Нужно только студента заменить каким-нибудь другим чином, потому что во-первых, не следует поддерживать в публике заблуждение, будто идеи составляют привилегию студентов и бедствующих репетиторов, и, во-вторых, теперешний читатель не верит студенту, потому что видит в нем не героя, а мальчика, которому нужно учиться... Бог с Вами - уступаю, оставьте Дуню, но утрите ей слезы и велите ей попудриться. Пусть это будет самостоятельная живая и взрослая женщина, которой поверил бы читатель. Нынче, сударыня, плаксам не верят. Женщины плаксы к тому же деспотки. Впрочем, это сюжет длинный".
"Гольцеву я хотел отдать рукопись с единственною целью - увидеть Ваш рассказ в "Русск. мысли". Кстати, вот Вам перечень толстых журналов, куда я каждую минуту могу и готов адресоваться с Вашими произведениями: "Северный вестник", "Русская мысль", "Русское обозрение", "Труд" и, вероятно еще, "Неделя". Вы грозите, что редакторы никогда не увидят Вас. Это напрасно. Назвавшись груздем, полезай в кузов. Уж коли хотите заниматься всерьез литературой, то идите напролом, ничего же сумняся и не падая духом перед неудачами".
***
А. С. Суворину, 6 марта, 1892 года, Мелихово.
...
"Прочтите рассказ Ежова "Без адреса" в "Сев. вестнике". Парень заметно выписывается. Из него выйдет толк на четыре с минусом".
265 Этот Ежов после смерти Чехова написал о нем очень дурно. Значит, завидовал всю жизнь... (И. Б.)
***
Ему же, 11 марта 1892, Мелихово.
"Прочел опять критику Писарева на Пушкина. Ужасно наивно. Человек развенчал Онегина и Татьяну, а Пушкин остается целехонек. Писарев дедушка и папенька всех нынешних критиков, в том числе и Буренина. Та же мелочность в развенчивании, то же холодное и себялюбивое остроумие и та же грубость и неделикатность по отношению к людям".
***
Л. А. Авиловой 19 марта, Мелихово:
..."когда изображаете горемык и бесталанных и хотите разжалобить читателя, то старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут, и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны".
***
П. В. Быкову, 4 мая 1892, Мелихово. "Будьте добры, при случае передайте редакции ("Всемирная иллюстрация".), что анонс, в котором она величает меня "высокоталантливым" и заглавие моего рассказа печатает буквами вывесочного размера, - этот анонс произвел на меня самое неприятное впечатление... Я знаю цену рекламе и не против нее, но для литератора скромность и литературные приемы в отношениях к читателю и товарищам составляют самую лучшую и верную рекламу".
266
***
А. С. Суворину, 27 октября 1892, Мелихово.
..."Читаю "Дневник Башкирцевой". Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим".
***
Ему же 25 ноября 1892, Мелихово.
..."Вы и Григорович находите, что я умен. Да, я умен по крайней мере настолько, чтобы не скрывать от себя своей болезни и не лгать себе и не прикрывать своей пустоты чужими лоскутьями вроде идей 60-х годов и т. п. Я не брошусь, как Гаршин, в пролет лестницы, но и не стану обольщать себя надеждами на лучшее будущее. Не я виноват в своей болезни, и не мне лечить себя, ибо болезнь сия, надо полагать, имеет свои скрытые от нас хорошие цели и послана недаром...
Ну-с теперь об уме. Григорович думает, что ум может пересилить талант. Байрон был умен, как сто чертей, однако же талант его уцелел. Если мне скажут, что Икс понес чепуху от того, что ум у него пересилил талант, или наоборот, то я скажу: это значит, что у Икса не было ни ума, ни таланта".
***
"Мое curriculum vitae, так сказать, Вам известно в главных чертах. Медицина - моя законная жена, литература - незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу, но не настолько, чтобы исключать друг друга.
267 Кончил я университет (Моск.) в 1884 г. В 1888 году получил Пушкинскую премию. В 1890 г. ездил на Сахалин, о котором хочу выпустить целую книгу. Вот и весь мой послужной список. Впрочем, еще одно: в 1891 г. путешествовал по Европе. Холост. Не богат и живу исключительно заработком, чем старее становлюсь, тем меньше и ленивее работаю. Старость уже чувствую. Здоровье неважное... Если бы качество литературной работы вполне зависело от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы хороших писателей десятками и сотнями. Дело не в пантеизме, а в размерах дарования".
***
А. С. Суворину, 24 февраля 1893 года. Мелихово.
