Сходство в устройстве часов и спидометра натолкнуло его на мысль о связи между временем и пространством. А поскольку передвижение в пространстве было человеком давно освоено, оставалось найти для него соответствующий временной аналог, чем он и занялся в часы, свободные от основной работы.
Замечательный мастер своего дела, он стал мастером еще одного дела, не своего, – заняв почетное место в ряду Великих Мастеров Не Своего Дела. Юристы Франсуа Виет (1540 – 1603) и Пьер Ферма (1601 – 1665), сделавшие большие открытия в математике, музыкант Гершель (1738 – 1822), открывший планету Уран, коммерсант Шлиман (1822 – 1890), раскопавший Трою, телеграфист Эдисон (1847 – 1931), врач Чехов (1860 – 1904), кинорежиссер Конрад Штюмпф (2739 – 2951), увеличивший скорость света для быстрейшей связи с внеземными цивилизациями, – все это были Мастера Не Своего Дела, но дела, особенно пригодившегося человечеству. Никто не знает, как играл актер Шекспир, но как он писал, это известно каждому.
Машина Времени Антуана Шерля на десять лет потонула в океане научной и псевдонаучной фантастики, но по прошествии этого времени ей удалось всплыть и предъявить свои права на реальность. Вначале ее использовали для получения проб различных времен, исследования временных пластов с неглубоким залеганием, а также на других вспомогательных работах. Тем временем изобретатель Машины продолжал ремонтировать часы, не без основания полагая, что путешествия в иные времена невозможны без точного знания своего времени. Незадолго до смерти он написал завещание, в котором просил перевезти его тело для захоронения на его временную родину – в 3172 год, дабы он мог сам присматривать за своей могилой. Воля умирающего, однако, не была исполнена, – чтоб не омрачать жизнь живого Антуана и не отвлекать его от изобретения Машины Времени, необходимой не мертвым, а живым.
Глава вторая. ПЕРЕЛЕТ СО СКОРОСТЬЮ 500 ЛЕТ В ЧАС
Расстояние в три тысячи лет было покрыто за шесть с половиной часов – такова скорость служебной Машины Времени. Инспектор начал с самой отдаленной точки, чтобы отрезать преступнику пути к отступлению.
1149 год… Король французский Людовик VII и император германский Конрад III привели к бесславному завершению второй крестовый поход, потеряв в нем свое миллионное войско. В Риме антипапское восстание под руководством Арнольда Брешианского реставрировало республику и готовилось к реставрации монархии и сожжению своего вождя. Население византийского острова Корфу, восставшее против императора Мануила, отдало свой остров норманнам, попав, по словам летописца, из дыма податей в пламя рабства.
Может быть, угнавший Машину Времени хотел поспеть к окончанию крестового похода? Чтобы помочь своим просвещенным советом разгромленным королю и императору? Три тысячи лет истории просветят кого угодно, и, если вернуться в древность, можно в ней выгодно отличиться. В сорок втором веке еще встречаются любители показывать свою просвещенность там, где ее легче показать. В своем-то веке они не блещут, вот и забираются куда-нибудь вглубь, удивляют непросвещенный народ своими просвещенными фокусами.
Как будто в нашем сорок втором веке нет своих нерешенных проблем. Но кому их решать, если одни живут прошлым, другие – будущим? Прежде люди так не мотались по временам, у них было только два средства передвижения: для поездок в будущее – мечта и для поездок в прошлое – память. Теперь же у них – ни памяти, ни мечты: все заменила Машина Времени.
Инспектор Шмит предпочитает старые средства передвижения, поэтому о нем говорят, что он морально устарел. Стоит человеку задержаться на какой-нибудь ступеньке морали – и уже он морально устарел. Так устаревающая мораль машин переносится на нестареющую мораль человека. Машина пересоздает человека по своему образу и подобию.
Но инспектора ей пересоздать не удастся. Как человек старой школы, он вообще не особенно доверяет технике, а больше полагается на работу мысли. Во-первых, потому, что техника часто ломается, а во-вторых, даже исправная, она не может заменить человека, если у человека голова на плечах. Инспектор и дома, в семейной жизни, пытается избегать модных технических усовершенствований и даже отказался от услуг механического воспитателя «ЭВ-Песталоцци».
