Это она заставила его светиться ярче.
– Значит, вам нравится иногда чувствовать себя Бланш дю Буа?
Просто иногда быть самой собой настолько тяжело и мучительно, что приходится быть кем-то другим, кем угодно, вот и все.
– Кассандра!
Она пожала плечами, и его растрогало это движение хрупких плеч, казалось, пытавшихся сбросить неимоверную тяжесть. В процессе этой борьбы, утомительной для нее, асимметрия ее лица стала заметнее – одна щека чуть опустилась, поникла, и от этого лицо стало трагически печальным. У Чейза непроизвольно возникло желание поцеловать этот прелестный рот, один угол которого опустился сильнее, а еще ему захотелось изгнать выражение печали с ее лица, взять на себя каждую крупицу ее страданий и тягот.
– Расскажите мне, в чем дело, – тихо попросил он.
– Рассказать. О чем? Ничего особенного не происходит. Просто очень часто, когда я работаю здесь, дорогу перекрывают, потому что идут съемки, и тогда мне приходится иметь дело с людьми из Голливуда.
– Вот как? Не знаю, обрадую ли я вас, но в начале следующей недели здесь начнутся натурные съемки «Дуэта» и снимать будут в виноградниках.
– В ваших виноградниках, Чейз?
– Они не принадлежат мне.
– Но вы управляете здесь всем. И главное, вы все здесь любите.
– Мы вместе с Виктором…
– Он очень немногословный партнер.
Немногословный партнер. Немногословный отец. Немногословный виноторговец.
– Мне кажется, Виктор Тесье меньше всего на свете думает о своих виноградниках и о виноделии.
– Это вовсе не так. – Чейз понимал источник ее неприязни к Виктору, ее презрения к нему. Он не мог не оценить ее яростной преданности Хоуп и ее интересам… Но у него были собственные обязательства, и он относился к ним серьезно. – Мы с Виктором постоянно обсуждаем наши общие проблемы и часто вместе принимаем решения.
– Так вы разговариваете? А я-то думала, что с Виктором можно общаться только с помощью электронной почты. – Синие глаза Кассандры прищурились. – Кажется, эти «голливудские гости» – его друзья?
Чейз улыбнулся:
– Время от времени Виктор сочиняет музыку для фильмов, и ему за это обычно присуждают премии. Сейчас он пишет музыку для «Дуэта».
– Тогда почему он не сидит здесь?
– Виктор писал здесь музыку прошлым летом.
«Прошлым летом, – размышляла Кассандра. – Прошлым летом, когда погибла Френсис и столь многое потеряло смысл для Хоуп, когда Хоуп утратила надежду. Но прошлым летом Хоуп жила здесь, и, возможно, у нее было достаточно времени, чтобы ощутить райскую прелесть этого места».
– Когда-нибудь имение Тесье станет вашим.
– Я на это не рассчитываю, Кассандра. Право, не рассчитываю.
Кассандра почувствовала, что ступает на скользкий путь, но ее фантазия подстегивала ее, как и ее боль, как и ее ревность, и рисовала сладостные картины: лето за летом здесь, в этом раю, вместе с Хоуп и Чейзом, пробуя на вкус ветер и наблюдая, как изумрудные брызги взлетают высоко в небо…
– Вы что-то хотели спросить?
Ваша невеста тоже на это не рассчитывает?
Знойной Бланш хотелось замурлыкать, вызвать его ярость, чтобы покончить наконец с этими безумными фантазиями раз и навсегда, но Кассандра не смогла заставить себя произнести эти оскорбительные и насмешливые слова; да ей и не надо было их произносить.
– В какую игру вы играете теперь, Кассандра? Чего добиваетесь?
Единственная известная мне игра – это попытаться защитить себя, уберечь от боли и разочарования.
– Пейдж очень хороша, – заметила она, чувствуя, как трудно ей это произнести и какой мучительной болью отдаются слова в ее сердце. – Очень мила и приветлива.
– Да-да, мила и приветлива.
Кэсс кивнула и улыбнулась самой отважной улыбкой, на какую только была способна. Эта улыбка была адресована ему, Пейдж и его счастью с ней.
– Иногда вы тоже бываете очень милы и приветливы, – заметил Чейз мягко и вдруг добавил, понизив голос: – Но иногда, Кассандра, вы просто невыносимы.
Глава 6
Уэствудская мемориальная больница Пятница, второе ноября
Чейз сидел на краешке стула, опустив глаза и созерцая пол. В его усталом мозгу, так долго лишенном сна, теснились образы и воспоминания, сменяя друг друга как в калейдоскопе.
Голос сиделки вырвал его из сомнамбулического состояния, и он поднял голову. Учтивость, ставшая уже второй натурой, заставила его подняться на ноги.
– Прошу прощения, Дороти.
Медицинская сестра отделения интенсивной терапии так и не поняла, что заставило этого вконец измотанного человека стремительно вскочить.
