С каким-то упрямством отказываясь опустить визор, он получал все необходимую информацию по аудиоканалу.
Капитан не хотел отгораживаться от этого кровавого месива компьютерным экраном. Если появится что-то важное, ИИ сообщит ему.
Время от времени Инглиш окликал Сойера — просто для проверки связи.
— Продолжаю поиски, сэр, — каждый раз отвечал лейтенант.
Капитан радовался, что не находится сейчас на месте Сойера — но лишь до тех пор, пока не наткнулся на Пика Ковача и женщину-капрала из его роты.
Майор Ковач привалился к большому камню. Еще один камень, чуть поменьше, придавил ему левую ногу. Огромная рука Синкевич безжизненно лежала у него на коленях. Вздрагивающее тело женщины было видно лишь по пояс, все остальное закрывала каменная глыба. Кожа на лице, обожженном вспышкой, стала розовато-желтого цвета.
Инглиш снял свой шлем и, положив его на землю, опустился на колени перед Ковачем. Видит ли его майор?
В руке Ковача был зажат коммуникатор — как будто эта чертова коробка еще могла работать. Такого оснащения Охотникам не полагалось. Это было маленькое отступление от устава. С одной стороны лицо майора было светло-оранжевым с мертвенными пятнами гноя. С другой стороны — бледно-зеленым.
По крайней мере у коммандос были фармацевтики. Инглиш радовался своей запасливости, пока не вспомнил, что электронно-фармацевтические препараты подбираются индивидуально, с разной дозировкой, и если и помогут кому-то из этих ребят, то лишь по чистому везению.
Что бы ты ни пытался сделать своими руками на этой проклятой войне, ты обязательно попадал впросак.
Ковач повернул голову, совсем чуть-чуть, как будто почувствовал присутствие Инглиша.
Инглиш вглядывался в его лицо, пытаясь отгадать, сохранились ли глаза под этими распухшими веками и мог ли туда проникать свет. Ресницы у Ковача были сожжены.
— Привет, Ник, — сказал Инглиш дрогнувшим голосом. — Это я, Тоб. П-прости, что мы так задержались.
Ковач сделал глубокий, прерывистый вдох.
— Тоби… Си очень обрадуется, что… ты нас нашел. Она будет рада… что ты появился. Она… верила… — Это все, что смог выговорить Ковач обожженными, пузырящимися губами.
Инглиш протянул руку, он хотел подбодрить друга прикосновением — и не смог: на теле Ковача не было места, до которого можно было дотронуться, не причинив раненому ужасной боли.
— Мы вытащим отсюда твоих ребят, — сказал Инглиш. — Потерпи еще немного. — Ему вдруг показалось, что Си шевельнула головой. Жива она или нет?
Так или иначе, слово «живая»в данном случае можно было употреблять лишь с большой натяжкой.
У него появилось сильное желание повернуться и броситься прочь. Бежать, пока хватит дыхания — куда-нибудь, где от него будет больше толку. Бежать, бежать — куда глаза глядят…
Вместо этого Инглиш уселся на землю, поджав под себя ноги, положил винтовку на колени и стал глядеть на Ковача и Синкевич, ожидая, пока они умрут или пока придет кто-нибудь еще и освободит их из-под камней.
Он снова надел шлем и попытался сообразить, как лучше вытащить раненых. Ждать пришлось долго.
А потом, когда их стали доставать, Ковач вскрикнул, и вот тут-то Инглиш не выдержал.
Он бежал, как слепой, и плечи его тряслись в беззвучных рыданиях.
Резко остановившись по другую сторону скалы, Инглиш оперся о каменную поверхность. Он стоял наклонив голову, жадно глотая воздух. Конечно, следовало подождать корабля для эвакуации раненых, а не пытаться самим освободить Ковача и Си…
А теперь ему придется вернуться и предстать перед собственными ребятами, видевшими, как он вдруг сорвался с места и убежал.
Зато ему до скончания века не будут сниться искалеченные ноги Синкевич…
Завывания ветра сливались со стонами пехотинцев из 121 — й, и этот тихий, заунывный звук скорее напоминал причитание по покойнику, чем жалобы живых.
Немного придя в себя, Инглиш выпрямился и устало побрел обратно, глядя под ноги и лишь изредка переводя взгляд на визор, если там появлялись новые сообщения.
Спасательные команды прибыли через десять минут после того, как в них пропала всякая надобность.
— Эй, Инглиш, давай скорее сюда, — позвал его Сойер.
Как же можно было забыть, что Сойер ищет сбитый корабль поддержки?! Не стоило уточнять, что значит «сюда»— нужное место тут же возникло на дисплее вместе с оптимальным маршрутом.
Инглишу показалось, что ноги его стали резиновыми. Капитан так и не набрался мужества спросить у Сойера о его находке.
Когда капитан добрался до места, Сойер и команда Тета уже заканчивали вскрывать шлюпку.
