Это будет самый лучший из всех атласов, созданных за четыреста лет с момента выхода в свет труда «De Fabrica».
Дюма обнаружил, что рисунки гораздо лучше фотографий служат иллюстрациями анатомических подробностей и незаменимы, когда нужно избежать расплывчатых и затуманенных рентгеновских снимков. Профессор Дюма был непревзойденным анатомом, но отнюдь не художником. Ему очень здорово повезло, что однажды он обратил внимание на школьный рисунок лягушки, сделанный Ганнибалом Лектером. После этого он внимательно следил за успехами Ганнибала и обеспечил ему стипендию для поступления на медицинский факультет.
Ранний вечер в анатомической лаборатории. В течение дня профессор Дюма занимался препарированием внутреннего уха для своей очередной лекции, а затем предоставил его Ганнибалу, который теперь рисовал мелом на доске все косточки улитки с пятикратным увеличением.
Прозвенел звонок у задней двери. Ганнибал ожидал нынче доставки очередного «выпускника» расстрельной команды форта Френ. Он взял каталку и покатил ее по длинному коридору ко входу для ночных посетителей. Одно из колес каталки цокало по каменному полу, и он сделал в уме заметку починить его.
Возле доставленного тела стоял инспектор Попиль. Двое санитаров перетащили безвольно обвисший груз, с которого капало, со своих носилок на каталку и уехали.
Леди Мурасаки однажды заметила – к неудовольствию Ганнибала, – что Попиль выглядит прямо как красавец актер Луи Журдан.
– Добрый вечер, господин инспектор.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал инспектор Попиль, который совершенно не был похож на Луи Журдана.
– Не возражаете, если я буду заниматься своим делом, пока мы беседуем?
– Нет.
– Ну, заходите. – Ганнибал покатил каталку по коридору, колесо теперь звякало громче. Подшипник, видимо.
Попиль придержал распашные двери в лабораторию.
Как Ганнибал и ожидал, многочисленные ранения в грудь, нанесенные из винтовок в форте Френ, очень хорошо дренировали тело. Его сразу следовало помещать в ванну с формалином. С этим можно было и повременить, однако Ганнибалу было любопытно, будет ли инспектор Попиль выглядеть в помещении с формалиновым резервуаром еще менее похожим на Луи Журдана и насколько подобное окружение может воздействовать на его персикового цвета лицо.
Никак не отделанное помещение с грубыми бетонными стенами соседствовало с лабораторией и было отделено от нее двойными дверьми с резиновым уплотнением. Круглый резервуар с формалином, двенадцати футов в диаметре, был вделан в пол и прикрыт крышкой из оцинкованного железа. В крышке было несколько люков на рояльных петлях. В углу этой комнаты стоял мусоросжигатель, в котором уничтожались все собранные за день отходы, в данном случае целая коллекция разнообразных ушей.
Над резервуаром нависал цепной подъемник. Трупы, все с табличками, под своими номерами, каждый в специальной сбруе из тонкой цепочки, были прикреплены к продольному брусу, тянувшемуся по всему периметру резервуара. На стене висел большой вентилятор с покрытыми пылью лопастями. Ганнибал включил вентилятор и поднял тяжелые металлические створки люка в крышке. Прикрепил к телу табличку, заключил его в цепную сбрую и с помощью подъемника поднял тело над резервуаром и опустил его в формалин.
– Вы приехали из Френа вместе с ним? – спросил он, когда от тела пошли пузыри.
– Да.
– Вы присутствовали при казни?
– Да.
– Зачем, господин инспектор?
– Я его арестовывал. Раз уж я довел его до этого, мне следовало присутствовать.
– Вопрос совести, господин инспектор?
– Последствием того, что я делаю, является смерть. Я верю в последствия. Вы обещали Луи Ферра настойку опия?
– Настойка опия приобретена законным образом.
– Но рецепт не был выписан законным образом.
– Это обычная практика в отношении осужденных. В обмен на разрешение использовать их тела. Я уверен, вы прекрасно об этом знаете.
– Да. Но ему это не давайте.
– Ферра тоже один из ваших клиентов? И вы предпочитаете, чтобы он умер в трезвом уме?
– Да.
– Вы хотите, чтобы он полностью прочувствовал все последствия, господин инспектор? Вы, может быть, попросите «месье Парижа» снять чехол с гильотины, чтобы он мог видеть лезвие ножа, видеть его трезвым взглядом, незамутненным взором?
– Причины – мое личное дело. Вам всего лишь не следует давать ему настойку опия. Если я обнаружу, что он принял «микстуру», вам никогда не видать разрешения на врачебную практику во Франции. Взгляните на это незамутненным взором.
