Бойцовая рыбка при встрече с себе подобной может определить её пол только после того, как увидит, каким поведением ответит та на строго ритуальные, инстинктивные движения исполняемого ею танца. Встреча двух первоначально незнакомых самцов бойцовых рыбок начинается с взаимного дерзкого и чванливого самодемонстрирования, при котором каждое светящееся цветовое пятно, каждый луч чудесных плавников должен произвести максимальное впечатление.
Перед великолепным самцом скромно одетая самка складывает плавники, тем самым прекращая всякое сопротивление. Если она не готова к спариванию, то немедленно спасается бегством. В противном случае она приближается к самцу робкими, вкрадчивыми движениями, иными словами, её поведение прямо противоположно дерзкому и хвастливому поведению самца. И тогда начинается любовный обряд, не столь великолепный, как военный танец самцов, но не уступающий ему в грациозности движений.
Когда два самца встречаются лицом к лицу, начинается истинная оргия взаимного самовосхваления. Есть поразительное сходство между воинственным танцем этих рыб и аналогичными церемониальными танцами яванцев и других индонезийских народов. И у человека, и у рыбы мельчайшая деталь каждого движения основана на предписании древнего неизменного закона, каждый легчайший жест полон глубокого символического смысла. Тот же стиль, та ж.е экзотическая грация движений, выражающих сдерживаемый гнев, — вот в чём близкое сходство этих танцев.
Превосходная отточенность телодвижений указывает, что они выработались в результате длительного исторического развития и что в основе их лежит древний ритуал. Не столь очевидно другое: если у человека эти ритуальные церемонии передавались из поколения к поколению посредством тысячелетних традиций, то у рыб они представляют собой результат эволюционного развития врождённой инстинктивной деятельности и, по-видимому, намного старше. Происхождение подобных ритуальных церемоний превосходно изучено, и мы знаем сейчас об эволюционной истории этих реакций больше, чем о каких бы то ни было других инстинктах.
Но вернёмся к воинственным танцам самцов бойцовой рыбки. Они имеют совершенно то же значение, что и словесная дуэль гомеровских героев или наших альпийских фермеров, которая и по сей день предшествует шумным ссорам в деревенских гостиницах. Цель такой дуэли — запугать противника и одновременно привести себя в состояние бесстрашия. У рыб длительность этих приготовлений, их ритуальный характер и, главным образом, замечательный показ красочного наряда и развёрнутых плавников, имеющие целью запугать, сломить противника, маскируют для непосвящённого всю серьёзность ситуации. Бойцы во всем великолепии своих нарядов кажутся настроенными менее враждебно, чем это есть в действительности: вы так же не склонны приписывать им жестокую отвагу и презрение к смерти, как не связывается в вашем представлении охота за головами почти женственной красоты индонезийских воинов.
Битва бойцовых рыбок нередко оканчивается смертью одного из противников. Если они уже готовы нанести первый удар, то через несколько минут широкие продольные щели будут зиять в их плавниках, которые очень скоро превратятся в лохмотья. Способ нападения бойцовой рыбки, как вообще всех рыб, сражающихся подобным образом, — это, в буквальном смысле, удар шпагой, но никак не кусание. Рыба открывает рот так широко, что все её зубы торчат наружу, и со всей силой, развиваемой её мускулистым телом, с разбегу втыкает их в бок противника. Таранящий удар бойцовой рыбки настолько силён, что если в беспорядке боя одному из противников случится наткнуться на стеклянную стенку аквариума, звук столкновения бывает явственно слышим. Танец самовосхваления может продолжаться часами, но если танцоры перешли к действиям, часто уже через несколько минут один из противников лежит на дне, смертельно раненный.
