Трепеща от страха, испытывая инстинктивное отвращение к тому, что делаю, я украдкой набивал себе карманы всякими банками, колбасой, конфетами.
А когда возвращался в отвратительный грязный притон, Дьявол награждал меня порцией вина.
– Какой негодяй! – возмутилась Джейн. От жалости на глазах у нее появились слезы.
Том посмотрел на свою подругу с нежностью и без всякого смущения продолжил рассказ, будто говорил о ком-то постороннем.
– Моя исповедь будет не вполне правдивой, если не сказать, что мало-помалу я начал испытывать пристрастие к алкоголю. Ну что вы хотите? Люди становятся такими, какими их воспитывают. Видимо, я должен был превратиться в отменного негодяя, если бы не событие, остановившее мое падение.
То, что произошло в тот день, одно из самых светлых воспоминаний моей жизни. Я до сих пор помню все до мелочей, будто это случилось вчера.
Я украл банку консервов. Меня привлекла этикетка, изображающая маленького поросенка с розовой смешной мордочкой, веселыми глазами и торчащими ушами.
От восхищения я стоял перед банкой как вкопанный, что вначале меня чуть не погубило, а потом, наоборот, спасло. Вместо того, чтобы сунуть банку в карман, я держал ее в руках и продолжал, разинув рот, любоваться поросенком. Меня заметили, надрали уши. Хозяин хотел вызвать полицию.
К великому счастью, в этот момент появилась его супруга. Несмотря на мои лохмотья и затравленный вид голодного волчонка, она повела меня к себе.
Вначале я был сильно напуган, но очень скоро освоился и открыв рот рассматривал красивую уютную комнату. Подошел к мальчикам, которые, по знаку своей матери, ответили мне рукопожатием. Страхи окончательно рассеялись, когда добрая женщина накормила меня, напоила горячим чаем. Она удивилась, увидев, что я совершенно не умею пользоваться столовыми приборами.
У Дьявола мы ели руками… прямо с тарелки… если на ней что-нибудь было.
Когда я насытился, она мне немного попеняла. Но так мягко и ненавязчиво, что мои глаза наполнились слезами.
Напоследок дама поцеловала меня, дала в руки маленькую белую монету. И подарила консервную банку с улыбающимся поросенком.
Меня никто никогда не целовал, и эта обычная материнская ласка перевернула мне душу. Глаза мгновенно высохли, на сердце стало тревожно. Неужели опять в притон? Там воровство, пьянство и порок! А эта удивительная женщина мягко и негромко продолжала:
– Воровать нехорошо! Ты ведь не будешь этого делать, мой маленький? Ты обещаешь мне?
Я твердо ответил:
– Клянусь, мадам! Подобное никогда не повторится! Никогда!
Она поцеловала меня еще раз и добавила:
– Когда тебе будет нечего есть, приходи к нам. Ты всегда найдешь здесь бутерброд и чашку чаю.
Во мне что-то перевернулось. Я ушел из этого дома другим человеком. Как вы думаете, мисс Джейн, что я сделал первым делом?
– Не знаю, не могу себе представить…
– Для начала я избавился от консервной банки, потому что улыбающийся поросенок напоминал мне о моих грехах и причинял боль. Я решительно выбросил жестяную банку в сточную канаву, даже не подумав о том, что буду есть вечером. Меня просто распирала гордость от такого поистине мужественного поступка. Я сжал в ладони монету достоинством в один шиллинг и поклялся сохранить ее на всю жизнь.
Молодая женщина, слушавшая с напряженным вниманием, воскликнула:
– Вы сдержали слово! Я знаю! Уверена в этом!
Ковбой показал девушке маленькую цепочку на шее с блестящей монеткой посередине.
– Это мой талисман, и я не променяю его ни на что на свете!
– Я вижу в этом проявление у ребенка необычайной душевной стойкости и врожденного чувства чести. Что же было дальше?
– Я долго шел все время прямо, никуда не сворачивая, твердо решив уйти как можно дальше от притона и больше не видеть Дьявола, спаивавшего меня и учившего воровать.
В конце концов я затерялся в огромном Нью-Йорке, и уже даже при желании не смог бы найти своих старых друзей.
Началась другая, более трудная, чем раньше, жизнь.
У меня ведь не было крыши над головой. Я коротал ночи где-нибудь под дверью, на стройках, в автомашинах или вагонах. Словом, везде, кроме нормальной постели.
Мне не было и шести лет, а я уже дрался с крысами и собаками за кусок хлеба или что-нибудь съедобное.
Иногда мне удавалось немного подработать.
Скверно одетый, постоянно босой и с непокрытой головой, я мерз зимой и изнемогал от жары летом, питался тем, что Бог пошлет. Другой на моем месте не выжил бы. Но я был крепок и, насколько помню, не знал даже, что такое простуда.