..."Мне просто больно. Стасов обозвал Жителя клопом; но за что, за что Житель обругал Антокольского? Ведь это не критика, а ненависть, животная, ненасытная злоба. Зачем Скабичевский ругается? Зачем этот тон, точно судят они не о художниках и писателях, а об арестантах? Я не могу, не могу.
...
Боже мой! Что за роскошь "Отцы и дети"! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как будто я заразился от него. А конец Базарова? А старички? А Кукшина? Это черт знает как сделано. Просто гениально... "Накануне" мне не нравится, кроме отца Елены и финала. Финал полон трагизма. Ася мила. "Затишье" скомкано и не удовлетворяет. "Дым" мне не нравится совсем. "Дворянское гнездо" слабее "Отцов и детей", но финал тоже похож на чудо. Кроме 268 старушки в Базарове, то есть матери Евгения и вообще матерей, особенно светских барынь, которые все, впрочем, похожи одна на другую (мать Лизы, мать Елены), да матери Лаврецкого, бывшей крепостной, да еще простых баб, все женщины и девицы Тургенева невыносимы своей деланностью и, простите, фальшью. Лиза, Елена - это не русские девицы, а какие-то Пифии, вещающие, изобилующие претензиями не по чину. Ирина в "Дыме", Одинцова в "Отцах и детях", вообще львицы, жгучие, аппетитные, ненасытные, чего-то ищущие - все они чепуха. Как вспомнишь толстовскую Анну Каренину, то все эти тургеневские барыни со своими соблазнительными плечами летят к черту. Женские отрицательные типы, где Тургенев слегка карикатурит (Кукшина) или шутит (описание балов), нарисованы замечательно и удались ему до такой степени, что, как говорится, комар носа не подточит. Описания природы хороши, но... чувствую, что мы уже отвыкаем от описаний такого рода и что нужно что-то другое".
***
А. И. Эртелю, 4 марта 1893 г. Москва.
"Что касается моего участия в литературном вечере, то не тревожьте моего праха. Я читаю отвратительно, но это бы еще куда ни шло. Главное - у меня страх. Есть болезнь "боязнь пространства", так и я болен боязнью публики и публичности. Это глупо и смешно, но непобедимо. Я отродясь не читал и никогда читать не буду. Простите мне эту странность. Когда-то я играл на сцене, но там я прятался в костюм и в грим, и это придавало мне смелость".
269
***
А. С. Суворину, 4 марта 1893 г., Москва.
...
"Вчера на обеде я познакомился с литератором Эртелем, учредителем воронежских столовых. Впечатление очень хорошее. Умный и добрый человек. Он просил сходить вместе к Толстому, который стал ко мне благоволить особенно, но я отклонил сие предложение, ибо мне некогда, а главное - хочется сходить к Толстому - соло".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
"Гольцеву я хотел отдать рукопись с единственною целью - увидеть Ваш рассказ в "Русск. мысли". Кстати, вот Вам перечень толстых журналов, куда я каждую минуту могу и готов адресоваться с Вашими произведениями: "Северный вестник", "Русская мысль", "Русское обозрение", "Труд" и, вероятно еще, "Неделя". Вы грозите, что редакторы никогда не увидят Вас. Это напрасно. Назвавшись груздем, полезай в кузов. Уж коли хотите заниматься всерьез литературой, то идите напролом, ничего же сумняся и не падая духом перед неудачами".
***
А. С. Суворину, 6 марта, 1892 года, Мелихово.
...
"Прочтите рассказ Ежова "Без адреса" в "Сев. вестнике". Парень заметно выписывается. Из него выйдет толк на четыре с минусом".
265 Этот Ежов после смерти Чехова написал о нем очень дурно. Значит, завидовал всю жизнь... (И. Б.)
***
Ему же, 11 марта 1892, Мелихово.
"Прочел опять критику Писарева на Пушкина. Ужасно наивно. Человек развенчал Онегина и Татьяну, а Пушкин остается целехонек. Писарев дедушка и папенька всех нынешних критиков, в том числе и Буренина. Та же мелочность в развенчивании, то же холодное и себялюбивое остроумие и та же грубость и неделикатность по отношению к людям".
***
Л. А. Авиловой 19 марта, Мелихово:
..."когда изображаете горемык и бесталанных и хотите разжалобить читателя, то старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут, и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны".
***
П. В. Быкову, 4 мая 1892, Мелихово. "Будьте добры, при случае передайте редакции ("Всемирная иллюстрация".), что анонс, в котором она величает меня "высокоталантливым" и заглавие моего рассказа печатает буквами вывесочного размера, - этот анонс произвел на меня самое неприятное впечатление... Я знаю цену рекламе и не против нее, но для литератора скромность и литературные приемы в отношениях к читателю и товарищам составляют самую лучшую и верную рекламу".