Приземлившись на заднем дворе резиденции герцога Швабского, которому предстояло через три года стать императором Барбароссой, инспектор облачился в костюм астролога и направился в замок, где герцог занимался своим обычным делом – принимал гостей. На столе громоздился жареный бык, раздираемый на куски лоснящимися от жира руками, а рядом на вертеле жарился второй бык.
Герцог восседал во главе стола, и по левую его руку была красавица азиатка, привезенная им, вероятно, из злосчастного похода, а по правую – молодой человек, показавшийся инспектору подозрительным, потому что он что-то шептал герцогу, возможно, подбивая его на третий (1189 – 1192) крестовый поход, а возможно, наоборот, отговаривая…
Бык, громоздившийся на столе, худел буквально на глазах, как можно худеть лишь от длительной голодовки. Но, конечно, здесь не было голодовки. Гости работали челюстями вдвойне: перемалывая пищу и последние политические новости и совмещая таким образом трудносовместимые интересы.
Красавица азиатка смеялась: герцог был еще молод, и он совершил такой далекий поход, чтобы привезти ее, красавицу азиатку. Она что-то говорила на своем непонятном языке, но понимать ее было вовсе не обязательно, ничего существенного она говорить не могла. И герцог не слушал ее, а лишь рассеянно похлопывал по спине и время от времени целовал, – впрочем с меньшей страстью, чем спустя тридцать лет целовал туфлю папы Александра III, заглаживая перед ним свою многолетнюю вину.
Появление астролога никого не заинтересовало – мало ли их бродило по дорогам в тот век? Только собеседник герцога бросил на астролога быстрый взгляд, словно угадав за его безобидной внешностью весьма обидное и даже опасное для себя содержание.
– Ваша светлость, не соблаговолите ли выслушать ученого человека, который, руководствуясь указанием звезд, предскажет течение вашей жизни?
– Пошел вон! – ответил герцог в средневековой манере. – Киньте ему кусок мяса.
– Спасибо, ваша светлость, я сыт.
Этот ответ озадачил герцога: среди своих гостей ему еще не приходилось видеть сытого человека.
– В таком случае пусть проваливает, – вмешался в разговор его собеседник. – Мало нам Арнольда и всей его ученой компании? У нас палкой кинь – попадешь в ученого.
Сидящие поблизости гости захохотали, и кто-то из них крикнул:
– Жертвую на ученого пятьсот палок!
– Молчать! – водворил тишину герцог. – Я разрешаю астрологу говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Замечательный мастер своего дела, он стал мастером еще одного дела, не своего, – заняв почетное место в ряду Великих Мастеров Не Своего Дела. Юристы Франсуа Виет (1540 – 1603) и Пьер Ферма (1601 – 1665), сделавшие большие открытия в математике, музыкант Гершель (1738 – 1822), открывший планету Уран, коммерсант Шлиман (1822 – 1890), раскопавший Трою, телеграфист Эдисон (1847 – 1931), врач Чехов (1860 – 1904), кинорежиссер Конрад Штюмпф (2739 – 2951), увеличивший скорость света для быстрейшей связи с внеземными цивилизациями, – все это были Мастера Не Своего Дела, но дела, особенно пригодившегося человечеству. Никто не знает, как играл актер Шекспир, но как он писал, это известно каждому.
Машина Времени Антуана Шерля на десять лет потонула в океане научной и псевдонаучной фантастики, но по прошествии этого времени ей удалось всплыть и предъявить свои права на реальность. Вначале ее использовали для получения проб различных времен, исследования временных пластов с неглубоким залеганием, а также на других вспомогательных работах. Тем временем изобретатель Машины продолжал ремонтировать часы, не без основания полагая, что путешествия в иные времена невозможны без точного знания своего времени. Незадолго до смерти он написал завещание, в котором просил перевезти его тело для захоронения на его временную родину – в 3172 год, дабы он мог сам присматривать за своей могилой. Воля умирающего, однако, не была исполнена, – чтоб не омрачать жизнь живого Антуана и не отвлекать его от изобретения Машины Времени, необходимой не мертвым, а живым.
Глава вторая. ПЕРЕЛЕТ СО СКОРОСТЬЮ 500 ЛЕТ В ЧАС
Расстояние в три тысячи лет было покрыто за шесть с половиной часов – такова скорость служебной Машины Времени. Инспектор начал с самой отдаленной точки, чтобы отрезать преступнику пути к отступлению.