Ганнибал уже видел, что это помещение совершенно не смущает Попиля. И наблюдал за тем, как чувство долга берет верх над инспектором.
Попиль отвернулся от него и сказал:
– Это было бы неправильно, потому что вы многообещающий студент. Я вас поздравляю с вашими замечательными оценками. Вы порадовали... ваша семья могла бы... нет, она просто гордится вами, очень гордится. Доброй ночи.
– Доброй ночи, господин инспектор. И спасибо за билеты в оперу.
38
Вечер в Париже, легкий дождь, булыжник мостовой сверкает. Владельцы магазинов, закрываясь на ночь, с помощью свернутых в трубы обрезков ковров направляли потоки дождевой воды в сточных канавах в нужную им сторону.
Маленький «дворник» на лобовом стекле фургона, принадлежащего медицинскому факультету, работал от компрессора, так что Ганнибалу по дороге в тюрьму «Санте» приходилось время от времени снимать ногу с педали газа, чтобы очистить стекло.
Он сдал машину задним ходом в ворота и далее во двор. Холодные капли дождя упали ему сзади на шею, едва он высунул голову из окна фургона, чтобы оглянуться. Охранник, сидевший в будке у ворот, не собирался выходить и указывать ему дорогу.
В главном коридоре «Санте» помощник «месье Парижа» поманил его в комнату, где стояла гильотина. На нем были клеенчатый фартук и клеенчатая же накидка, наброшенная поверх новенького котелка, надетого явно по сегодняшнему поводу. Он установил щиток напротив своего обычного места прямо перед лезвием, чтобы уберечь от кровавых брызг ботинки и манжеты брюк.
Рядом с гильотиной стояла высокая плетеная корзина, облицованная изнутри оцинкованным железом и готовая принять в себя обезглавленное тело.
– Никаких мешков, это приказ начальства, – заявил помощник. – Вам придется увезти его в корзине, потом привезете ее назад. Она войдет в ваш фургон?
– Да.
– Может, лучше ее обмерить?
– Не надо.
– Ну тогда заберете все вместе. Голову мы ему под мышку засунем. Он в соседней комнате.
В беленной известью комнате с высокими забранными решеткой окнами на каталке лежал связанный Луи Ферра, освещенный жестким светом свисавших с потолка ламп.
Под ним уже была опрокидывающаяся подставка гильотины, bascule.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Дюма обнаружил, что рисунки гораздо лучше фотографий служат иллюстрациями анатомических подробностей и незаменимы, когда нужно избежать расплывчатых и затуманенных рентгеновских снимков. Профессор Дюма был непревзойденным анатомом, но отнюдь не художником. Ему очень здорово повезло, что однажды он обратил внимание на школьный рисунок лягушки, сделанный Ганнибалом Лектером. После этого он внимательно следил за успехами Ганнибала и обеспечил ему стипендию для поступления на медицинский факультет.
Ранний вечер в анатомической лаборатории. В течение дня профессор Дюма занимался препарированием внутреннего уха для своей очередной лекции, а затем предоставил его Ганнибалу, который теперь рисовал мелом на доске все косточки улитки с пятикратным увеличением.
Прозвенел звонок у задней двери. Ганнибал ожидал нынче доставки очередного «выпускника» расстрельной команды форта Френ. Он взял каталку и покатил ее по длинному коридору ко входу для ночных посетителей. Одно из колес каталки цокало по каменному полу, и он сделал в уме заметку починить его.
Возле доставленного тела стоял инспектор Попиль. Двое санитаров перетащили безвольно обвисший груз, с которого капало, со своих носилок на каталку и уехали.
Леди Мурасаки однажды заметила – к неудовольствию Ганнибала, – что Попиль выглядит прямо как красавец актер Луи Журдан.
– Добрый вечер, господин инспектор.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал инспектор Попиль, который совершенно не был похож на Луи Журдана.
– Не возражаете, если я буду заниматься своим делом, пока мы беседуем?
– Нет.
– Ну, заходите. – Ганнибал покатил каталку по коридору, колесо теперь звякало громче. Подшипник, видимо.
Попиль придержал распашные двери в лабораторию.
Как Ганнибал и ожидал, многочисленные ранения в грудь, нанесенные из винтовок в форте Френ, очень хорошо дренировали тело. Его сразу следовало помещать в ванну с формалином. С этим можно было и повременить, однако Ганнибалу было любопытно, будет ли инспектор Попиль выглядеть в помещении с формалиновым резервуаром еще менее похожим на Луи Журдана и насколько подобное окружение может воздействовать на его персикового цвета лицо.