А потом последовало ошеломляющее открытие: внутри не было ни Мэннинг, ни Клиари. Кресла, на которых они катапультировались, прорвали покрытие кабины. Корабль был опрокинут навзничь, и пробоина обнаружилась не сразу. Насколько хватало глаз, на унылой равнине не было никаких следов двух дорогих им женщин.
Сойер поднял глаза на командира, вытирая рукой рот:
— И что теперь?
— Теперь мы запишем их как пропавших без вести и двинемся назад — по крайней мере я так сделаю. Ковача и Си я нашел. Если мы поторопимся, кто знает, может, им еще суждено остаться в живых.
Услышав, как у Инглиша осекся голос, Сойер торопливо спрыгнул с крыла корабля.
Инглиш не заметил, как подошел к нему лейтенант. Он лишь почувствовал, как тот заключил его в свои медвежьи объятия. А капитан просто стоял, вздрагивая всем телом.
— Ты можешь остаться до тех пор, пока не поймешь, что сделал все возможное, — сказал Инглиш, — или пока не найдешь что-то, или пока я не вызову тебя. Тогда ты и Тета вернетесь, договорились? Я не хочу, чтобы вы тоже пропали без вести.
— Договорились, Тоби, — сказал Сойер. И добавил: — На этот раз у нас есть Наблюдатель.
— Да, — сказал Инглиш, хлопнув по кнопке своего Дельта, вводя его в режим «стереть, перезаписать». — Ты прав. — На этот раз Наблюдателем был Грант. Если кто-то и повинен в этой заварушке, то только Грант. Крупные шишки из Агентства Стратегической Разведки давно замахивались на эту операцию. У Ковача была при себе одна штука, очень напоминающая телекоммуникатор А-потенциала, каких нет на вооружении его роты. Только Грант мог снабдить Ковача устройством, которым пользуются люди из СЕРПА. — Так что, когда закончите поиски, лейтенант Сойер…
— Ненавижу, когда есть пропавшие без вести.
— Я тоже, — сказал Инглиш. С исчезновением Клиари и Мэннинг он как будто лишился части души.
Капитан не знал, отыщут ли они когда-нибудь пропавших без вести. У него возникло ощущение, что сердце — совершенно не нужный орган. Вернее, такое ощущение не покидало его последние несколько часов.
Услышав стрекотание кораблей-спасателей, он со стуком опустил свой визор.
— Удачи тебе, дружище, — сказал он Сойеру, отводя взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Капитан не хотел отгораживаться от этого кровавого месива компьютерным экраном. Если появится что-то важное, ИИ сообщит ему.
Время от времени Инглиш окликал Сойера — просто для проверки связи.
— Продолжаю поиски, сэр, — каждый раз отвечал лейтенант.
Капитан радовался, что не находится сейчас на месте Сойера — но лишь до тех пор, пока не наткнулся на Пика Ковача и женщину-капрала из его роты.
Майор Ковач привалился к большому камню. Еще один камень, чуть поменьше, придавил ему левую ногу. Огромная рука Синкевич безжизненно лежала у него на коленях. Вздрагивающее тело женщины было видно лишь по пояс, все остальное закрывала каменная глыба. Кожа на лице, обожженном вспышкой, стала розовато-желтого цвета.
Инглиш снял свой шлем и, положив его на землю, опустился на колени перед Ковачем. Видит ли его майор?
В руке Ковача был зажат коммуникатор — как будто эта чертова коробка еще могла работать. Такого оснащения Охотникам не полагалось. Это было маленькое отступление от устава. С одной стороны лицо майора было светло-оранжевым с мертвенными пятнами гноя. С другой стороны — бледно-зеленым.
По крайней мере у коммандос были фармацевтики. Инглиш радовался своей запасливости, пока не вспомнил, что электронно-фармацевтические препараты подбираются индивидуально, с разной дозировкой, и если и помогут кому-то из этих ребят, то лишь по чистому везению.
Что бы ты ни пытался сделать своими руками на этой проклятой войне, ты обязательно попадал впросак.
Ковач повернул голову, совсем чуть-чуть, как будто почувствовал присутствие Инглиша.
Инглиш вглядывался в его лицо, пытаясь отгадать, сохранились ли глаза под этими распухшими веками и мог ли туда проникать свет. Ресницы у Ковача были сожжены.
— Привет, Ник, — сказал Инглиш дрогнувшим голосом. — Это я, Тоб. П-прости, что мы так задержались.
Ковач сделал глубокий, прерывистый вдох.
— Тоби… Си очень обрадуется, что… ты нас нашел. Она будет рада… что ты появился. Она… верила… — Это все, что смог выговорить Ковач обожженными, пузырящимися губами.
Инглиш протянул руку, он хотел подбодрить друга прикосновением — и не смог: на теле Ковача не было места, до которого можно было дотронуться, не причинив раненому ужасной боли.
