Спустившись ещё ниже, он миновал слой кораллов и водорослей. Сотни улиток по-прежнему жалко цеплялись за стены и брёвна, напрасно надеясь на возвращение прилива. То одна, то другая время от времени уставала держаться и падала в гулкую бездну.
Хотя из осушенного Колодца уже извлекли неимоверное количество всяческих обломков, полоса препятствий из старинной рухляди всё равно осталась. Лестница ловко пронзала трухлявые брёвна, обходила согнутые и переплетённые металлические прутья и обломки древних буров. Группа ненадолго остановилась, когда Найдельман вогнал сенсор в небольшую щель по краю Колодца. Пока Вопнер калибровал его, Хатч почувствовал, что совершенно падает духом в этом зловонии. Он спросил себя, чувствуют ли остальные то же самое, или просто на него действует мысль, что где-то в этом холодном влажном лабиринте покоится тело брата.
– Ой, ребята, здесь так воняет! – с чувством произнёс Вопнер, склонившись над карманным компьютером.
– Состав воздуха в норме, – окликнулся Найдельман. – Через пару дней запустим вентиляцию.
Когда они спустились ещё ниже и толстый слой обычных водорослей уступил место лохмотьям бурых, изначальное обрамление шахты стало намного заметней. С поверхности донёсся приглушённый гул – раскат грома. Хатч бросил взгляд наверх и увидел небо в отверстии колодца и тёмное брюхо Ортанка в зеленоватом сиянии. Низкие облака над Ортанком придали небу серый металлический цвет. На краткое мгновение молния осветила Колодец мрачным отблеском.
Неожиданно группа под ним прекратила спуск. Бросив взгляд вниз, Хатч увидел, что Найдельман устремляет луч вглубь двух неровных отверстий по обе стороны шахты – в туннели, ведущие во тьму.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Найдельман, вгоняя в дерево очередной датчик.
– Их построили позже, – ответила Бонтьер, осторожно наклоняясь ко второму отверстию, чтобы прикрепить сенсор и взглянуть повнимательнее. – Посмотрите на материал – тонкий, обработан пилой, а не обтёсан. Наверное, во время экспедиции Паркхёрста в 1830-х, non?
Она выпрямилась и бросила взгляд на Малина, и луч её фонаря осветил ему ноги.
– Я вижу, что у тебя под штанами, – подмигнув, заметила она.
– Может, нам лучше поменяться местами? – парировал Хатч.
Они принялись спускаться ещё ниже, время от времени вгоняя датчики в балки и перекрытия, и вскоре достигли узкой платформы на уровне в минус пятьдесят футов. В отражении света от своей каски Хатч увидел, что лицо капитана побледнело от возбуждения. Несмотря на прохладу, его покрыла испарина.
Снова вспышка молнии и отдалённый раскат грома. Звуки падающих капель усилились, и Хатч решил, что наверху, должно быть, идёт настоящий ливень. Доктор посмотрел наверх, но из-за перекрестий пройденных брёвен практически ничего не разобрал. В свете фонаря было видно, как падают капли. Он задумался, усилилось ли волнение на море. Оставалось лишь надеяться, что дамба выдержит; Малин живо представил, как море проламывает её, с рёвом врывается в Колодец и моментально их топит.
– Холодно, – пожаловался Вопнер. – Почему мне никто не сказал, что нужно захватить электрическое одеяло? И воняет ещё хуже, чем раньше.
– Слегка повышен уровень метана и углекислого газа, – бросив взгляд на монитор, сказал Найдельман. – Беспокоиться не о чем.
– Однако, он прав, – поддержала программиста Бонтьер, поправляя флягу на поясе. – И правда холодно!
– Сорок восемь градусов, – сухо произнёс Найдельман. – Может быть, поделитесь ещё какими-нибудь наблюдениями?
Никто не ответил.
– Тогда продолжаем. Ниже этого уровня нам, наверное, будут чаще попадаться новые шахты и ответвления. Устанавливать датчики будем по очереди. Поскольку господин Вопнер вынужден калибровать их вручную, он отстанет. Мы подождём его на уровне минус сто.
На этой глубине поперечные балки нахватали на себя неимоверное количество рухляди. Старые тросы, цепи, инструменты, куски шлангов и даже гниющие кожаные перчатки сплелись на них в один клубок. Группа миновала несколько новых ответвлений, вырезанных в деревянных стенках – здесь соседние туннели шахты пересекались с Колодцем. Найдельман отправился в первый, чтобы поместить сенсоры в двадцати футах от выхода; Бонтьер – в следующий. Затем настал черёд доктора.
