Джек расположился за столиком в просторном внутреннем дворе, дождался официанта и заказал водку и скотч.
– Похоже, народу маловато, – сказал он официанту, тот ответил:
– Похоже на то.
– Где же все? – поинтересовался Джек. Официант высказал предположение, что народ веселится в городе.
Небось валом валят по Бурбон-стрит, натыкаясь друг на друга, сами не зная, куда, зачем. Думают, это и есть Новый Орлеан. На одной стороне улицы – выставка кож и мехов, на другой – дешевая галантерея. Бедолаги в «Презервейшн-Холле» и прочих местах играют что-то на тему диксиленда, «Когда святые» и так далее, снова и снова, а туристы торчат в проходе. А ведь в городе бывает и хорошая музыка – когда приезжает Эл Хирт, когда на эстраду выходит Билл Хантингтон со своим контрабасом, когда собирается группа Эллиса Марсалиса – его сын, Уинтон, уехал из города, покоряет весь мир своим рожком.
В этих кварталах всегда есть чем потешить зрение и слух, да и кормят неплохо. Чего ради туристы прутся на Бурбон-стрит? Джек не понимал их – может быть, оттого, что сам всю жизнь прожил в Новом Орлеане. Но ему казалось, даже приедь он издалека, он бы устроился здесь, в тени магнолий и душистой японской айвы, расслабленно попивал водку и скотч, любуясь игрой света в брызгах фонтана, бледным оранжевым сиянием, заливавшим весь двор.
Если б он приехал откуда-то из других мест, он бы смотрел вверх, на белую террасу, окружавшую двор со всех сторон, на двери, открывавшиеся с террасы в гостиные и темневшие за ними коридоры, на окна, украшенные темными рамами. Он бы сидел здесь, как он и сидел на самом деле, размышляя о том, что в чужую комнату, пожалуй, можно проникнуть незамеченным, вот только странное это чувство – прокрадываться туда, опасаясь, что кто-то глядит тебе в спину со двора.
Полковник жил в номере 501 на верхнем этаже – в люксе, располагавшемся на отдельной площадке у лифта. В регистратуре сказали, что постоялец отлучился.
Рой отправился разузнать, нет ли у него знакомых среди обслуги – вообще-то зацепки у него были во всех гостиницах Французского квартала. Хорошо иметь много друзей, говорил Рой, особенно таких, которые тебе чем-то обязаны. Когда-то у него была подружка на Бьенвилле, чуть подальше «Арно», звали ее Нола, и готовила она лучше любого повара в самом роскошном ресторане – милая девочка, добрая-предобрая, только вот запуталась в жизни. В этом-то вся беда с женщинами, говорил Рой: отличные информаторы, особенно шлюхи – те просто прирожденные наводчицы, но эмоции вечно берут над ними верх, и они выбалтывают все подряд.
– Теперь-то я это знаю, – говорил Рой, – но здесь какая мне польза от этого?
Это было в тюрьме, где Рой подружился с Джеком и поведал ему свою историю.
– Она была очень милой девочкой, совсем не похожа на шлюху, маленькая такая, голосок тоненький: «Ох, Рой, если бы не ты, меня бы давно забили насмерть».
– Вы были друзьями?
– Друзьями, только мы и про постель не забывали. Нас обоих дома третировали. Моя старуха Розмари только одно и умела: ныть, что меня домой не дождешься. Можно подумать, кто-нибудь стал бы спешить вечером к такой бабе. А Нола вышла замуж за гребаного букмекера – Дики Дюшене его звали, может, слышал про такого? Его прозвали Ду-ду, он работал на улице Дофине. Он принимал ставки, она торговала передком, так что семейная жизнь у них была та еще. Мы условились: я заглядываю к Ноле, она рассказывает мне, как да что, не слыхала ли она чего-нибудь интересного на улице или от Дики, а я присматривал за ней, не наезжал на них, позволял им обоим заниматься своим делом. Однажды я прихожу, а она вся в слезах, всхлипывает, точно похоронила кого. «В чем дело, лапонька?» – спрашиваю я ее. Она вытаскивает из уборной завернутую в газету пачку – сплошь сотенные и полусотенные, тридцать кусков. «Ну и ну, – говорю, – ты себе передок часом не стерла?» Она говорит, деньги ей дал Дики, а она боится держать их у себя, потому что какой-нибудь маньяк может ее обчистить, пусть лучше я возьму их на хранение. Говорит, Дики заработал эти деньги на ставках и на игре в карты, а теперь это местечко на улице Дофине вроде бы закрылось. Ладно, думаю, но что-то тут не сходится. Зачем он отдал ей тридцать грандов, у нее тут полно гостей, и никто удостоверение личности не показывает. «Что за чушь, Нола?» – говорю я ей, а она твердит, он дал ей деньги, все так и было. Потом выясняется еще кое-что: Дики обманывал ее с медсестрой из больницы, Нола закатила ему сцену, всю посуду перебила, так что он дал ей тридцать штук, чтобы она малость успокоилась. Только он плохо рассчитал.
– Она сообразила, что у него осталось куда больше?
– Вот именно, а на букмекерстве столько не заработаешь. Я взял деньги, отнес их домой, припрятал. Мне пришла в голову потрясающая идея: эти деньжата пригодятся мне в борьбе с преступностью. Мы же используем конфискованные машины, когда выслеживаем подозреваемых? Вот и на эти деньги я найму много информаторов. Да они драться друг с другом будут, кто первый доставит мне сведения.
– А они не лгут?
– Лгут напропалую, такова уж их природа. Информатора прижать надо, припереть к стене. У него, скажем, досрочное освобождение, третье замечание – и он отправится в тюрьму. Он тебе сказал, где будет такой-то парень с наркотой, а там пусто, тогда ты говоришь ему: «Еще один прокол, засранец, и ты получаешь третье замечание и прямиком отправляешься в „Анголу“. А уж когда пронесся слух, что я буду платить, они ко мне в очередь выстраивались, точно к отцу исповеднику. По ночам звонили, Розмари то и дело снимала трубку – она, видите ли, вся больная и ночью не может уснуть. А звонили бабы, и она потом неделями со мной не разговаривала. Конечно, шелухи много было, но и ядрышки попадались.
– Дети у тебя есть, Рой?
– Обе мои малышки выросли и ушли из дома. Славные девчушки. Они навещают меня тут, – Он имел в виду – в «Анголе».
– А что было дальше?
– Насчет информаторов? Я как раз расследовал одно дельце: в Джексоне, штат Миссисипи, произошел налет, а банкноты оттуда появились у нас в Новом Орлеане. Феды уже присматривались к четырем местным парням, но феды ничего не смыслят в полицейской работе – они уставятся в свои компьютеры, а компьютер гроша ломаного не стоит, когда нужно выйти на улицу и добыть информацию.
Надо лезть в дерьмо к этим придуркам, говорить с ними как мужчина с мужчиной. Один из моих лучших осведомителей присоветовал навестить одного парня в госпитале. У того была стреляная рана, он говорил, несчастный случай на охоте. Феды спросили, неужто он ходит на охоту с полицейским «смит вессоном» тридцать восьмого калибра, потому что одного из налетчиков подстрелили, когда он уходил. И вот этот парень лежит в больнице, рана его залечивается, а чего будет дальше, никто не знает – у федов против него ничего нет, они просто прессуют его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75