Бои нашей европейской колюшки сильно отличаются от сражения сиамской бойцовой рыбки. В противоположность последней самец колюшки «накаляется» не только при виде противника или самки, но находится в таком состоянии все время, пока пребывает в окрестностях гнезда, в пределах выбранной им территории. Коренной принцип, лежащий в основе сражений этих рыбок, — «мой дом — моя крепость». Отнимите у самца колюшки гнездо или пересадите его в другой аквариум, и наша рыбка и не подумает о драке, даже если там будет другой самец. Напротив, она сразу станет маленькой и жалкой. Поэтому бои колюшек нельзя использовать для показа, тогда как сиамцы уже сотни лет развлекаются драками бойцовых рыбок. Самец колюшки становится физически способным приходить в состояние возбуждения только после того, как обзаведётся домом. Поэтому практически сражения колюшек можно наблюдать лишь в том случае, если держать двух самцов в большом аквариуме, где у каждого будет своё гнездо.
Воинственный пыл самца колюшки в каждый момент находится в прямо пропорциональной зависимости от близости гнезда. Когда рыбка сидит в гнезде — это беснующаяся фурия, с полным презрением к смерти безрассудно атакующая гораздо более крупного противника, даже человеческую руку. Чем дальше он отплывает от своей «штаб-квартиры», тем меньше его военный задор. Когда два самца вступают в драку, всегда можно предсказать с полной уверенностью, каков будет её исход. Около своего гнезда самый слабый самец всегда будет побеждать самого крупного и сильного. Боевая мощь самца колюшки определяется величиной территории, которую он может держать свободной от соперников. Побеждённый всегда спасается бегством по направлению к дому, а увлечённый своим успехом победитель преследует беглеца далеко во владениях последнего. Чем дальше преследователь уходит от своего дома, тем заметнее убывает его смелость. Беглец, достигнув окрестностей своего гнезда, приобретает новые силы, поворачивается и с удесятерённой яростью бросается на врага. Новая драка всегда оканчивается поражением первоначального победителя — и снова погоня, теперь уже в противоположном направлении. Столкновения чередуются с погоней то в одну, то в другую сторону, и это напоминает движение маятника, достигающего, наконец, равновесия в некоторой точке. Боевые силы сражающихся уравновешиваются как раз на границе их территорий. Тот же самый принцип играет важную роль в жизни многих животных, особенно птиц. Каждый любитель птиц мог наблюдать, как две горихвостки гоняют друг друга таким же точно образом.
Итак, остановившись, наконец, на воображаемой линии, разделяющей их владения, рыбки не решаются напасть друг на друга. Приняв особые угрожающие позы, они то и дело опрокидываются головой вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Перед великолепным самцом скромно одетая самка складывает плавники, тем самым прекращая всякое сопротивление. Если она не готова к спариванию, то немедленно спасается бегством. В противном случае она приближается к самцу робкими, вкрадчивыми движениями, иными словами, её поведение прямо противоположно дерзкому и хвастливому поведению самца. И тогда начинается любовный обряд, не столь великолепный, как военный танец самцов, но не уступающий ему в грациозности движений.
Когда два самца встречаются лицом к лицу, начинается истинная оргия взаимного самовосхваления. Есть поразительное сходство между воинственным танцем этих рыб и аналогичными церемониальными танцами яванцев и других индонезийских народов. И у человека, и у рыбы мельчайшая деталь каждого движения основана на предписании древнего неизменного закона, каждый легчайший жест полон глубокого символического смысла. Тот же стиль, та ж.е экзотическая грация движений, выражающих сдерживаемый гнев, — вот в чём близкое сходство этих танцев.
Превосходная отточенность телодвижений указывает, что они выработались в результате длительного исторического развития и что в основе их лежит древний ритуал. Не столь очевидно другое: если у человека эти ритуальные церемонии передавались из поколения к поколению посредством тысячелетних традиций, то у рыб они представляют собой результат эволюционного развития врождённой инстинктивной деятельности и, по-видимому, намного старше. Происхождение подобных ритуальных церемоний превосходно изучено, и мы знаем сейчас об эволюционной истории этих реакций больше, чем о каких бы то ни было других инстинктах.
