На письменном столе она увидела Пресс-папье.
– Грязнуля, – сказала Книжка. – Посмотри, ты весь в чернилах!
Затем она долго отчитывала Форточку за то, что та выглядывает на улицу (можно простудиться!), объясняла Маятнику, что не следует все время бегать взад-вперед, Графину – что нельзя баловаться с водой, и так далее.
Хорошо, что на ее слова никто не обращал внимания.
А если бы ее послушали?
Научный спор
Спросите у Половой Тряпки, кто самый умный и образованный у нас в передней. Она вам сразу ответит: Калоша и Босоножка.
Калоша и Босоножка отличаются тем, что как только оказываются рядом, тотчас заводят ученые споры.
– Какой мокрый этот мир, – начинает Калоша. – Идешь, идешь – места сухого не встретишь.
– Да что вы! – возражает Босоножка. – В мире совершенно сухо.
– Да нет же, мокро!
– Именно сухо!
Их споры обычно разрешает Комнатная Туфля:
– Коллеги, оставьте бесполезные споры. Мир бывает и мокрым и сухим: мокрым – когда хозяйка моет пол, сухим – все остальное время.
Снежинки
Снежинку потянуло к Земле – очевидно, она слышала о Земле немало хорошего.
И вот Снежинка отправилась в путь.
Она двигалась не так быстро, как ей хотелось, потому что ее останавливали другие снежинки, и каждой нужно было рассказать о Земле – самой лучшей в мире планете.
Снежинки медленно опускались на Землю, словно боясь ее раздавить: ведь Земля одна, а снежинок собралось слишком много.
Снежинки доверчиво припали к Земле, поверяя ей свои мечты, свои планы на будущее…
И тогда на них наступил Сапог, толстокожий тупой Сапог, который хотя и был на правильном пути, но очень мало понимал в жизни.
Один Сапог – это еще не вся Земля, по сравнению с Землей он ничего не значит. Но разве могли снежинки в этом разобраться? Раздавленные сапогом, они превратились в лед и больше ни о чем не мечтали.
И на этом льду поскользнулось немало разной обуви, шедшей по следу тупого Сапога, раздавившего маленькие снежинки…
Краеугольный камень
– Уголь – это краеугольный камень отопительного сезона, – говорил Кусок Угля своим товарищам по сараю. – Мы несем в мир тепло – что может быть лучше этого? И пусть мы сгорим, друзья, но мы сгорим недаром!
Зима была суровой, тепла не хватало, и все товарищи Куска Угля сгорели. Не сгорел только он сам, и на следующий год говорил своим новым товарищам по сараю:
– …Мы несем в мир тепло – что может быть лучше этого? И пусть мы сгорим…
Краеугольный Камень оказался камнем обыкновенным.
Карандаш и резинка
Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли – и живут себе спокойно. Карандаш-то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.
Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской компании:
– Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова сказать не успеешь, а она его – насмарку. Где же твое мужское самолюбие?
А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:
– Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за своей мягкости. Он тебе пропишет!…
Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.
Перья и бритвы очень остро переживали разлад в семье Карандаша. Единственным утешением для них было то, что все случилось именно так, как они предсказывали.
Сильный аргумент
Мелок трудился вовсю. Он что-то писал, чертил, подсчитывал, а когда заполнил всю доску, отошел в сторону, спрашивая у окружающих:
– Ну, теперь понятно?
Тряпке было непонятно, и поэтому ей захотелось спорить. А так как иных доводов у нее не было, она просто взяла и стерла с доски все написанное.
Против такого аргумента трудно было возражать: Тряпка явно использовала свое служебное положение. Но Мелок и не думал сдаваться. Он принялся доказывать все с самого начала – очень подробно, обстоятельно, на всю доску.
Мысли его были достаточно убедительны, но – что поделаешь! – Тряпка опять ничего не поняла. И когда Мелок окончил, она лениво и небрежно снова стерла с доски все написанное.
Все, что так долго доказывал Мелок, чему он отдал себя без остатка…
По чужим нотам
Скворец пошел на повышение: его назначили соловьем.
Сидит Скворец в кабинете и вникает в соловьиные дела: сегодня ему придется выступить на расширенном заседании заведующих секторами до, ре, ми, фа, соль и ответственных работников Управления по согласованию диссонансов. Остается только набросать выступление.
Скворец нажал кнопку, и в дверях неслышно появился начальник Соловьиного кабинета Воробей.
– Набросай-ка, голубчик, несколько нот по канареечному вопросу. Только, знаешь, в таком, мажорном духе.
Начальник Соловьиного кабинета вызвал к себе в кабинет свою заместительницу по работе среди женщин Ворону.
– Тут, товарищ Ворона, насчет канареек нужно что-нибудь придумать. Тащи сюда нотную энциклопедию и займемся…
Вечером Скворец выступал на расширенном заседании. Поклевывая лежащую перед ним плотную стопку бумаг, он начал:
– Чик-чирик! Карр! Чик-чирик!
Заведующие секторами и ответственные сотрудники Управления слушали, зевали, но не удивлялись: к таким выступлениям они давно привыкли. И во времена бывшего соловья Дрозда, и во времена Чижа, и во времена Зяблика, – всегда выступления на любую тему звучали одинаково: «Карр! Чик-чирик!»
Загубленный талант
Ботинки скрипели так громко, что Шлепанцы, у которых при полном отсутствии голоса был довольно тонкий слух, не раз говорили:
– Да, наши Ботинки далеко пойдут.
Но как бы далеко ни ходили Ботинки, всякий раз они возвращались в свою комнату.
– Ну, что? – интересовались Шлепанцы. – Как реагировала публика?
– Да никак. Советовали нас чем-то смазать.
– Канифолью, наверное! – подхватывали Шлепанцы. – Слышали мы этих любителей канифоли, – разве у них скрип? А тоже называются – Скрипки! Вот у вас…
Ботинки стояли, задрав носы от удовольствия. Им даже было немножко приятно, что их не понимают, недооценивают, и они с радостью внимали словам Шлепанцев:
– Ничего, ваше время придет!
И время Ботинок действительно пришло. Их смазали, но, конечно, не канифолью, а обыкновенным жиром. Ботинкам, как видно, жир понравился, они успокоились и перестали скрипеть. В комнате стало совсем тихо.
И только временами из-под кровати доносился сокрушенный вздох Шлепанцев:
– Какой талант загубили!
Разговор об искусстве
Болтаясь без дела на макушке модной шапочки, Кисточка попала в картинную галерею и сразу привлекла внимание нескольких скучающих шляпок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24