– И всегда один, без любви, без ласки! Какое страшное одиночество!
– Страшное и мучительное, поскольку я всегда был общительным и нуждался в участии.
У меня появились новые знакомые… В основном отъявленные мошенники, прошедшие хорошую школу у людей, подобных Дьяволу. Но ближе всего для меня стали бродячие собаки… эти уличные мудрецы, жившие не лучше и не хуже меня.
– Вы больше не встречали ту женщину, которой обязаны своим спасением?
– Я бы многое отдал, чтобы найти это доброе создание, спасшее мою душу. Но я был очень мал и не запомнил улицы, где находился благословенный дом.
Уже в восемь лет я часто приходил в порт и мечтал о морских путешествиях. Случай помог мне познакомиться с капитаном французского судна. Я узнал, что ему нужен юнга, и, не веря в удачу, не сомневаясь в отказе, все же пришел к нему наниматься.
Капитан неожиданно согласился и взял меня на судно без лишних слов. С этого дня я впервые почувствовал себя самостоятельным человеком. У меня появилась крыша над головой, кровать, нормальная еда.
Для некоторых мальчиков профессия юнги – сущий ад… для меня же – ни с чем не сравнимое удовольствие. Я выполнял свои обязанности с таким усердием, что вскоре стал всеобщим любимцем. Сам капитан – бретонец с суровой, грубоватой внешностью, но с добрым сердцем привязался ко мне. Он заменил мне отца, терпеливо учил читать, писать, считать. Капитан сделал из меня хорошего моряка, и я могу с гордостью добавить: честного человека. Я провел с ним десять лет и никогда его не забуду!
Джейн сразу догадалась:
– Ужасное расставание. Да, понимаю.
– Вечное, мисс Джейн… Моего приемного отца унесла смерть.
Голос ковбоя дрогнул, глаза увлажнились.
– Это случилось, когда мы возвращались во Францию, где я однажды провел несколько удивительных месяцев в семье моего капитана, в его небольшом имении в Сен-Мало.
Мы заканчивали погрузку в Веракрусе и тут узнали, что на судне желтая лихорадка. Погибли все матросы один за другим. Капитан умирал на моих руках последним… Но меня страшная болезнь пощадила.
Воздав должное самому дорогому мне человеку, я уехал в Мексику. Мне казалось, что я не смогу плавать на другом судне, с другим капитаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
А когда возвращался в отвратительный грязный притон, Дьявол награждал меня порцией вина.
– Какой негодяй! – возмутилась Джейн. От жалости на глазах у нее появились слезы.
Том посмотрел на свою подругу с нежностью и без всякого смущения продолжил рассказ, будто говорил о ком-то постороннем.
– Моя исповедь будет не вполне правдивой, если не сказать, что мало-помалу я начал испытывать пристрастие к алкоголю. Ну что вы хотите? Люди становятся такими, какими их воспитывают. Видимо, я должен был превратиться в отменного негодяя, если бы не событие, остановившее мое падение.
То, что произошло в тот день, одно из самых светлых воспоминаний моей жизни. Я до сих пор помню все до мелочей, будто это случилось вчера.
Я украл банку консервов. Меня привлекла этикетка, изображающая маленького поросенка с розовой смешной мордочкой, веселыми глазами и торчащими ушами.
От восхищения я стоял перед банкой как вкопанный, что вначале меня чуть не погубило, а потом, наоборот, спасло. Вместо того, чтобы сунуть банку в карман, я держал ее в руках и продолжал, разинув рот, любоваться поросенком. Меня заметили, надрали уши. Хозяин хотел вызвать полицию.
К великому счастью, в этот момент появилась его супруга. Несмотря на мои лохмотья и затравленный вид голодного волчонка, она повела меня к себе.
Вначале я был сильно напуган, но очень скоро освоился и открыв рот рассматривал красивую уютную комнату. Подошел к мальчикам, которые, по знаку своей матери, ответили мне рукопожатием. Страхи окончательно рассеялись, когда добрая женщина накормила меня, напоила горячим чаем. Она удивилась, увидев, что я совершенно не умею пользоваться столовыми приборами.
У Дьявола мы ели руками… прямо с тарелки… если на ней что-нибудь было.
Когда я насытился, она мне немного попеняла. Но так мягко и ненавязчиво, что мои глаза наполнились слезами.
Напоследок дама поцеловала меня, дала в руки маленькую белую монету. И подарила консервную банку с улыбающимся поросенком.
Меня никто никогда не целовал, и эта обычная материнская ласка перевернула мне душу. Глаза мгновенно высохли, на сердце стало тревожно. Неужели опять в притон? Там воровство, пьянство и порок! А эта удивительная женщина мягко и негромко продолжала:
– Воровать нехорошо! Ты ведь не будешь этого делать, мой маленький? Ты обещаешь мне?