– Я сказала, – повторила Дороти, – что Кассандра спокойнее, когда вы рядом: она чувствует себя лучше.
Смущенный и обескураженный, Чейз нахмурился. Сердце Кассандры не могло забиться быстрее от радости узнавания, даже дыхание ее не могло участиться. Все нормальные реакции исключались, потому что каждый ее вдох и выдох контролировал аппарат. В этих условиях такие определения, как «лучше» или «хуже», теряли всякий смысл. Однако Чейз все-таки вежливо спросил:
– Как вы можете это знать?
– Говорю вам, в вашем присутствии она чувствует себя лучше, поверьте. Даже цвет лица у нее становится другим.
Цвет лица?
Кэсси была белой как простыня, кожа ее отливала голубизной и походила на тоненький слой первого льда на глади холодного зимнего озера. И сама она была холодна, как ледяная вода под этой тонкой ледяной коркой.
От этой мысли ему захотелось кричать, потому что она пронзала его душу непереносимой болью. Но Чейз продолжал смотреть на сестру, будто та была жрицей, а сам он – ее верным учеником и последователем.
– Лучше, – прошептал он едва слышно.
– Лучше, – подтвердила Дороти.
– И еще лучше, когда здесь он , Роберт, любовник…
В голосе Чейза звучала не ревность, а мольба о жизни Кассандры. Что бы ни послужило этой цели, кто бы ни помог ей – это не имело значения. Лишь бы ей стало лучше.
Жрица задумчиво покачала головой:
– Напротив, ей хуже, когда Роберт рядом. Она возбуждается. Возможно, чувствует, как он обеспокоен. Впрочем, здесь нет никого, кто волновался бы за нее больше, чем вы.
Видя его изумление, она слегка улыбнулась:
– Можете назвать это искусством ухода за больными. Дело в том, что вы умеете скрыть свое беспокойство от больной, и она чувствует вашу уверенность, ваше спокойствие.
– Но я сам вовсе не чувствую ничего подобного.
– Не важно. Зато умеете внушить ей надежду и уверенность. Она воспринимает ваши настроения без слов. Вы ведь с ней не разговариваете?
– Не вслух. Вы полагаете, мне следует с ней говорить?
– Я совершенно в этом уверена. Ваши слова, ваше спокойствие… – Дороти замолчала, не закончив фразы.
– Продолжайте.
– Я полагаю, что в прошлом ваши отношения были сложными… даже мучительными, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Значит, вам нравится иногда чувствовать себя Бланш дю Буа?
Просто иногда быть самой собой настолько тяжело и мучительно, что приходится быть кем-то другим, кем угодно, вот и все.
– Кассандра!
Она пожала плечами, и его растрогало это движение хрупких плеч, казалось, пытавшихся сбросить неимоверную тяжесть. В процессе этой борьбы, утомительной для нее, асимметрия ее лица стала заметнее – одна щека чуть опустилась, поникла, и от этого лицо стало трагически печальным. У Чейза непроизвольно возникло желание поцеловать этот прелестный рот, один угол которого опустился сильнее, а еще ему захотелось изгнать выражение печали с ее лица, взять на себя каждую крупицу ее страданий и тягот.
– Расскажите мне, в чем дело, – тихо попросил он.
– Рассказать. О чем? Ничего особенного не происходит. Просто очень часто, когда я работаю здесь, дорогу перекрывают, потому что идут съемки, и тогда мне приходится иметь дело с людьми из Голливуда.
– Вот как? Не знаю, обрадую ли я вас, но в начале следующей недели здесь начнутся натурные съемки «Дуэта» и снимать будут в виноградниках.
– В ваших виноградниках, Чейз?
– Они не принадлежат мне.
– Но вы управляете здесь всем. И главное, вы все здесь любите.
– Мы вместе с Виктором…
– Он очень немногословный партнер.
Немногословный партнер. Немногословный отец. Немногословный виноторговец.
– Мне кажется, Виктор Тесье меньше всего на свете думает о своих виноградниках и о виноделии.
– Это вовсе не так. – Чейз понимал источник ее неприязни к Виктору, ее презрения к нему. Он не мог не оценить ее яростной преданности Хоуп и ее интересам… Но у него были собственные обязательства, и он относился к ним серьезно. – Мы с Виктором постоянно обсуждаем наши общие проблемы и часто вместе принимаем решения.
– Так вы разговариваете? А я-то думала, что с Виктором можно общаться только с помощью электронной почты. – Синие глаза Кассандры прищурились. – Кажется, эти «голливудские гости» – его друзья?
Чейз улыбнулся:
– Время от времени Виктор сочиняет музыку для фильмов, и ему за это обычно присуждают премии. Сейчас он пишет музыку для «Дуэта».
– Тогда почему он не сидит здесь?
– Виктор писал здесь музыку прошлым летом.
