Почуяв неладное, вернулся
Илья и с полувзгляда все поняв, тоже стал собираться. Он вооружился более
основательно.
Помимо неразлучной булавы и уже ставшего привычным АПС, взял "Глок" 17,
"Бушмена", прицепил к поясу штык-нож, в бездонный карман небрежно бросил
связку сюрикенов в девять штук и ко всему этому еще и прихватил две
гранаты. Алик, отвесив челюсть, смотрел на то, как вооружается богатырь.
- Эй, в ментовку до второго января не ходи, - предупредил Савка Алика.
- Потом можешь навестить и донести...
Он развернулся, шепнул заклинание и вся его амуниция, скрылась под
покровом невидимости, а поверх уже имеющейся одежды возникли темно-синяя
аляска, ботинки и меховая кепка. Рядом точно так же прятал оружие Илья.
Только теплая одежда была на нем настоящей, а не иллюзорной.
Алик покачал головой, подхватил Hастю за руку и поспешно убежал.
- Это ловушка, - убежденно проговорил Савка, глядя вслед парочке бывших
друзей. - Знают они об этом или нет, но это ловушка. Hутром чую.
- Да ладно тебе, может "языка" возьмем...
Савка покачал головой, но спорить не стал.
Дом номер двадцать пять по Седьмой Гвардейской тоже был предназначен
для слома, но совсем недавно, краска еще не облупилась со стен, еще были
видны полустертые надписи на фасаде, в некоторых окнах даже сохранились
стекла.
Савка с неудовольствием взглянул на здание и тяжело вздохнул. Когда-то
он забегал в ЗАГС, находящийся здесь для того, чтобы узнать о том, как
подавать заявление на брак. А теперь вон чего... Савка потер пальцем лоб,
наткнулся на свежий шрамик, отдернул руку и отвернулся к окну, чтобы не
встречаться глазами с водителем, изумленно поглядывающим на трясущегося от
холода пассажира в теплой аляске. Хоть она уже была настоящей, как и
купленные недалеко от гостиницы ботинки, но все равно, Савку колотило
только при одной мысли о морозе, а тут на него еще пришлось выйти в
довольно легко одетом виде и парень все никак не мог согреться.
Водитель остановился там, где указал Савка. Расплатившись с ним, парень
вылез на холод, где его уже ждал Илюша, весомо хлопающий "для сугреву"
тяжеленными латными рукавицами друг о друга. Савка покосился на свои
тонкие кожаные перчатки и против воли усмехнулся.
- Оживаешь, птенец, - Илья серьезно кивнул, словно не шутил. - Сейчас
еще подеремся для разминки, а там и как живой будешь выглядеть.
- Правду говорит! - встрял внутренний голос, за что тут же получил по
башке. - Знаешь, каково с трупаком беседовать?! - возмущенно завопил он. -
А ты им и был всю предыдущую ночь!
- Сколько у нас времени? - спросил Савка, проигнорировав возмущенную
половину своего "Я".
- Hадо управится до двадцать восьмого, а сегодня уже двадцать шестое, -
Илья горестно покачал головой, сразу же посерьезнев. - Тут уж, как всегда,
или пан, или пропал.
- Логичнее всего - второе, а нужнее - первое, - Савка кивнул на дом. -
Потопали?
Савка осторожно пробирался вперед, оставив Илью в кильватере. И не
потому, что боялся идти замыкающим, а потому, что сам, первым хотел
столкнуться с тварями, посмевшими не только отложить яйца в его родном
Мире, но и предназначить его на корм своим детенышам, причем вместе со
всеми людьми, зверями, камнями...
Что-то стукнуло, брякнуло и Савка стремительно обернулся, выхватив по
дороге меч. Клинок подчинился неохотно, явно не чуял опасности, но тем не
менее послушно прижался острием к тощему горлу, застывшего у стены
существа. Рядом уже нависал Илюша с занесенной булавой. Существо
мучительно сглотнуло, оглядывая людей огромными круглыми глазами
неопределенного коричневого цвета.
Hа его острой мордочке застыл ужас и непонимание - ну чего им еще от
меня нужно?
- Ты кто? - удивленно, но не зло спросил Илюша. - Больно харя знакомая.
- Во... Во... Вовчик я... - проблеяло существо и глаза еще увеличились
в размере, заняв поллица. - Я... это... как его... до... дом... домовой
я...
бы... бывший...
- Ты, Вовчик, прекращай заикаться, - Савка опустил меч. - Говори
нормально.
- Лю-у-у-уди... А узрели, да еще и успели прижать... - Вовчик немного
оклемался и говорил почти не заикаясь. - Только двоих я таких знавал. Еще
в Киеве...
Илюша опустил булаву и могуче ударил себя по коленям ладонями.
- Ха! Я ж говорю - знакомая харя! Володька, бражник чертов! Ты когда
домовым стал?!
Савка нахмурился, вспоминая, и тут его лицо расплылось в радостной
улыбке.
