И – как я и сама поняла – теперь вообще никакой речи о какой-то демократичности, о каком-то нашем участии в управлении обществом – идти не может! Теперь директивы нам вообще будут выдаваться исключительно тоном приказа. Так, как с нами и Мегре разговаривал (но мы находили это естественным – кто Мегре, а кто мы?) Вам, может быть, все это покажется нелепым. Но представьте, как бы вы себя вели в присутствии, ну скажем, президента России? Даже если вы его не уважаете? Все равно бы наверное с уважением прислушивались, или, если бы хватило нахальства – матом послали – но уж не ставили бы себя на одну с ним доску. Так вот теперь у нас так и будет: кто Александр, а кто мы?
И вот, выслушав мужа, я с ужасом поняла, что он-то и прав! И вспоминая все поведение Александра, его высокомерный вид, снисходительные ответы, я убеждалась в правоте Андрея.
Но… Я пошла развешивать белье и рассуждала про себя. Как же я могла поверить в то, что это нормально? Ведь я же давно поклялась никогда больше не признавать Александра своим руководителем. Разве что случится чудо, и он действительно изменится. И вот – он не изменился, а я его признала. Почему, каким образом?
Все дело в атмосфере, поняла я. Я ведь была там, а Андрей не был. Он судит объективно, по содержанию услышанного. А я была в атмосфере.
А там так хорошо! Там такие милые, дорогие люди… Даже если мне там бывает больно (а Александр даже и в этот вечер не упустил случая подкольнуть меня!) – все равно все такие хорошие! И эта квартира… И этот чудесный вид из окна… И Любовь… и так не хочется со всем этим расставаться! Так невозможно как-то возразить против этого!
Позже Лена говорила мне обвиняюще: это твои проблемы! А вот мы вовсе не поверили Александру в этот вечер! Мы не рыдали от умиления, как ты! (это было сильное преувеличение, конечно)
Да, возможно, Лена, что и не рыдали. Возможно, что этот вечер всего лишь заронил в ваши души сомнение в неправоте Александра. Он «всего лишь» представил вам свою версию, а вы не приняли ее сразу на веру, а стали настороженно ждать, как он поведет себя дальше. Но дальше он вел себя вполне адекватно, а атмосфера оставалась атмосферой… Обвинить Александра было больше не в чем – теперь он был корректен. И вы просто приняли его таким, какой он есть. Да, без «слез восторга и умиления». Но приняли.
А у меня было иначе. Я задала себе вопрос – почему я приняла его? Как я могла его принять?
И тогда я впервые произнесла слово «секта».
К тому времени я уже знала, что такое секта – теоретически. Знала, что в сектах бывает особая, очень приятная атмосфера, которую очень трудно покинуть, против которой очень трудно пойти. И эта же атмосфера заставляет человека принять любое, самое дикое решение, и согласиться с чем угодно… и слушаться кого угодно.
И в этот вечер мы с мужем решили, что в обществе нам больше делать нечего.
Я не то, чтобы сразу так уж вышла. Нет, я продолжала ходить на работу. И заявление пока не писала. Мне нужно было разобраться в себе.
В тот вечер я поняла окончательно, что наше общество является сектой. Почему? Ни один член общества меня не поймет и сейчас. Да потому, что свободные решения человека о своей жизни в нем – немыслимы.
Я приняла, как свободный мыслящий человек, решение – «Я никогда больше не буду подчиняться Александру. Я не признаю его руководителем. Он больной человек, шизофрения за один месяц не проходит, и он руководителем быть не может. Даже в состоянии ремиссии».
Но вот собралось общество. Возникла наша особая атмосфера. Александр повел себя вовсе не как здоровый человек – наоборот, он продемонстрировал еще худшую заносчивость, чем это было раньше. Но – атмосфера! – и я меняю свое свободное решение. Лишь бы только не пойти против атмосферы, не нарушить ее.
Двадцать неглупых взрослых людей слушали бред Александра о создании – немедленно, без всяких средств! – Лечебного Центра – и рукоплескали. Критическое мышление было отключено.
А практически подсознательное преследование Г.П. и других «неугодных»?
А «бомбардировка любовью»? (вот уж чего у нас хватало!)
Конечно, в общество уже собрались эзотерики – то есть люди с несколько искаженным видением реальности. Любящие витать в мечтах (из-за чего у некоторых из них распались или сильно страдают семьи). Готовые подчиниться Пророку, который поведет их за собой к Вершинам. То есть все мы виноваты в создании этой атмосферы. Не один Александр, разумеется.
Я вдруг как на ладони увидела наш переезд сюда, во Франкенек. Мы бросили очень хорошую квартиру, сорвали сына из школы, от друзей, переехали из довольно крупного города (кстати, католический центр с прекрасным собором, с теологическим факультетом – я до сих пор ужасно жалею о Падерборне!), где – главное! – муж имел превосходную работу в 20 минутах езды от дома. И переехали в маленькую деревню, в Пфальц (Земля вообще более бедная, чем Вестфалия, где жили раньше, к тому же еще и протестантская), где даже язык другой. В ужасную квартиру, и самое главное – муж должен был теперь ездить еженедельно за 400 км на работу! А иногда и проводить там целые недели, не показываясь домой. Дети стали уже забывать, как папа выглядит. Вдобавок ко всему мы уехали очень далеко от всех родственников, и теперь поездка к бабушке превращалась в целую проблему (а ездить-то все равно надо иногда!)
У Кости это было хоть не так безумно… хотя тоже. Они-то жили в Ганновере – а это огромный город, где масса возможностей. Где жили и родители Кости, которые помогали при случае – с детьми посидеть. Родители Кости были сильно обижены на их переезд.
И хорошо еще, что мы не взяли кредит и не открыли эту типографию! До сих пор не устаю благодарить Господа, что Он нас хоть от этого удержал…
Что это – нормальные поступки разумного взрослого человека?
Понятно, такие безумцы – мы да Костя с Леной. Но ведь мы и самые молодые в обществе. Даже семья Е. и Ю. старше нас на 10 лет (хотя дети их почти ровесники наших). Известно, что молодые легче всего поддаются влияниям. С другой стороны, все «старые» нам рукоплескали и готовы были тоже двинуться в любой момент. Единственная разница – у них дети были уже старше, а с подростком не очень-то двинешься: у того уже друзья, хобби, любимая девушка, кто-то получает уже профессию… Иначе, думаю, больше половины общества оказалось бы во Франкенеке.
Ц., во всяком случае, каждый раз обещала, что «вот этой осенью перееду… вот следующим летом – точно». Да и другие обещали…
Безумству храбрых, словом, поем мы песню.
Я увидела и вообще всю нашу жизнь. Что было нашей ценностью? Чем мы дорожили больше всего? Чего ради тратили время, которое могло бы быть потрачено на общение с детьми, на творчество, друг на друга, на отдых, в конце концов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51