Хатч осторожно отцепил ремень от карабина и шагнул с перекладины на покрытие бокового туннеля. Он почувствовал, как утопает ботинок в липкой тине. Ответвление оказалось узким и низким, резко уходящим вверх. Его кое-как прорыли в плотной глине. Туннель ничем не напоминал элегантный стиль штольни Колодца – очевидно, его возвели позднее. Согнувшись, Малин прошёл по туннелю на двадцать футов, выудил из мешка один из датчиков и вогнал в твёрдую землю. Вернувшись к Колодцу, установил у выхода туннеля небольшой флуоресцентный флажок для Вопнера.
Вернувшись к лестнице, Хатч услышал громкий, словно в агонии, стон ближайшего бруса, за которым последовала какафония тресков, что стремительно разнеслись вверх и вниз. Малин замер, крепко ухватившись за лестницу и затаив дыхание.
– Колодец усаживается, только и всего, – донёсся голос Найдельмана.
Капитан уже установил новый датчик и спустился ниже, к следующему пересечению туннелей. Одновременно с его словами донёсся новый скрип, резкий и как будто живой. Он эхом вернулся из ответвления.
– Чёрт возьми, что это было? – спросил Вопнер сверху, в ограниченном пространстве его голос прозвучал чересчур громко.
– Более-менее то же самое, – ответил капитан. – Треск старой древесины.
Послышался новый вопль, за которым последовало низкое бормотание.
– Никакое это не дерево, – произнёс Вопнер. – Звуки живые.
Хатч бросил взгляд наверх. Программист замер в процессе калибровки одного из датчиков: карманный компьютер лежал в протянутой руке, указательный палец второй покоился на экране. Вид был до крайности нелепый – словно он указывал на свою ладонь.
– Слушай, не свети мне в глаза, будь добр! – произнёс Вопнер. – Чем быстрее прокалибрую эти долбанные сенсоры, тем скорее выберусь из этой задницы.
– Я знаю – ты просто хочешь вернуться на корабль до того, как Christophe присвоит себе твою славу, – шутливо заметила Бонтьер.
Она уже вернулась из очередного туннеля и теперь снова спускалась по лестнице.
Когда они приблизились к платформе на уровне минус сто футов, на глаза попалось нечто новое. До сих пор горизонтальные туннели, пересекающиеся с Колодцем, были грубыми и неровными, кое-как укреплёнными, некоторые частично обрушились. Но над этим туннелем, очевидно, поработали на славу.
Бонтьер устремила луч света в квадратное отверстие.
– А вот это, очевидно, часть Колодца, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Хотя из осушенного Колодца уже извлекли неимоверное количество всяческих обломков, полоса препятствий из старинной рухляди всё равно осталась. Лестница ловко пронзала трухлявые брёвна, обходила согнутые и переплетённые металлические прутья и обломки древних буров. Группа ненадолго остановилась, когда Найдельман вогнал сенсор в небольшую щель по краю Колодца. Пока Вопнер калибровал его, Хатч почувствовал, что совершенно падает духом в этом зловонии. Он спросил себя, чувствуют ли остальные то же самое, или просто на него действует мысль, что где-то в этом холодном влажном лабиринте покоится тело брата.
– Ой, ребята, здесь так воняет! – с чувством произнёс Вопнер, склонившись над карманным компьютером.
– Состав воздуха в норме, – окликнулся Найдельман. – Через пару дней запустим вентиляцию.
Когда они спустились ещё ниже и толстый слой обычных водорослей уступил место лохмотьям бурых, изначальное обрамление шахты стало намного заметней. С поверхности донёсся приглушённый гул – раскат грома. Хатч бросил взгляд наверх и увидел небо в отверстии колодца и тёмное брюхо Ортанка в зеленоватом сиянии. Низкие облака над Ортанком придали небу серый металлический цвет. На краткое мгновение молния осветила Колодец мрачным отблеском.
Неожиданно группа под ним прекратила спуск. Бросив взгляд вниз, Хатч увидел, что Найдельман устремляет луч вглубь двух неровных отверстий по обе стороны шахты – в туннели, ведущие во тьму.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Найдельман, вгоняя в дерево очередной датчик.
– Их построили позже, – ответила Бонтьер, осторожно наклоняясь ко второму отверстию, чтобы прикрепить сенсор и взглянуть повнимательнее. – Посмотрите на материал – тонкий, обработан пилой, а не обтёсан. Наверное, во время экспедиции Паркхёрста в 1830-х, non?
Она выпрямилась и бросила взгляд на Малина, и луч её фонаря осветил ему ноги.
– Я вижу, что у тебя под штанами, – подмигнув, заметила она.
– Может, нам лучше поменяться местами? – парировал Хатч.