1149 год… Король французский Людовик VII и император германский Конрад III привели к бесславному завершению второй крестовый поход, потеряв в нем свое миллионное войско. В Риме антипапское восстание под руководством Арнольда Брешианского реставрировало республику и готовилось к реставрации монархии и сожжению своего вождя. Население византийского острова Корфу, восставшее против императора Мануила, отдало свой остров норманнам, попав, по словам летописца, из дыма податей в пламя рабства.
Может быть, угнавший Машину Времени хотел поспеть к окончанию крестового похода? Чтобы помочь своим просвещенным советом разгромленным королю и императору? Три тысячи лет истории просветят кого угодно, и, если вернуться в древность, можно в ней выгодно отличиться. В сорок втором веке еще встречаются любители показывать свою просвещенность там, где ее легче показать. В своем-то веке они не блещут, вот и забираются куда-нибудь вглубь, удивляют непросвещенный народ своими просвещенными фокусами.
Как будто в нашем сорок втором веке нет своих нерешенных проблем. Но кому их решать, если одни живут прошлым, другие – будущим? Прежде люди так не мотались по временам, у них было только два средства передвижения: для поездок в будущее – мечта и для поездок в прошлое – память. Теперь же у них – ни памяти, ни мечты: все заменила Машина Времени.
Инспектор Шмит предпочитает старые средства передвижения, поэтому о нем говорят, что он морально устарел. Стоит человеку задержаться на какой-нибудь ступеньке морали – и уже он морально устарел. Так устаревающая мораль машин переносится на нестареющую мораль человека. Машина пересоздает человека по своему образу и подобию.
Но инспектора ей пересоздать не удастся. Как человек старой школы, он вообще не особенно доверяет технике, а больше полагается на работу мысли. Во-первых, потому, что техника часто ломается, а во-вторых, даже исправная, она не может заменить человека, если у человека голова на плечах. Инспектор и дома, в семейной жизни, пытается избегать модных технических усовершенствований и даже отказался от услуг механического воспитателя «ЭВ-Песталоцци».
Приземлившись на заднем дворе резиденции герцога Швабского, которому предстояло через три года стать императором Барбароссой, инспектор облачился в костюм астролога и направился в замок, где герцог занимался своим обычным делом – принимал гостей. На столе громоздился жареный бык, раздираемый на куски лоснящимися от жира руками, а рядом на вертеле жарился второй бык.
Герцог восседал во главе стола, и по левую его руку была красавица азиатка, привезенная им, вероятно, из злосчастного похода, а по правую – молодой человек, показавшийся инспектору подозрительным, потому что он что-то шептал герцогу, возможно, подбивая его на третий (1189 – 1192) крестовый поход, а возможно, наоборот, отговаривая…
Бык, громоздившийся на столе, худел буквально на глазах, как можно худеть лишь от длительной голодовки. Но, конечно, здесь не было голодовки. Гости работали челюстями вдвойне: перемалывая пищу и последние политические новости и совмещая таким образом трудносовместимые интересы.
Красавица азиатка смеялась: герцог был еще молод, и он совершил такой далекий поход, чтобы привезти ее, красавицу азиатку. Она что-то говорила на своем непонятном языке, но понимать ее было вовсе не обязательно, ничего существенного она говорить не могла. И герцог не слушал ее, а лишь рассеянно похлопывал по спине и время от времени целовал, – впрочем с меньшей страстью, чем спустя тридцать лет целовал туфлю папы Александра III, заглаживая перед ним свою многолетнюю вину.
Появление астролога никого не заинтересовало – мало ли их бродило по дорогам в тот век? Только собеседник герцога бросил на астролога быстрый взгляд, словно угадав за его безобидной внешностью весьма обидное и даже опасное для себя содержание.
– Ваша светлость, не соблаговолите ли выслушать ученого человека, который, руководствуясь указанием звезд, предскажет течение вашей жизни?
– Пошел вон! – ответил герцог в средневековой манере. – Киньте ему кусок мяса.
– Спасибо, ваша светлость, я сыт.
Этот ответ озадачил герцога: среди своих гостей ему еще не приходилось видеть сытого человека.
– В таком случае пусть проваливает, – вмешался в разговор его собеседник. – Мало нам Арнольда и всей его ученой компании? У нас палкой кинь – попадешь в ученого.
Сидящие поблизости гости захохотали, и кто-то из них крикнул:
– Жертвую на ученого пятьсот палок!
– Молчать! – водворил тишину герцог. – Я разрешаю астрологу говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18