Но климат был очень суровым. Великое оледенение, ребята,– одно из величайших событий четвертичного периода истории нашей Земли. Теперь попытайтесь сами представить, какое влияние оказали эти ожившие ледники на всю планету.
– А когда закончилось великое оледенение? – спросила Тонька.
– Еще не закончилось,– ответил дядя Альберт.– Со Скандинавского полуострова, например, льды ушли всего четыре тысячи лет назад, а Гренландию и Антарктиду еще покрывают многокилометровые льды. Для древнего человека оледенение явилось тяжким испытанием, но в то же время оно послужило толчком для его развития. Стало трудно добывать пищу, и человек начал изготовлять каменные топоры и охотиться на крупных животных; чтобы спастись от холода, он стал носить одежду из шкур, и, наконец, самое главное... Ну-ка, скажите, что самое главное?
Мы задумались на минуту и разом закричали:
– Огонь!!
– Правильно. Вы, наверно, вспомнили книгу Рони Старшего «Борьба за огонь»?
Чудной дядя Альберт. «Вспомнили»... Да разве можно ее забыть?
– Вот мы с вами и отправимся в страну Нао,– сказал дядя Альберт.– Но одно дело рисовать этот безмерно удаленный мир в своем воображении, а совсем другое – увидеть его собственными глазами.
Я сразу представил себе первобытные леса, кишащие разным невиданным зверьем, сильных отважных людей вроде благородного Нао.
– А как же с рельефом? – осторожно спросил Махмут. По-моему, он до сих пор относился к дяде Альберту как-то недоверчиво, считал его, несмотря на огромные знания, малость чудаком.
– Кое-что мне удалось выяснить,– ответил дядя Альберт.– По-видимому, сколько-нибудь значительных сдвигов земной коры за истекшие пятьдесят тысяч лет здесь не было. Геологические эпохи – это совсем не то, что человеческая жизнь. В жизни камней и скал тысячелетия – то же, что для нас минуты.
В воскресенье точно в восемь утра мы сели на корабль. И на этот раз мне стало жутко от мощного гула в его трюме, этот гул никак не вязался с кораблем, тихим утром, прохладным и прозрачным, и всем, что было вокруг.
Дядя Альберт стал медленно сдвигать стрелку влево по шкале времени – один нуль, второй, третий, четвертый, всего четыре нуля, но в эти четыре нуля умещалась вся история человечества от каменного топора до космических кораблей, от пещерного огня до вспышки расщепленного атомного ядра.
Как стартовый выстрел, щелкнул переключатель. Корабль на мгновение словно провалился в бездну. Раздался оглушительный треск. От страшного удара я на какой-то миг потерял сознание. Но тотчас очнулся от холодного ветра.
Ветер гнал по голой каменистой земле редкую снежную крупу. Она больно хлестала по лицу, забивалась в волосы. Мы поспешно отстегнули ремни и надели все теплые вещи, которые взяли с собой. Славка даже завернулся в клетчатое шерстяное одеяло, как в шаль.
Нас окружали угрюмые незнакомые холмы. Ближние были отчетливо видны, а дальние едва заметно проступали сквозь хмурую снежную пелену. Мне стало не по себе не то от страха, не то от любопытства. Я вдыхал морозный воздух и глядел во все глаза, надеясь и в то же время боясь увидеть громадного мамонта или косматого человека в шкурах.
– Никак не пойму,– сказал Махмут,– не то осень, не то весна...
– Лето,– коротко ответил дядя Альберт.
Ничего себе лето. А какой тогда должна быть зима?
Вокруг не было ничего живого – мерзлая каменистая земля, голый, бьющийся на ветру кустарник и редкая жухлая трава. Славка еще плотнее завернулся в одеяло. Ему было не только холодно, но и страшно, видно, еще страшнее, чем мне. Эта земля пугала своим серым пустынным безмолвием, холодом и еще чем-то необъяснимо жутким. Я вдруг почувствовал, какая бездна лет отделяет меня от дома, от мамы, от школы и даже от Зельца. Каким родным, каким бесконечно дорогим показался мне сейчас наш дом, пустяками показались все обиды и ссоры. Я хотел бы снова пройти по улице среди людей. Ничего мне сейчас так не хотелось, как увидеть людей – любых: хороших, плохих, знакомых, чужих, но непременно людей, без них было никак нельзя.
Метрах в ста от корабля поднимался отвесный глинистый обрыв, под обрывом текла река. Время, вопреки предположениям дяди Альберта, довольно сильно изменило рельеф местности. Противоположный, восточный берег был метров на сорок выше западного. Дядя Альберт посмотрел на этот обрыв и только покачал головой. Я понял: он подумал о том, что стало бы с нами, если бы корабль оказался на том берегу. Пока нам в нашей опасной игре со временем здорово везло.
Когда мы сошли с корабля, Махмут и Тонька, хотя нигде не было никакой видимой опасности, подняли с земли по камню.
– Это лишнее,– сказал дядя Альберт. Он достал заранее приготовленный факел, дал нам всем по коробке спичек.
Мы, то и дело озираясь, пошли по голой каменистой пустыне. Странно, но в этом диком краю повсюду чудилась опасность, хотя нигде не было и признака жизни. Мерзлая земля стучала под ногами, в лицо хлестала и хлестала сухая и редкая снежная крупа. Мы попали в суровый угрюмый мир.
Сквозь снежную пелену вдали почудилось нам какое-то смутное движение. Там сновали темные пятна, рассыпались, собирались снова, и вот ветер донес до нас тонкий визг, рычание и злобный вой. Мы остановились. Дядя Альберт протер стекла бинокля и долго всматривался в эти движущиеся пятна.
– Что там? – тронула его за полу меховой куртки Тонька.
– Шакалы. Но их немного... Думаю, они разбегутся. Интересно, почему они там собрались?..– Он осмотрел факел и переложил спички во внешний карман куртки.
Мы медленно двинулись вперед.
По мере того как мы подходили ближе, шакалы становились все суетливее, беспокойнее, и вот некоторые трусливо отбежали в сторону.
Пройдя еще немного, дядя Альберт зажег факел. Не знаю уж, как он у него был устроен, но горел он ярким широким пламенем.
Едва вспыхнул огонь, шакалы разбежались и стали, как тени, сновать неподалеку.
Скоро мы поняли, почему они здесь собрались. На земле повсюду лежали обглоданные кости, такие огромные, что мы некоторое время оцепенело глядели на них, пока не поняли, что это кости мамонтов. Тут же валялись их исполинские черепа. Бивни из некоторых были выбиты.
Мы осмотрелись и увидали остатки потухших костров. Их уже припорошило снегом. Ясно, что здесь была стоянка первобытных людей.
Тонька нашла сломанный каменный топор. Махмут – обломок кремневого ножа, а мне не попался даже самый маленький скребок. Кое-где валялись клочья бурой шерсти, свалявшейся со снегом. Все остальное сожрали шакалы. Они обглодали до блеска кости мамонтов.
Люди... Доисторические люди... Совсем недавно они грелись здесь возле костров, пекли в золе мясо, изготовляли свои неуклюжие топоры...
Махмут тем временем что-то считал, удивленно озираясь вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19