Они принялись спускаться ещё ниже, время от времени вгоняя датчики в балки и перекрытия, и вскоре достигли узкой платформы на уровне в минус пятьдесят футов. В отражении света от своей каски Хатч увидел, что лицо капитана побледнело от возбуждения. Несмотря на прохладу, его покрыла испарина.
Снова вспышка молнии и отдалённый раскат грома. Звуки падающих капель усилились, и Хатч решил, что наверху, должно быть, идёт настоящий ливень. Доктор посмотрел наверх, но из-за перекрестий пройденных брёвен практически ничего не разобрал. В свете фонаря было видно, как падают капли. Он задумался, усилилось ли волнение на море. Оставалось лишь надеяться, что дамба выдержит; Малин живо представил, как море проламывает её, с рёвом врывается в Колодец и моментально их топит.
– Холодно, – пожаловался Вопнер. – Почему мне никто не сказал, что нужно захватить электрическое одеяло? И воняет ещё хуже, чем раньше.
– Слегка повышен уровень метана и углекислого газа, – бросив взгляд на монитор, сказал Найдельман. – Беспокоиться не о чем.
– Однако, он прав, – поддержала программиста Бонтьер, поправляя флягу на поясе. – И правда холодно!
– Сорок восемь градусов, – сухо произнёс Найдельман. – Может быть, поделитесь ещё какими-нибудь наблюдениями?
Никто не ответил.
– Тогда продолжаем. Ниже этого уровня нам, наверное, будут чаще попадаться новые шахты и ответвления. Устанавливать датчики будем по очереди. Поскольку господин Вопнер вынужден калибровать их вручную, он отстанет. Мы подождём его на уровне минус сто.
На этой глубине поперечные балки нахватали на себя неимоверное количество рухляди. Старые тросы, цепи, инструменты, куски шлангов и даже гниющие кожаные перчатки сплелись на них в один клубок. Группа миновала несколько новых ответвлений, вырезанных в деревянных стенках – здесь соседние туннели шахты пересекались с Колодцем. Найдельман отправился в первый, чтобы поместить сенсоры в двадцати футах от выхода; Бонтьер – в следующий. Затем настал черёд доктора.
Хатч осторожно отцепил ремень от карабина и шагнул с перекладины на покрытие бокового туннеля. Он почувствовал, как утопает ботинок в липкой тине. Ответвление оказалось узким и низким, резко уходящим вверх. Его кое-как прорыли в плотной глине. Туннель ничем не напоминал элегантный стиль штольни Колодца – очевидно, его возвели позднее. Согнувшись, Малин прошёл по туннелю на двадцать футов, выудил из мешка один из датчиков и вогнал в твёрдую землю. Вернувшись к Колодцу, установил у выхода туннеля небольшой флуоресцентный флажок для Вопнера.
Вернувшись к лестнице, Хатч услышал громкий, словно в агонии, стон ближайшего бруса, за которым последовала какафония тресков, что стремительно разнеслись вверх и вниз. Малин замер, крепко ухватившись за лестницу и затаив дыхание.
– Колодец усаживается, только и всего, – донёсся голос Найдельмана.
Капитан уже установил новый датчик и спустился ниже, к следующему пересечению туннелей. Одновременно с его словами донёсся новый скрип, резкий и как будто живой. Он эхом вернулся из ответвления.
– Чёрт возьми, что это было? – спросил Вопнер сверху, в ограниченном пространстве его голос прозвучал чересчур громко.
– Более-менее то же самое, – ответил капитан. – Треск старой древесины.
Послышался новый вопль, за которым последовало низкое бормотание.
– Никакое это не дерево, – произнёс Вопнер. – Звуки живые.
Хатч бросил взгляд наверх. Программист замер в процессе калибровки одного из датчиков: карманный компьютер лежал в протянутой руке, указательный палец второй покоился на экране. Вид был до крайности нелепый – словно он указывал на свою ладонь.
– Слушай, не свети мне в глаза, будь добр! – произнёс Вопнер. – Чем быстрее прокалибрую эти долбанные сенсоры, тем скорее выберусь из этой задницы.
– Я знаю – ты просто хочешь вернуться на корабль до того, как Christophe присвоит себе твою славу, – шутливо заметила Бонтьер.
Она уже вернулась из очередного туннеля и теперь снова спускалась по лестнице.
Когда они приблизились к платформе на уровне минус сто футов, на глаза попалось нечто новое. До сих пор горизонтальные туннели, пересекающиеся с Колодцем, были грубыми и неровными, кое-как укреплёнными, некоторые частично обрушились. Но над этим туннелем, очевидно, поработали на славу.
Бонтьер устремила луч света в квадратное отверстие.
– А вот это, очевидно, часть Колодца, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111