышал чей-то оборвавшийся крик. Тени под соснами тоже гудели эхом предсмертных криков. Кейн закашлялся и тряхнул головой. Когда же он совсем успокоился, к нему вернулось ощущение надвигающейся опасности.
Слышал ли Пледдис шум схватки? Успел ли кто-нибудь из наемников сбежать, чтобы предупредить остальных о появлении того, кого они разыскивают? Но не это было для Кейна сейчас главным. Он чувствовал куда более ужасную угрозу. С вызовом взглянул он на простирающиеся перед ним холмы.
В сиянии багрового лунного диска высилась Гряда Ворона. На ее вершину вела тропинка. Где-то там Ионор с ребенком… но насколько близко она к вершине?
Кейн ненадолго задержался, чтобы зарядить арбалет Стандорна и перевести дух. Это оружие со стальной тетивой могло убить с пятидесяти метров, а Кейн, наверное, сумеет подойти поближе…
Вложив в последний бросок остаток сил, Кейн помчался к Гряде Ворона.
Надвигающаяся опасность не смогла заглушить усталости, наваливающейся на него при каждом шаге.
Клесст неожиданно остановилась и ухватилась за полу плаща Ионор.
– Мама, давай вернемся. Я устала.
– Идем, Клесст. Уже недалеко. Если не перестанешь ныть, я тебя отшлепаю.
Мама шлепала больно, к тому же девочка чувствовала, какая она сейчас злая.
– Мама, я боюсь этого места. Солдаты остались далеко позади.
– Я сказала, идем!
Ионор подала ей руку, потянула, а когда Клесст пошла, отпустила девочку. Она всегда старалась лишний раз не прикасаться к ребенку… Так было лучше.
– Мама, кажется, я знаю это место.
– Наверное. Ты часто здесь играла.
– Никогда я здесь не играла. Все дети обходят эту гряду, а я вообще не ухожу так далеко от дома.
Ионор решительно рвалась вперед, то и дело нетерпеливо замедляя шаг, чтобы девочка не отставала. Клесст не принадлежала ей. Она была ребенком Кейна частицей, отторгнутой от ее тела. Украденной. Ионор чувствовала себя изнасилованной, опозоренной и обворованной. Клесст не была ее дочерью, Ионор знала это с самого начала. Девочка была вроде раковой опухоли, привитой к ее телу Кейном, от которой Ионор избавилась… Почти избавилась… Девочка жила рядом с матерью. Если б Ионор любила ее, может, все сложилось бы иначе. Но любви не было никогда. Ионор испытывала перед Клесст не больше вины, чем перед опухолью, вырезанной и уничтоженной хирургом.
Через несколько минут все будет позади. Семь лет ненависти… Клест не почувствует боли. Не так, как…
– Мама, это выглядит, как то самое место из моего кошмара!
– Успокойся, Клесст.
– Нет, мама! Я узнала, это – то самое место. Около той большой скалы на вершине появляется черный пес, а за ним та черная фигура, – голос девочки звенел от страха.
Ионор нахмурилась. Она надеялась избежать физического контакта с ребенком – обойтись без насилия, хотя под плащом на всякий случай прятала приготовленный заранее моток веревки.
– Не бойся, Клесст. Когда мы подойдем к этому камню, ты увидишь, что нет там ни пса, ни его хозяина. И тогда ты избавишься от своих кошмаров.
– Я все-таки боюсь, – прошептала Клесст. Ее глаза округлились от страха.
– Пошли быстрее!
Клесст медленно шагнула вперед. Она не хотела сердить мать. Раньше она думала, что, если никогда не выводить Ионор из себя, мать забудет ту страшную вещь, которая случилась когда-то, – хоть девочка и не знала, что это было за преступление. Теперь она сомневалась в том, что такое когда-нибудь произойдет…
Ее совиные глаза разглядывали голую скалистую вершину. Ионор забыла – если вообще об этом знала, – как хорошо девочка видит в темноте.
– Мама! – закричала Клесст, вырываясь. – Я вижу их! Черного пса и его хозяина! Они ждут в тени больших камней, прямо перед нами. Пес тоже увидел меня! Разве ты не видишь, как горят его глазищи?
– Подойди ко мне, говорю! – рявкнула Ионор, доставая веревку. Судорожно пытаясь поймать девочку, она споткнулась о выступающий корень. – Сейчас же вернись! – закричала она, растянувшись на земле и глядя вслед убегающей дочери.
Для Клесст крик матери стал последней каплей, переполнившей чашу страха.
Девочка побежала назад, вниз по склону. Панический ужас прибавил ей сил.
Ионор окликнула дочь еще раз, а потом решила поберечь дыхание. Клесст не могла далеко убежать.
Малышка же мчалась вниз так быстро, как никогда в жизни не бегала. Топот ног за спиной становился все громче, и для нее мать, черный пес и его хозяин слились в единый гонящийся за ней по пятам кошмарный призрак.
Огромная нездоровая яблоня свесила ветви над дорогой. Последняя из погибшего сада, который рос когда-то на склоне, она словно протягивала к людям искривленные уродливые руки, взывая о помощи. Сладковатый дурман гниющих плодов разливался в ее тени, напоминая запах увядших цветов на кладбище. Яблоня напугала Клесст еще по пути наверх, когда несколько минут назад они вместе с матерью прошли мимо.
А сейчас ее нога поскользнулась на гнилом яблоке. Клесст пискнула и упала на покрытую падалицей землю. Удар вышиб воздух из ее легких, и она не смогла даже закричать…
Она отчаянно попыталась подняться на ноги и убежать. Поздно. Холодная рука Ионор схватила девочку за растрепанные от бега волосы. Не дав Клесст перевести дыхание, мать рывком поставила ее на ноги, а потом больно ударила по лицу.
– Я тебе покажу, как не слушаться!
Она тяжело дышала. Схватив девочку за запястья, она стала неловко связывать ее руки веревкой.
Онемевшая Клесст смотрела, как веревка впивается ей в запястья, от страха не понимая, что происходит. Может, мать хочет ее выпороть?
Загрохотали чьи-то шаги, а потом к тени от кривой яблони присоединилась еще одна.
«Это тот человек в черном, – подумала Клесст. – Он пришел со своим псом. Мать отдаст меня им…»
– Кейн! – пробормотала Ионор, отскочив от девочки.
Глаза Кейна яростно сверкали.
Арбалет дернулся в его руках.
Ионор вскрикнула от ужасной боли, когда стрела с зазубренным наконечником разодрала ей живот и отшвырнула тело, пригвоздив его к дереву. Ионор должна была упасть, однако повисла, извиваясь в муках. Кейн стоял так близко, и пружина арбалета была такой могучей, что наконечник стрелы, пробив женщине позвоночник, вонзился в искривленный ствол. Ионор судорожно попыталась высвободиться, но неожиданно силы покинули ее. Умирая, она исторгала из себя страшные проклятия ненависти. Ее губы произносили их все неразборчивее. В конце концов, даже ее ненависть не была безграничной… И вот безвольное тело Ионор повисло на яблоне, насаженное на стальной стержень.
Неуклюже – грудь его тяжело вздымалась, а глаза застилал багровый туман – Кейн поднял рыдающую девочку и закутал ее в свой кожаный плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68