И Сталин, по-видимому, оценил эту краткость, не сделав ни одного замечания в этой части. Ведь что ни говори, но ВКП(б) – это в первую очередь партия пролетариата, а в период с 1929 по 1935 год рост благосостояния граждан был начат с крестьян и в какой-то степени в ущерб рабочим. Возможно, это и вызвало неполную откровенность Зверева при молчаливом принятии ее Сталиным.
Посмотрите на нестыковки в докладе. Уже к 1925 году большевики без проблем научились давить цены на рынке с помощью товарных масс. А к 1929 году, когда они уже практически изжили своего конкурента – нэпмана (частного торговца), когда уже само собой существенно увеличилось число коллективных хозяйств, с которыми правительству было легче договориться, большевики вдруг оказались неспособными удержать цены на продовольствие и они как-то сами собой вдруг выросли. Почему? Почему большевики не сбили цены, а вдруг, ни с того ни с сего, ввели карточки? В 1926 году был страшный неурожай и голод в 1927 году, но карточки не вводились, а 1928 и 1929 годы были урожайными, но вдруг потребовалась защита малоимущих. Почему?
Давайте сначала скажем пару слов о карточках.
Рассмотрим на упрощенном примере, что это значит. Положим, что у нас в стране живет 1000 человек, которым для полного счастья нужно 3000 кг зерна, т. е. по 3 кг на человека. Из этих 3 кг на собственно ююб идет 0,5 кг, а оставшиеся 2,5 кг скормят скоту и получат 0,3 кг мяса. Если страна эти 3000 кг производит, то хлеб и мясо могут продаваться свободно – никто из жителей больше, чем ему надо, просто не купит.
Но, к примеру, во время войны производство падает уже в силу того, что мужчины уходят на фронт. Положим, что производство упало с 3000 до 1000 кг. Если зерно оставить в свободной продаже, то из 1000 человек 300 наиболее обеспеченных скупят все, остальные 700 умрут. Если поднять цену настолько, чтобы эти 300 не могли купить более чем по 1 кг, то у остальных все равно не хватит денег, чтобы купить даже этот 1 кг.
И тогда любое государство на 500 кг вводит карточки и по ним продает эти 500 кг по дешевой цене, чтобы всем 1000 человек безусловно досталось по 0,5 кг, а как государство поступает с оставшимися 500 кг, рассмотрим позже.
Итак, в 1929 году нет никакой войны, идет бурный рост экономики, ко вдруг поднимаются цены на хлеб. Зверев объясняет это так, что увеличился, дескать, спрос на хлеб из-за того, что масса людей перешла в город. А в деревне они что – хлеб не ели? Это же не объяснение: раз не было резкого роста населения, то не должен был повыситься и спрос. Значит, речь идет о том, что большевики с 1929 года, накануне коллективизации, стали осмысленно поднимать цены на продовольствие. И поскольку они поставили себе цель поднять эти цены в 10 раз, т. е. сделать их на порядок выше тех, по которым капиталисты скупали хлеб у крестьян при царе, то большевики и ввели карточки, чтобы от этого рывка горожане особо не пострадали.
Далее. Государство получало от крестьян зерно по очень низким ценам в виде налогов и этим зерном сбивало цены на рынках – так сказать, крестьянским же салом их же и по сусалам. Но оставшуюся часть зерна крестьяне продавали нэпманам и спекулянтам по договорным ценам, а часть – самостоятельно на рынках. И большевики вдруг начали бороться с нэпманами и спекулянтами очень оригинальным способом – они как бы сказали: «На кой черт нам спекулянты, когда мы сами спекулянты?» Правительство, как вы прочли у Зверева, ввело контрактацию. То есть теперь госорганы на условиях спекулянтов заключали договоры с единоличными крестьянами и колхозами. Правда, если единоличнику давали за хлеб цену нэпмана, то колхозам платили гораздо дороже. А закупленное таким образом продовольствие продавалось в коммерческих магазинах по рыночным ценам. Хотя Зверев и пишет, что коммерческие магазины сбивали цены на рынках, но на самом деле (как мы видим по результатам) это не так – коммерческие магазины удерживали на рынках высокие цены.
На ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1934 года Сталин пояснял: «А с чем считался рынок (крестьяне, которые вывозят хлеб) – с пайковой ценой? Конечно, нет. (Пайковые цены сначала были 12, затем 25, в конце 50 коп. за кг, а в коммерческих магазинах – 2 рубля за кг. – Ю.М.) Они ориентировались на рынок, на коммерческую цену – немного выше коммерческой, немного ниже, но цена на хлеб вращалась вокруг коммерческой цены» .
