Искал ответ? Зачем? Хотите ли вы знать секрет? Черт возьми, нет. Всё в несделанном до сих пор.
Где кавалерия, космический корабль, взвод спасателей? Нас бросили на этой планете, которой управляют лживые ублюдки с более чем скромной мощью мозга.
Никакого смысла. Ни грана хороших намерений. Лживые бесполезные ублюдки.
30 мая, пятниса
Обзор жизни - не упорядоченный отчет с зачатия до смерти. Скорее фрагменты оттуда и отсюда. Телефонный звонок. Записка, мои очки наготове. "На кодеине вам может быть довольно удобно." Замечание: "Он похож на овчарку, убивающую овец."
Сказано про меня Поллетом Элвинсом, отцом Келла, который впоследствии совсем спятил от пареза.
31 мая, суббота
Эта злобная саламандра, Гингрич, крикун Палаты, брызжет слюной по поводу свободной от наркотиков Америки к 2001 году. Какая унылая перспектива!
Разумеется, сюда не входят алкоголь и табак, потребление которых подскочит. Как же можно достичь этого свободного от наркотиков состояния? Просто. Хирургически можно удалить рецепторы наркотиков из мозга. Те, кто откажется от операции, будут лишены всех прав. Домохозяева будут отказывать им в жилье, рестораны и бары не будут их обслуживать. Ни паспортов, ни льгот социального обеспечения, ни медицинских страховок, ни права покупать и владеть огнестрельным оружием.
Как ненавижу я тех, кто предан производству конформности. Во имя чего?
Представьте себе выжженную банальность свободной от наркотиков Америки. Никаких торчков - одни чистенькие пристойные американцы от моря до блистающего моря.
Вся зона несогласия выкорчевана, будто нарыв. Никаких трущоб. Никаких таинственных подпольных операций. Ничего. Там, на улицах безжалостного полдня.
Никаких букв.
Насколько хороша будет тотальная конформность? Что останется от отдельности индивида? От личности? От нас с вами?
4 июня, среда
"J'aime ces types vicieux, qu'ici montrent la bite." Мне нравятся те яростные типы, что кажут тут свой хуй. Аноним, на стене писсуара в Париже.
"Нехорошо ли плясать и петь, когда колокол смерти будет звенеть? С каблучка да на носок - покажи другой бочок." Да, я люблю жизнь во всем ее разнообразии, но колокол, наконец, звонит к вечерней поре.
6 июля, пятниса
Я задаюсь вопросом о будущем романа или вообще любого письма. Куда он зайдет?
После Конрада, Рембо, Жене, Беккетта, Сен-Жон Перса, Кафки, Джеймса Джойса и - эти двое в особой категории тех, кто делает очень хорошо одну вещь, - Пола Боулза и Джейн Боулз. В Поле присутствовала какая-то зловещая тьма, как в недопроявленной пленке. А Джейн? Как ее персонажи движутся и что их мотивирует?
Это слишком специально, чтобы можно было сформулировать. Что остается сказать?
О, я забыл про Грэма Грина. "Сила и слава". Может, там и было просто-напросто слишком много "сока", как это бывало называл Хемингуэй, но все же недостаточно для того, чтоб его приняли к Джойсу и остальным немногим избранным. Чуть-чуть не хватает, Папаша. Он прикончил себя от тщеславия и самораздутости - а потом шарик лопнул. Он знал, что ему конец. "Оно просто больше не приходит." Его просто больше там не было.
Возвращаясь к письму - "revenons a ces moutons"(2). Быть может, на каком-то подспудном уровне истины сказать просто нечего. Конрад много об этом говорил в романах "Под западным взором" и "Лорд Джим", а Жене сказал на испанском побережье. Я могу ощутить его голод, когда он бредет мимо доков, где какой-нибудь рыбак может швырнуть ему рыбку, которую он затем зажарит на костерке и съест без соли. Зачем продолжать? "Трамвай широко развернулся и встал; здесь заканчивалась линия." Пол Боулз в конце "Расколотого неба". Неба.
Небо. Не могу даже написать слово небо. Наверное, я ощущаю - к чему продолжать?
1 августа, пятниса
Любовь? Что это? Самое естественное обезболивающее. То, что есть. ЛЮБОВЬ.
1. Американский поэт (1869-1935), лучше всего известен своими стихами, действие которых происходит в воображаемой новоанглийской деревушке Тильбери-Таун, напоминающей его родные места в штате Мэн. Его первые поэтические книги (Поток и ночь накануне, 1896, и Дети ночи 1897) coдержат психологические портреты жителей Тильбери, чья внутренняя глубина характера выписана с обостренным пониманием и иронией. В книге Городок на реке (1910) приводится замечательный характерный портрет Минивера Чиви, романтика, влюбленого в прошлое и утешающего себя беспробудным пьянством. Первый большой успех пришел к Робинсону после выхода книги Человек на фоне неба (1916). Несколько его последующих работ удостоились пулитцеровской премии, включая Избранные стихи (1921).
2. Вернемся к нашим баранам (фр.)

1 2