— Мы вытащим отсюда твоих ребят, — сказал Инглиш. — Потерпи еще немного. — Ему вдруг показалось, что Си шевельнула головой. Жива она или нет?
Так или иначе, слово «живая»в данном случае можно было употреблять лишь с большой натяжкой.
У него появилось сильное желание повернуться и броситься прочь. Бежать, пока хватит дыхания — куда-нибудь, где от него будет больше толку. Бежать, бежать — куда глаза глядят…
Вместо этого Инглиш уселся на землю, поджав под себя ноги, положил винтовку на колени и стал глядеть на Ковача и Синкевич, ожидая, пока они умрут или пока придет кто-нибудь еще и освободит их из-под камней.
Он снова надел шлем и попытался сообразить, как лучше вытащить раненых. Ждать пришлось долго.
А потом, когда их стали доставать, Ковач вскрикнул, и вот тут-то Инглиш не выдержал.
Он бежал, как слепой, и плечи его тряслись в беззвучных рыданиях.
Резко остановившись по другую сторону скалы, Инглиш оперся о каменную поверхность. Он стоял наклонив голову, жадно глотая воздух. Конечно, следовало подождать корабля для эвакуации раненых, а не пытаться самим освободить Ковача и Си…
А теперь ему придется вернуться и предстать перед собственными ребятами, видевшими, как он вдруг сорвался с места и убежал.
Зато ему до скончания века не будут сниться искалеченные ноги Синкевич…
Завывания ветра сливались со стонами пехотинцев из 121 — й, и этот тихий, заунывный звук скорее напоминал причитание по покойнику, чем жалобы живых.
Немного придя в себя, Инглиш выпрямился и устало побрел обратно, глядя под ноги и лишь изредка переводя взгляд на визор, если там появлялись новые сообщения.
Спасательные команды прибыли через десять минут после того, как в них пропала всякая надобность.
— Эй, Инглиш, давай скорее сюда, — позвал его Сойер.
Как же можно было забыть, что Сойер ищет сбитый корабль поддержки?! Не стоило уточнять, что значит «сюда»— нужное место тут же возникло на дисплее вместе с оптимальным маршрутом.
Инглишу показалось, что ноги его стали резиновыми. Капитан так и не набрался мужества спросить у Сойера о его находке.
Когда капитан добрался до места, Сойер и команда Тета уже заканчивали вскрывать шлюпку.
А потом последовало ошеломляющее открытие: внутри не было ни Мэннинг, ни Клиари. Кресла, на которых они катапультировались, прорвали покрытие кабины. Корабль был опрокинут навзничь, и пробоина обнаружилась не сразу. Насколько хватало глаз, на унылой равнине не было никаких следов двух дорогих им женщин.
Сойер поднял глаза на командира, вытирая рукой рот:
— И что теперь?
— Теперь мы запишем их как пропавших без вести и двинемся назад — по крайней мере я так сделаю. Ковача и Си я нашел. Если мы поторопимся, кто знает, может, им еще суждено остаться в живых.
Услышав, как у Инглиша осекся голос, Сойер торопливо спрыгнул с крыла корабля.
Инглиш не заметил, как подошел к нему лейтенант. Он лишь почувствовал, как тот заключил его в свои медвежьи объятия. А капитан просто стоял, вздрагивая всем телом.
— Ты можешь остаться до тех пор, пока не поймешь, что сделал все возможное, — сказал Инглиш, — или пока не найдешь что-то, или пока я не вызову тебя. Тогда ты и Тета вернетесь, договорились? Я не хочу, чтобы вы тоже пропали без вести.
— Договорились, Тоби, — сказал Сойер. И добавил: — На этот раз у нас есть Наблюдатель.
— Да, — сказал Инглиш, хлопнув по кнопке своего Дельта, вводя его в режим «стереть, перезаписать». — Ты прав. — На этот раз Наблюдателем был Грант. Если кто-то и повинен в этой заварушке, то только Грант. Крупные шишки из Агентства Стратегической Разведки давно замахивались на эту операцию. У Ковача была при себе одна штука, очень напоминающая телекоммуникатор А-потенциала, каких нет на вооружении его роты. Только Грант мог снабдить Ковача устройством, которым пользуются люди из СЕРПА. — Так что, когда закончите поиски, лейтенант Сойер…
— Ненавижу, когда есть пропавшие без вести.
— Я тоже, — сказал Инглиш. С исчезновением Клиари и Мэннинг он как будто лишился части души.
Капитан не знал, отыщут ли они когда-нибудь пропавших без вести. У него возникло ощущение, что сердце — совершенно не нужный орган. Вернее, такое ощущение не покидало его последние несколько часов.
Услышав стрекотание кораблей-спасателей, он со стуком опустил свой визор.
— Удачи тебе, дружище, — сказал он Сойеру, отводя взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82