Что означает с финансовой (денежной) точки зрения такое повышение цен на хлеб? Это означает, что кому бы государство ни платило деньги – рабочему, врачу, офицеру или работнику санатория, – в конечном итоге та масса этих денег, которая шла на село – крестьянам, особенно колхозникам, – возросла на порядок. Чтобы покупать дорогие продукты, росла зарплата промышленных рабочих, вслед за ней и цены на промышленные товары, но не очень сильно. Скажем, в 1913 году шерстяной мужской костюм стоил 40 рублей, а в конце 40-х годов – 75 рублей.
Однако поднять цены на продовольствие в 10 раз мало, ведь нужны и деньги, чтобы по этим ценам купить. И, как вы видите из доклада Зверева, в 1930 году случились непонятные «извращения в практике кредитной реформы»: как-то сам собой включился печатный станок и напечатал за один год денег на 1,5 млрд. рублей, хотя до этого с 1922 года их было напечатано всего 2,9 млрд. Я не верю, чтобы при Сталине могли сами собой происходить такие чудеса. К примеру, 1 сентября 1930 года он пишет записку В.М. Молотову (выделено Сталиным):
«Вячеслав! Обрати внимание (пока что) на две вещи.
1) Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в ей-ду войну с СССР. Я думаю, что, пока они не создадут этот блок, они воевать с СССР не станут – стало быть, как только обеспечат блок – начнут воевать (повод найдут). Чтобы обеспечить наш отпор и поляко-румынахМ, и балтийцам, надо создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150–160 пехотных дивизий, т. е. дивизий на 40–50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке. Это значит, что нынешний мирный состав нашей армии с 640 тысяч придется довести до 700 тысяч. Без этой «реформы» нет возможности гарантировать (в случае блока поляков с балтийцами) оборону Ленинграда и Правобережной Украины. Это не подлежит, по-моему, никакому сомнению. И наоборот, при этой «реформе» мы наверняка обеспечиваем победоносную оборону СССР. Но для «реформы» потребуются немаленькие суммы денег (большее количество «выстрелов», большее количество техники, дополнительное количество командного состава, дополнительные расходы на вещевое и продовольственное снабжение). Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Посмотрите на нестыковки в докладе. Уже к 1925 году большевики без проблем научились давить цены на рынке с помощью товарных масс. А к 1929 году, когда они уже практически изжили своего конкурента – нэпмана (частного торговца), когда уже само собой существенно увеличилось число коллективных хозяйств, с которыми правительству было легче договориться, большевики вдруг оказались неспособными удержать цены на продовольствие и они как-то сами собой вдруг выросли. Почему? Почему большевики не сбили цены, а вдруг, ни с того ни с сего, ввели карточки? В 1926 году был страшный неурожай и голод в 1927 году, но карточки не вводились, а 1928 и 1929 годы были урожайными, но вдруг потребовалась защита малоимущих. Почему?
Давайте сначала скажем пару слов о карточках.
Рассмотрим на упрощенном примере, что это значит. Положим, что у нас в стране живет 1000 человек, которым для полного счастья нужно 3000 кг зерна, т. е. по 3 кг на человека. Из этих 3 кг на собственно ююб идет 0,5 кг, а оставшиеся 2,5 кг скормят скоту и получат 0,3 кг мяса. Если страна эти 3000 кг производит, то хлеб и мясо могут продаваться свободно – никто из жителей больше, чем ему надо, просто не купит.
Но, к примеру, во время войны производство падает уже в силу того, что мужчины уходят на фронт. Положим, что производство упало с 3000 до 1000 кг. Если зерно оставить в свободной продаже, то из 1000 человек 300 наиболее обеспеченных скупят все, остальные 700 умрут. Если поднять цену настолько, чтобы эти 300 не могли купить более чем по 1 кг, то у остальных все равно не хватит денег, чтобы купить даже этот 1 кг.
И тогда любое государство на 500 кг вводит карточки и по ним продает эти 500 кг по дешевой цене, чтобы всем 1000 человек безусловно досталось по 0,5 кг, а как государство поступает с оставшимися 500 кг, рассмотрим позже.