Но вернёмся к воинственным танцам самцов бойцовой рыбки. Они имеют совершенно то же значение, что и словесная дуэль гомеровских героев или наших альпийских фермеров, которая и по сей день предшествует шумным ссорам в деревенских гостиницах. Цель такой дуэли — запугать противника и одновременно привести себя в состояние бесстрашия. У рыб длительность этих приготовлений, их ритуальный характер и, главным образом, замечательный показ красочного наряда и развёрнутых плавников, имеющие целью запугать, сломить противника, маскируют для непосвящённого всю серьёзность ситуации. Бойцы во всем великолепии своих нарядов кажутся настроенными менее враждебно, чем это есть в действительности: вы так же не склонны приписывать им жестокую отвагу и презрение к смерти, как не связывается в вашем представлении охота за головами почти женственной красоты индонезийских воинов.
Битва бойцовых рыбок нередко оканчивается смертью одного из противников. Если они уже готовы нанести первый удар, то через несколько минут широкие продольные щели будут зиять в их плавниках, которые очень скоро превратятся в лохмотья. Способ нападения бойцовой рыбки, как вообще всех рыб, сражающихся подобным образом, — это, в буквальном смысле, удар шпагой, но никак не кусание. Рыба открывает рот так широко, что все её зубы торчат наружу, и со всей силой, развиваемой её мускулистым телом, с разбегу втыкает их в бок противника. Таранящий удар бойцовой рыбки настолько силён, что если в беспорядке боя одному из противников случится наткнуться на стеклянную стенку аквариума, звук столкновения бывает явственно слышим. Танец самовосхваления может продолжаться часами, но если танцоры перешли к действиям, часто уже через несколько минут один из противников лежит на дне, смертельно раненный.
Бои нашей европейской колюшки сильно отличаются от сражения сиамской бойцовой рыбки. В противоположность последней самец колюшки «накаляется» не только при виде противника или самки, но находится в таком состоянии все время, пока пребывает в окрестностях гнезда, в пределах выбранной им территории. Коренной принцип, лежащий в основе сражений этих рыбок, — «мой дом — моя крепость». Отнимите у самца колюшки гнездо или пересадите его в другой аквариум, и наша рыбка и не подумает о драке, даже если там будет другой самец. Напротив, она сразу станет маленькой и жалкой. Поэтому бои колюшек нельзя использовать для показа, тогда как сиамцы уже сотни лет развлекаются драками бойцовых рыбок. Самец колюшки становится физически способным приходить в состояние возбуждения только после того, как обзаведётся домом. Поэтому практически сражения колюшек можно наблюдать лишь в том случае, если держать двух самцов в большом аквариуме, где у каждого будет своё гнездо.
Воинственный пыл самца колюшки в каждый момент находится в прямо пропорциональной зависимости от близости гнезда. Когда рыбка сидит в гнезде — это беснующаяся фурия, с полным презрением к смерти безрассудно атакующая гораздо более крупного противника, даже человеческую руку. Чем дальше он отплывает от своей «штаб-квартиры», тем меньше его военный задор. Когда два самца вступают в драку, всегда можно предсказать с полной уверенностью, каков будет её исход. Около своего гнезда самый слабый самец всегда будет побеждать самого крупного и сильного. Боевая мощь самца колюшки определяется величиной территории, которую он может держать свободной от соперников. Побеждённый всегда спасается бегством по направлению к дому, а увлечённый своим успехом победитель преследует беглеца далеко во владениях последнего. Чем дальше преследователь уходит от своего дома, тем заметнее убывает его смелость. Беглец, достигнув окрестностей своего гнезда, приобретает новые силы, поворачивается и с удесятерённой яростью бросается на врага. Новая драка всегда оканчивается поражением первоначального победителя — и снова погоня, теперь уже в противоположном направлении. Столкновения чередуются с погоней то в одну, то в другую сторону, и это напоминает движение маятника, достигающего, наконец, равновесия в некоторой точке. Боевые силы сражающихся уравновешиваются как раз на границе их территорий. Тот же самый принцип играет важную роль в жизни многих животных, особенно птиц. Каждый любитель птиц мог наблюдать, как две горихвостки гоняют друг друга таким же точно образом.
Итак, остановившись, наконец, на воображаемой линии, разделяющей их владения, рыбки не решаются напасть друг на друга. Приняв особые угрожающие позы, они то и дело опрокидываются головой вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57