Никак не отделанное помещение с грубыми бетонными стенами соседствовало с лабораторией и было отделено от нее двойными дверьми с резиновым уплотнением. Круглый резервуар с формалином, двенадцати футов в диаметре, был вделан в пол и прикрыт крышкой из оцинкованного железа. В крышке было несколько люков на рояльных петлях. В углу этой комнаты стоял мусоросжигатель, в котором уничтожались все собранные за день отходы, в данном случае целая коллекция разнообразных ушей.
Над резервуаром нависал цепной подъемник. Трупы, все с табличками, под своими номерами, каждый в специальной сбруе из тонкой цепочки, были прикреплены к продольному брусу, тянувшемуся по всему периметру резервуара. На стене висел большой вентилятор с покрытыми пылью лопастями. Ганнибал включил вентилятор и поднял тяжелые металлические створки люка в крышке. Прикрепил к телу табличку, заключил его в цепную сбрую и с помощью подъемника поднял тело над резервуаром и опустил его в формалин.
– Вы приехали из Френа вместе с ним? – спросил он, когда от тела пошли пузыри.
– Да.
– Вы присутствовали при казни?
– Да.
– Зачем, господин инспектор?
– Я его арестовывал. Раз уж я довел его до этого, мне следовало присутствовать.
– Вопрос совести, господин инспектор?
– Последствием того, что я делаю, является смерть. Я верю в последствия. Вы обещали Луи Ферра настойку опия?
– Настойка опия приобретена законным образом.
– Но рецепт не был выписан законным образом.
– Это обычная практика в отношении осужденных. В обмен на разрешение использовать их тела. Я уверен, вы прекрасно об этом знаете.
– Да. Но ему это не давайте.
– Ферра тоже один из ваших клиентов? И вы предпочитаете, чтобы он умер в трезвом уме?
– Да.
– Вы хотите, чтобы он полностью прочувствовал все последствия, господин инспектор? Вы, может быть, попросите «месье Парижа» снять чехол с гильотины, чтобы он мог видеть лезвие ножа, видеть его трезвым взглядом, незамутненным взором?
– Причины – мое личное дело. Вам всего лишь не следует давать ему настойку опия. Если я обнаружу, что он принял «микстуру», вам никогда не видать разрешения на врачебную практику во Франции. Взгляните на это незамутненным взором.
Ганнибал уже видел, что это помещение совершенно не смущает Попиля. И наблюдал за тем, как чувство долга берет верх над инспектором.
Попиль отвернулся от него и сказал:
– Это было бы неправильно, потому что вы многообещающий студент. Я вас поздравляю с вашими замечательными оценками. Вы порадовали... ваша семья могла бы... нет, она просто гордится вами, очень гордится. Доброй ночи.
– Доброй ночи, господин инспектор. И спасибо за билеты в оперу.
38
Вечер в Париже, легкий дождь, булыжник мостовой сверкает. Владельцы магазинов, закрываясь на ночь, с помощью свернутых в трубы обрезков ковров направляли потоки дождевой воды в сточных канавах в нужную им сторону.
Маленький «дворник» на лобовом стекле фургона, принадлежащего медицинскому факультету, работал от компрессора, так что Ганнибалу по дороге в тюрьму «Санте» приходилось время от времени снимать ногу с педали газа, чтобы очистить стекло.
Он сдал машину задним ходом в ворота и далее во двор. Холодные капли дождя упали ему сзади на шею, едва он высунул голову из окна фургона, чтобы оглянуться. Охранник, сидевший в будке у ворот, не собирался выходить и указывать ему дорогу.
В главном коридоре «Санте» помощник «месье Парижа» поманил его в комнату, где стояла гильотина. На нем были клеенчатый фартук и клеенчатая же накидка, наброшенная поверх новенького котелка, надетого явно по сегодняшнему поводу. Он установил щиток напротив своего обычного места прямо перед лезвием, чтобы уберечь от кровавых брызг ботинки и манжеты брюк.
Рядом с гильотиной стояла высокая плетеная корзина, облицованная изнутри оцинкованным железом и готовая принять в себя обезглавленное тело.
– Никаких мешков, это приказ начальства, – заявил помощник. – Вам придется увезти его в корзине, потом привезете ее назад. Она войдет в ваш фургон?
– Да.
– Может, лучше ее обмерить?
– Не надо.
– Ну тогда заберете все вместе. Голову мы ему под мышку засунем. Он в соседней комнате.
В беленной известью комнате с высокими забранными решеткой окнами на каталке лежал связанный Луи Ферра, освещенный жестким светом свисавших с потолка ламп.
Под ним уже была опрокидывающаяся подставка гильотины, bascule.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63