Итак, в 1929 году нет никакой войны, идет бурный рост экономики, ко вдруг поднимаются цены на хлеб. Зверев объясняет это так, что увеличился, дескать, спрос на хлеб из-за того, что масса людей перешла в город. А в деревне они что – хлеб не ели? Это же не объяснение: раз не было резкого роста населения, то не должен был повыситься и спрос. Значит, речь идет о том, что большевики с 1929 года, накануне коллективизации, стали осмысленно поднимать цены на продовольствие. И поскольку они поставили себе цель поднять эти цены в 10 раз, т. е. сделать их на порядок выше тех, по которым капиталисты скупали хлеб у крестьян при царе, то большевики и ввели карточки, чтобы от этого рывка горожане особо не пострадали.
Далее. Государство получало от крестьян зерно по очень низким ценам в виде налогов и этим зерном сбивало цены на рынках – так сказать, крестьянским же салом их же и по сусалам. Но оставшуюся часть зерна крестьяне продавали нэпманам и спекулянтам по договорным ценам, а часть – самостоятельно на рынках. И большевики вдруг начали бороться с нэпманами и спекулянтами очень оригинальным способом – они как бы сказали: «На кой черт нам спекулянты, когда мы сами спекулянты?» Правительство, как вы прочли у Зверева, ввело контрактацию. То есть теперь госорганы на условиях спекулянтов заключали договоры с единоличными крестьянами и колхозами. Правда, если единоличнику давали за хлеб цену нэпмана, то колхозам платили гораздо дороже. А закупленное таким образом продовольствие продавалось в коммерческих магазинах по рыночным ценам. Хотя Зверев и пишет, что коммерческие магазины сбивали цены на рынках, но на самом деле (как мы видим по результатам) это не так – коммерческие магазины удерживали на рынках высокие цены.
На ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1934 года Сталин пояснял: «А с чем считался рынок (крестьяне, которые вывозят хлеб) – с пайковой ценой? Конечно, нет. (Пайковые цены сначала были 12, затем 25, в конце 50 коп. за кг, а в коммерческих магазинах – 2 рубля за кг. – Ю.М.) Они ориентировались на рынок, на коммерческую цену – немного выше коммерческой, немного ниже, но цена на хлеб вращалась вокруг коммерческой цены» .
Что означает с финансовой (денежной) точки зрения такое повышение цен на хлеб? Это означает, что кому бы государство ни платило деньги – рабочему, врачу, офицеру или работнику санатория, – в конечном итоге та масса этих денег, которая шла на село – крестьянам, особенно колхозникам, – возросла на порядок. Чтобы покупать дорогие продукты, росла зарплата промышленных рабочих, вслед за ней и цены на промышленные товары, но не очень сильно. Скажем, в 1913 году шерстяной мужской костюм стоил 40 рублей, а в конце 40-х годов – 75 рублей.
Однако поднять цены на продовольствие в 10 раз мало, ведь нужны и деньги, чтобы по этим ценам купить. И, как вы видите из доклада Зверева, в 1930 году случились непонятные «извращения в практике кредитной реформы»: как-то сам собой включился печатный станок и напечатал за один год денег на 1,5 млрд. рублей, хотя до этого с 1922 года их было напечатано всего 2,9 млрд. Я не верю, чтобы при Сталине могли сами собой происходить такие чудеса. К примеру, 1 сентября 1930 года он пишет записку В.М. Молотову (выделено Сталиным):
«Вячеслав! Обрати внимание (пока что) на две вещи.
1) Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в ей-ду войну с СССР. Я думаю, что, пока они не создадут этот блок, они воевать с СССР не станут – стало быть, как только обеспечат блок – начнут воевать (повод найдут). Чтобы обеспечить наш отпор и поляко-румынахМ, и балтийцам, надо создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150–160 пехотных дивизий, т. е. дивизий на 40–50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке. Это значит, что нынешний мирный состав нашей армии с 640 тысяч придется довести до 700 тысяч. Без этой «реформы» нет возможности гарантировать (в случае блока поляков с балтийцами) оборону Ленинграда и Правобережной Украины. Это не подлежит, по-моему, никакому сомнению. И наоборот, при этой «реформе» мы наверняка обеспечиваем победоносную оборону СССР. Но для «реформы» потребуются немаленькие суммы денег (большее количество «выстрелов», большее количество техники, дополнительное количество командного состава, дополнительные расходы на вещевое и продовольственное снабжение). Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48