266
***
А. С. Суворину, 27 октября 1892, Мелихово.
..."Читаю "Дневник Башкирцевой". Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим".
***
Ему же 25 ноября 1892, Мелихово.
..."Вы и Григорович находите, что я умен. Да, я умен по крайней мере настолько, чтобы не скрывать от себя своей болезни и не лгать себе и не прикрывать своей пустоты чужими лоскутьями вроде идей 60-х годов и т. п. Я не брошусь, как Гаршин, в пролет лестницы, но и не стану обольщать себя надеждами на лучшее будущее. Не я виноват в своей болезни, и не мне лечить себя, ибо болезнь сия, надо полагать, имеет свои скрытые от нас хорошие цели и послана недаром...
Ну-с теперь об уме. Григорович думает, что ум может пересилить талант. Байрон был умен, как сто чертей, однако же талант его уцелел. Если мне скажут, что Икс понес чепуху от того, что ум у него пересилил талант, или наоборот, то я скажу: это значит, что у Икса не было ни ума, ни таланта".
***
"Мое curriculum vitae, так сказать, Вам известно в главных чертах. Медицина - моя законная жена, литература - незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу, но не настолько, чтобы исключать друг друга.
267 Кончил я университет (Моск.) в 1884 г. В 1888 году получил Пушкинскую премию. В 1890 г. ездил на Сахалин, о котором хочу выпустить целую книгу. Вот и весь мой послужной список. Впрочем, еще одно: в 1891 г. путешествовал по Европе. Холост. Не богат и живу исключительно заработком, чем старее становлюсь, тем меньше и ленивее работаю. Старость уже чувствую. Здоровье неважное... Если бы качество литературной работы вполне зависело от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы хороших писателей десятками и сотнями. Дело не в пантеизме, а в размерах дарования".
***
А. С. Суворину, 24 февраля 1893 года. Мелихово.
..."Мне просто больно. Стасов обозвал Жителя клопом; но за что, за что Житель обругал Антокольского? Ведь это не критика, а ненависть, животная, ненасытная злоба. Зачем Скабичевский ругается? Зачем этот тон, точно судят они не о художниках и писателях, а об арестантах? Я не могу, не могу.
...
Боже мой! Что за роскошь "Отцы и дети"! Просто хоть караул кричи. Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как будто я заразился от него. А конец Базарова? А старички? А Кукшина? Это черт знает как сделано. Просто гениально... "Накануне" мне не нравится, кроме отца Елены и финала. Финал полон трагизма. Ася мила. "Затишье" скомкано и не удовлетворяет. "Дым" мне не нравится совсем. "Дворянское гнездо" слабее "Отцов и детей", но финал тоже похож на чудо. Кроме 268 старушки в Базарове, то есть матери Евгения и вообще матерей, особенно светских барынь, которые все, впрочем, похожи одна на другую (мать Лизы, мать Елены), да матери Лаврецкого, бывшей крепостной, да еще простых баб, все женщины и девицы Тургенева невыносимы своей деланностью и, простите, фальшью. Лиза, Елена - это не русские девицы, а какие-то Пифии, вещающие, изобилующие претензиями не по чину. Ирина в "Дыме", Одинцова в "Отцах и детях", вообще львицы, жгучие, аппетитные, ненасытные, чего-то ищущие - все они чепуха. Как вспомнишь толстовскую Анну Каренину, то все эти тургеневские барыни со своими соблазнительными плечами летят к черту. Женские отрицательные типы, где Тургенев слегка карикатурит (Кукшина) или шутит (описание балов), нарисованы замечательно и удались ему до такой степени, что, как говорится, комар носа не подточит. Описания природы хороши, но... чувствую, что мы уже отвыкаем от описаний такого рода и что нужно что-то другое".
***
А. И. Эртелю, 4 марта 1893 г. Москва.
"Что касается моего участия в литературном вечере, то не тревожьте моего праха. Я читаю отвратительно, но это бы еще куда ни шло. Главное - у меня страх. Есть болезнь "боязнь пространства", так и я болен боязнью публики и публичности. Это глупо и смешно, но непобедимо. Я отродясь не читал и никогда читать не буду. Простите мне эту странность. Когда-то я играл на сцене, но там я прятался в костюм и в грим, и это придавало мне смелость".
269
***
А. С. Суворину, 4 марта 1893 г., Москва.
...
"Вчера на обеде я познакомился с литератором Эртелем, учредителем воронежских столовых. Впечатление очень хорошее. Умный и добрый человек. Он просил сходить вместе к Толстому, который стал ко мне благоволить особенно, но я отклонил сие предложение, ибо мне некогда, а главное - хочется сходить к Толстому - соло".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73