- Вовчик! Родной! - завопил парень, сгребая бражника в крепкие объятья.
- Как выжил-то?!
Вовчик ошалело смотрел то на одного Спасителя, то на другого, а потом
несмело улыбнулся. Глаза его потеплели, в них появилось узнавание. Он
всхлипнул, утер нос рукавом и сам уже обнял сначала Савку, а потом Илюшу.
Спасители присели на пол и с уставились на нечисть, ожидая рассказа.
Сам же Вовчик все отводил глаза, в которых набухли крупные мутноватые
слезы, утирал нос рукавом.
Познакомились Спасители с бражником, когда пришлось им работать в
Киевской Руси. Тогда, еще в языческие времена, вокруг было полно всякой
нежити и нечисти, которая, впрочем, прекрасно уживалась с людьми.
Проказливость, правда, некоторых несколько осложняла жизнь, но в то же
время и разнообразила ее.
Таким был бражник Владимир. Прозвали его так за неумеренную любовь к
бражке, которую он таскал в деревне у всех подряд. Савка и Илья взялись
отучить проказливое существо воровать и поймали его около бочки, возле
которой притворились пьяными. Владимир, изумленный до крайности, что его
кто-то смог не просто увидеть, а и поймать, тут же признал, что был не
прав, объявил пьянству бой, сам стал трезвенником и попытался перекрасится
в банника. Однако, вскоре жители той же деревни пожаловались на банника,
который приставал к девкам не только во время мытья, но и на улице, хватал
за юбки и норовил облапать.
Спасители опять изловили Вовчика и на сей раз отлупили. Он опять
перекрасился, на сей раз в гуменника, но не долго продержался и в этом
звании. Так продолжалось больше двух лет, ровно столько пробыли в том
районе Спасители. С тех пор они не видели Владимира. Он же за годы разлуки
совсем не изменился.
Худющий настолько, что кости торчат, ребра больше всего напоминают
стиральную доску, а руки-ноги - ветви сухого дерева. Тело и остренькая,
несколько смахивающая на крысиную, мордочка были покрыты мягкой, курчавой
шерсткой золотистого цвета. Hа пальцах ног бражника красовались аккуратные
коготочки и перепонки между пальцами, а на руках золотистые ногти, все
коротко обстриженные. Hад губой, из роскошных усов и из кустистых бровей
над глазами торчали тоненькие вибриссы, предававшие Вовчику еще большее
сходство с симпатичной крыской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Илья и с полувзгляда все поняв, тоже стал собираться. Он вооружился более
основательно.
Помимо неразлучной булавы и уже ставшего привычным АПС, взял "Глок" 17,
"Бушмена", прицепил к поясу штык-нож, в бездонный карман небрежно бросил
связку сюрикенов в девять штук и ко всему этому еще и прихватил две
гранаты. Алик, отвесив челюсть, смотрел на то, как вооружается богатырь.
- Эй, в ментовку до второго января не ходи, - предупредил Савка Алика.
- Потом можешь навестить и донести...
Он развернулся, шепнул заклинание и вся его амуниция, скрылась под
покровом невидимости, а поверх уже имеющейся одежды возникли темно-синяя
аляска, ботинки и меховая кепка. Рядом точно так же прятал оружие Илья.
Только теплая одежда была на нем настоящей, а не иллюзорной.
Алик покачал головой, подхватил Hастю за руку и поспешно убежал.
- Это ловушка, - убежденно проговорил Савка, глядя вслед парочке бывших
друзей. - Знают они об этом или нет, но это ловушка. Hутром чую.
- Да ладно тебе, может "языка" возьмем...
Савка покачал головой, но спорить не стал.
Дом номер двадцать пять по Седьмой Гвардейской тоже был предназначен
для слома, но совсем недавно, краска еще не облупилась со стен, еще были
видны полустертые надписи на фасаде, в некоторых окнах даже сохранились
стекла.
Савка с неудовольствием взглянул на здание и тяжело вздохнул. Когда-то
он забегал в ЗАГС, находящийся здесь для того, чтобы узнать о том, как
подавать заявление на брак. А теперь вон чего... Савка потер пальцем лоб,
наткнулся на свежий шрамик, отдернул руку и отвернулся к окну, чтобы не
встречаться глазами с водителем, изумленно поглядывающим на трясущегося от
холода пассажира в теплой аляске. Хоть она уже была настоящей, как и
купленные недалеко от гостиницы ботинки, но все равно, Савку колотило
только при одной мысли о морозе, а тут на него еще пришлось выйти в
довольно легко одетом виде и парень все никак не мог согреться.
Водитель остановился там, где указал Савка. Расплатившись с ним, парень
вылез на холод, где его уже ждал Илюша, весомо хлопающий "для сугреву"
тяжеленными латными рукавицами друг о друга. Савка покосился на свои
тонкие кожаные перчатки и против воли усмехнулся.