«Прошлым летом, – размышляла Кассандра. – Прошлым летом, когда погибла Френсис и столь многое потеряло смысл для Хоуп, когда Хоуп утратила надежду. Но прошлым летом Хоуп жила здесь, и, возможно, у нее было достаточно времени, чтобы ощутить райскую прелесть этого места».
– Когда-нибудь имение Тесье станет вашим.
– Я на это не рассчитываю, Кассандра. Право, не рассчитываю.
Кассандра почувствовала, что ступает на скользкий путь, но ее фантазия подстегивала ее, как и ее боль, как и ее ревность, и рисовала сладостные картины: лето за летом здесь, в этом раю, вместе с Хоуп и Чейзом, пробуя на вкус ветер и наблюдая, как изумрудные брызги взлетают высоко в небо…
– Вы что-то хотели спросить?
Ваша невеста тоже на это не рассчитывает?
Знойной Бланш хотелось замурлыкать, вызвать его ярость, чтобы покончить наконец с этими безумными фантазиями раз и навсегда, но Кассандра не смогла заставить себя произнести эти оскорбительные и насмешливые слова; да ей и не надо было их произносить.
– В какую игру вы играете теперь, Кассандра? Чего добиваетесь?
Единственная известная мне игра – это попытаться защитить себя, уберечь от боли и разочарования.
– Пейдж очень хороша, – заметила она, чувствуя, как трудно ей это произнести и какой мучительной болью отдаются слова в ее сердце. – Очень мила и приветлива.
– Да-да, мила и приветлива.
Кэсс кивнула и улыбнулась самой отважной улыбкой, на какую только была способна. Эта улыбка была адресована ему, Пейдж и его счастью с ней.
– Иногда вы тоже бываете очень милы и приветливы, – заметил Чейз мягко и вдруг добавил, понизив голос: – Но иногда, Кассандра, вы просто невыносимы.
Глава 6
Уэствудская мемориальная больница Пятница, второе ноября
Чейз сидел на краешке стула, опустив глаза и созерцая пол. В его усталом мозгу, так долго лишенном сна, теснились образы и воспоминания, сменяя друг друга как в калейдоскопе.
Голос сиделки вырвал его из сомнамбулического состояния, и он поднял голову. Учтивость, ставшая уже второй натурой, заставила его подняться на ноги.
– Прошу прощения, Дороти.
Медицинская сестра отделения интенсивной терапии так и не поняла, что заставило этого вконец измотанного человека стремительно вскочить.
– Я сказала, – повторила Дороти, – что Кассандра спокойнее, когда вы рядом: она чувствует себя лучше.
Смущенный и обескураженный, Чейз нахмурился. Сердце Кассандры не могло забиться быстрее от радости узнавания, даже дыхание ее не могло участиться. Все нормальные реакции исключались, потому что каждый ее вдох и выдох контролировал аппарат. В этих условиях такие определения, как «лучше» или «хуже», теряли всякий смысл. Однако Чейз все-таки вежливо спросил:
– Как вы можете это знать?
– Говорю вам, в вашем присутствии она чувствует себя лучше, поверьте. Даже цвет лица у нее становится другим.
Цвет лица?
Кэсси была белой как простыня, кожа ее отливала голубизной и походила на тоненький слой первого льда на глади холодного зимнего озера. И сама она была холодна, как ледяная вода под этой тонкой ледяной коркой.
От этой мысли ему захотелось кричать, потому что она пронзала его душу непереносимой болью. Но Чейз продолжал смотреть на сестру, будто та была жрицей, а сам он – ее верным учеником и последователем.
– Лучше, – прошептал он едва слышно.
– Лучше, – подтвердила Дороти.
– И еще лучше, когда здесь он , Роберт, любовник…
В голосе Чейза звучала не ревность, а мольба о жизни Кассандры. Что бы ни послужило этой цели, кто бы ни помог ей – это не имело значения. Лишь бы ей стало лучше.
Жрица задумчиво покачала головой:
– Напротив, ей хуже, когда Роберт рядом. Она возбуждается. Возможно, чувствует, как он обеспокоен. Впрочем, здесь нет никого, кто волновался бы за нее больше, чем вы.
Видя его изумление, она слегка улыбнулась:
– Можете назвать это искусством ухода за больными. Дело в том, что вы умеете скрыть свое беспокойство от больной, и она чувствует вашу уверенность, ваше спокойствие.
– Но я сам вовсе не чувствую ничего подобного.
– Не важно. Зато умеете внушить ей надежду и уверенность. Она воспринимает ваши настроения без слов. Вы ведь с ней не разговариваете?
– Не вслух. Вы полагаете, мне следует с ней говорить?
– Я совершенно в этом уверена. Ваши слова, ваше спокойствие… – Дороти замолчала, не закончив фразы.
– Продолжайте.
– Я полагаю, что в прошлом ваши отношения были сложными… даже мучительными, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71