Я твердо ответил:
– Клянусь, мадам! Подобное никогда не повторится! Никогда!
Она поцеловала меня еще раз и добавила:
– Когда тебе будет нечего есть, приходи к нам. Ты всегда найдешь здесь бутерброд и чашку чаю.
Во мне что-то перевернулось. Я ушел из этого дома другим человеком. Как вы думаете, мисс Джейн, что я сделал первым делом?
– Не знаю, не могу себе представить…
– Для начала я избавился от консервной банки, потому что улыбающийся поросенок напоминал мне о моих грехах и причинял боль. Я решительно выбросил жестяную банку в сточную канаву, даже не подумав о том, что буду есть вечером. Меня просто распирала гордость от такого поистине мужественного поступка. Я сжал в ладони монету достоинством в один шиллинг и поклялся сохранить ее на всю жизнь.
Молодая женщина, слушавшая с напряженным вниманием, воскликнула:
– Вы сдержали слово! Я знаю! Уверена в этом!
Ковбой показал девушке маленькую цепочку на шее с блестящей монеткой посередине.
– Это мой талисман, и я не променяю его ни на что на свете!
– Я вижу в этом проявление у ребенка необычайной душевной стойкости и врожденного чувства чести. Что же было дальше?
– Я долго шел все время прямо, никуда не сворачивая, твердо решив уйти как можно дальше от притона и больше не видеть Дьявола, спаивавшего меня и учившего воровать.
В конце концов я затерялся в огромном Нью-Йорке, и уже даже при желании не смог бы найти своих старых друзей.
Началась другая, более трудная, чем раньше, жизнь.
У меня ведь не было крыши над головой. Я коротал ночи где-нибудь под дверью, на стройках, в автомашинах или вагонах. Словом, везде, кроме нормальной постели.
Мне не было и шести лет, а я уже дрался с крысами и собаками за кусок хлеба или что-нибудь съедобное.
Иногда мне удавалось немного подработать.
Скверно одетый, постоянно босой и с непокрытой головой, я мерз зимой и изнемогал от жары летом, питался тем, что Бог пошлет. Другой на моем месте не выжил бы. Но я был крепок и, насколько помню, не знал даже, что такое простуда.
– И всегда один, без любви, без ласки! Какое страшное одиночество!
– Страшное и мучительное, поскольку я всегда был общительным и нуждался в участии.
У меня появились новые знакомые… В основном отъявленные мошенники, прошедшие хорошую школу у людей, подобных Дьяволу. Но ближе всего для меня стали бродячие собаки… эти уличные мудрецы, жившие не лучше и не хуже меня.
– Вы больше не встречали ту женщину, которой обязаны своим спасением?
– Я бы многое отдал, чтобы найти это доброе создание, спасшее мою душу. Но я был очень мал и не запомнил улицы, где находился благословенный дом.
Уже в восемь лет я часто приходил в порт и мечтал о морских путешествиях. Случай помог мне познакомиться с капитаном французского судна. Я узнал, что ему нужен юнга, и, не веря в удачу, не сомневаясь в отказе, все же пришел к нему наниматься.
Капитан неожиданно согласился и взял меня на судно без лишних слов. С этого дня я впервые почувствовал себя самостоятельным человеком. У меня появилась крыша над головой, кровать, нормальная еда.
Для некоторых мальчиков профессия юнги – сущий ад… для меня же – ни с чем не сравнимое удовольствие. Я выполнял свои обязанности с таким усердием, что вскоре стал всеобщим любимцем. Сам капитан – бретонец с суровой, грубоватой внешностью, но с добрым сердцем привязался ко мне. Он заменил мне отца, терпеливо учил читать, писать, считать. Капитан сделал из меня хорошего моряка, и я могу с гордостью добавить: честного человека. Я провел с ним десять лет и никогда его не забуду!
Джейн сразу догадалась:
– Ужасное расставание. Да, понимаю.
– Вечное, мисс Джейн… Моего приемного отца унесла смерть.
Голос ковбоя дрогнул, глаза увлажнились.
– Это случилось, когда мы возвращались во Францию, где я однажды провел несколько удивительных месяцев в семье моего капитана, в его небольшом имении в Сен-Мало.
Мы заканчивали погрузку в Веракрусе и тут узнали, что на судне желтая лихорадка. Погибли все матросы один за другим. Капитан умирал на моих руках последним… Но меня страшная болезнь пощадила.
Воздав должное самому дорогому мне человеку, я уехал в Мексику. Мне казалось, что я не смогу плавать на другом судне, с другим капитаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58