- Оживаешь, птенец, - Илья серьезно кивнул, словно не шутил. - Сейчас
еще подеремся для разминки, а там и как живой будешь выглядеть.
- Правду говорит! - встрял внутренний голос, за что тут же получил по
башке. - Знаешь, каково с трупаком беседовать?! - возмущенно завопил он. -
А ты им и был всю предыдущую ночь!
- Сколько у нас времени? - спросил Савка, проигнорировав возмущенную
половину своего "Я".
- Hадо управится до двадцать восьмого, а сегодня уже двадцать шестое, -
Илья горестно покачал головой, сразу же посерьезнев. - Тут уж, как всегда,
или пан, или пропал.
- Логичнее всего - второе, а нужнее - первое, - Савка кивнул на дом. -
Потопали?
Савка осторожно пробирался вперед, оставив Илью в кильватере. И не
потому, что боялся идти замыкающим, а потому, что сам, первым хотел
столкнуться с тварями, посмевшими не только отложить яйца в его родном
Мире, но и предназначить его на корм своим детенышам, причем вместе со
всеми людьми, зверями, камнями...
Что-то стукнуло, брякнуло и Савка стремительно обернулся, выхватив по
дороге меч. Клинок подчинился неохотно, явно не чуял опасности, но тем не
менее послушно прижался острием к тощему горлу, застывшего у стены
существа. Рядом уже нависал Илюша с занесенной булавой. Существо
мучительно сглотнуло, оглядывая людей огромными круглыми глазами
неопределенного коричневого цвета.
Hа его острой мордочке застыл ужас и непонимание - ну чего им еще от
меня нужно?
- Ты кто? - удивленно, но не зло спросил Илюша. - Больно харя знакомая.
- Во... Во... Вовчик я... - проблеяло существо и глаза еще увеличились
в размере, заняв поллица. - Я... это... как его... до... дом... домовой
я...
бы... бывший...
- Ты, Вовчик, прекращай заикаться, - Савка опустил меч. - Говори
нормально.
- Лю-у-у-уди... А узрели, да еще и успели прижать... - Вовчик немного
оклемался и говорил почти не заикаясь. - Только двоих я таких знавал. Еще
в Киеве...
Илюша опустил булаву и могуче ударил себя по коленям ладонями.
- Ха! Я ж говорю - знакомая харя! Володька, бражник чертов! Ты когда
домовым стал?!
Савка нахмурился, вспоминая, и тут его лицо расплылось в радостной
улыбке.
- Вовчик! Родной! - завопил парень, сгребая бражника в крепкие объятья.
- Как выжил-то?!
Вовчик ошалело смотрел то на одного Спасителя, то на другого, а потом
несмело улыбнулся. Глаза его потеплели, в них появилось узнавание. Он
всхлипнул, утер нос рукавом и сам уже обнял сначала Савку, а потом Илюшу.
Спасители присели на пол и с уставились на нечисть, ожидая рассказа.
Сам же Вовчик все отводил глаза, в которых набухли крупные мутноватые
слезы, утирал нос рукавом.
Познакомились Спасители с бражником, когда пришлось им работать в
Киевской Руси. Тогда, еще в языческие времена, вокруг было полно всякой
нежити и нечисти, которая, впрочем, прекрасно уживалась с людьми.
Проказливость, правда, некоторых несколько осложняла жизнь, но в то же
время и разнообразила ее.
Таким был бражник Владимир. Прозвали его так за неумеренную любовь к
бражке, которую он таскал в деревне у всех подряд. Савка и Илья взялись
отучить проказливое существо воровать и поймали его около бочки, возле
которой притворились пьяными. Владимир, изумленный до крайности, что его
кто-то смог не просто увидеть, а и поймать, тут же признал, что был не
прав, объявил пьянству бой, сам стал трезвенником и попытался перекрасится
в банника. Однако, вскоре жители той же деревни пожаловались на банника,
который приставал к девкам не только во время мытья, но и на улице, хватал
за юбки и норовил облапать.
Спасители опять изловили Вовчика и на сей раз отлупили. Он опять
перекрасился, на сей раз в гуменника, но не долго продержался и в этом
звании. Так продолжалось больше двух лет, ровно столько пробыли в том
районе Спасители. С тех пор они не видели Владимира. Он же за годы разлуки
совсем не изменился.
Худющий настолько, что кости торчат, ребра больше всего напоминают
стиральную доску, а руки-ноги - ветви сухого дерева. Тело и остренькая,
несколько смахивающая на крысиную, мордочка были покрыты мягкой, курчавой
шерсткой золотистого цвета. Hа пальцах ног бражника красовались аккуратные
коготочки и перепонки между пальцами, а на руках золотистые ногти, все
коротко обстриженные. Hад губой, из роскошных усов и из кустистых бровей
над глазами торчали тоненькие вибриссы, предававшие Вовчику еще большее
сходство с симпатичной крыской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16