Ночь выдалась тихая и звездная, время было как бы создано для того, чтобы предаваться тихим мечтам под сикоморой. Ее скамья под развесистым деревом была пуста, и с опущенной головой Мариам пошла к любимому месту отдыха, с которым завтра должна была расстаться навсегда. Однако она еще не успела дойти до цели, как вдруг выпрямилась и остановилась, прижав руку к волновавшейся груди. На этот раз послышался топот копыт, она не ошиблась, и этот топот раздавался с севера.
Не приближаются ли боевые колесницы фараона, чтобы совершить нападение на лагерь евреев? Не следует ли ей закричать, чтобы разбудить воинов? Или же это едет тот самый человек, которого она ждет с таким страстным нетерпением? Да, да, да! Это был топот одной лошади; должно быть, это был вновь прибывший человек, так как между шатрами послышался шум, собаки залаяли, и крики и разговоры все более и более приближались вместе с всадником.
То был Иосия — она знала это наверняка!
Что он приехал один ночью и освободился от уз, привязывавших его к фараону и к его собратьям по оружию, это было доказательством его послушания! Любовь укрепила его волю и ускорила бег его коня, и его уже нельзя было лишить благодарности, награды, какую только может даровать любовь. В ее объятиях он, блаженствуя, должен признать, что отказался от великого, чтобы получить более сладостное и прекрасное. Ей казалось, что окружающая ночь превращается в светлый день, так как слух удостоверял ее, что приближающийся путник едет прямо к дому Аминадава, ее гостеприимного хозяина. Она знала теперь, что он последовал именно ее призыву и прибыл сюда, чтобы обняться с нею. Иосия искал ее прежде, чем отца, приютившегося в пустом доме своего внука Эфраима.
Он, наверное, поспешил бы к ней с быстротою, какая только была возможна для его утомленного коня, но нельзя было слишком скоро ехать по лагерю. О, как долго тянулось время до той минуты, когда она наконец увидела всадника, когда он соскочил на землю и бросил повод коня следовавшему за ним человеку!
И в самом деле это был Иосия!
Его спутником, она узнала его и тихо вздрогнула, его спутником был Гур, который за несколько часов перед тем предлагал ей руку.
Два сватавшихся к ней человека стояли друг возле друга при звездном свете, озаренные огнем плошек со смолою, пылавших возле телег и клади, приготовленной для предстоящего путешествия.
Высокий и более старый еврей превосходил младшего, крепко сложенного воина, ростом, и стадовладелец держался не менее прямо, чем египетский герой. Голоса обоих звучали серьезно и мужественно, но голос возлюбленного казался ей более глубоким и сильным. Теперь они подошли к Мариам так близко, что она могла явственно слышать их разговор.
Гур сообщил Иосии, что Моисей отправился на рекогносцировку, и воин высказал по этому поводу сожаление, так как хотел переговорить с ним о важном деле.
— В таком случае тебе придется завтра выступить с народом, — заметил Гур, — так как Моисей думает встретиться с тобою в пути.
Затем он указал на погруженный в глубокую тьму дом Аминадава и предложил Иосии провести остаток ночи под его кровлей, так как тому не хотелось бы будить своего старого отца в такой поздний час.
Мариам заметила, что ее друг медлил с ответом и пытливо посмотрел на кровлю и женскую половину дома ее хозяина. Зная, чего он там искал, и не в состоянии более противиться влечению своего сердца, она вышла из тени сикоморы и горячо, сердечно поздоровалась с Иосией.
Он тоже не скрывал радости своего сердца, и Гур стоял возле них, когда они протянули руки один другому и сперва безмолвно, а потом теплыми словами приветствовали друг друга.
— Я знала, что ты приедешь! — воскликнула девушка.
И Иосия с радостным волнением ответил:
— Это ты легко могла предвидеть, пророчица, так как в числе голосов, призвавших меня сюда, был и твой. — Затем он более спокойным тоном продолжал: — Я надеялся найти здесь, кроме тебя, и твоего брата, потому что я приехал с поручением, имеющим большую важность для него, для нас и для народа. Я вижу, что и вы приготовились к путешествию, и мне было бы прискорбно, если бы был нарушен покой твоего старого хозяина и слишком поспешно приняты меры, которых можно было бы еще избежать.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Гур и подошел ближе к Иосии.
— Я хочу сказать, — ответил тот, — что если Моисей останется при своем намерении вести народ к востоку, то завтра бесполезно прольется много крови. В Танисе я узнал из верных источников, что хетамский гарнизон получил приказание не пропускать ни одного человека, не говоря уже о бесчисленной массе людей, численность которых удивила меня, когда я проезжал через лагерь. Я знаю Апу, начальника этих укреплений, и легионы, которыми он командует. Это было бы гибельное, бесполезное избиение наших наполовину безоружных и недисциплинированных воинов, это было бы… Короче, мне необходимо говорить с Моисеем, настоятельно и немедленно, чтобы предотвратить несчастье, пока еще не поздно.
— То, чего ты боишься, мы тоже никоим образом не упустили из виду, — возразил Гур, — и именно для предотвращения этого Моисей отправился в опасный путь.
— Куда? — спросил Иосия.
— Это тайна вождей народа.
— К которым принадлежит и мой отец.
— Конечно, и я готов проводить тебя к нему. Если он примет на себя ответственность посвятить тебя…
— Если это противоречит его долгу, то он промолчит. Кто будет завтра начальствовать над странствующими толпами?
— Я.
— Ты? — спросил Иосия с удивлением.
Гур спокойно ответил:
— Ты удивляешься дерзости пастуха, решающегося предводительствовать войском; но наш вождь — Господь всех воинств, на Которого мы возложили наше дело, и я вверяю себя Его руководству.
— И я тоже, — сказал Иосия. — Никто другой, а Бог, во имя Которого Мариам призвала меня, возложил на меня, в этом я уверен, важное поручение, приведшее меня сюда. Я должен повидаться с Моисеем, прежде чем будет слишком поздно.
— Ты уже слышал, что до завтрашнего или даже послезавтрашнего дня он недоступен ни для кого, а также и для меня. Не желаешь ли ты покамест поговорить с Аароном?
— Он в лагере?
— Нет, но мы ожидаем, что он вернется перед выступлением народа, следовательно, через несколько часов.
— А он уполномочен решать важные вопросы в отсутствии Моисея?
— Нет, он только объявляет народу более красноречиво распоряжения своего брата.
Воин разочарованно опустил глаза в землю и после короткого раздумья с живостью продолжал, глядя на Мариам:
— Господь Бог наш возвестил свою волю Моисею, но и тебе, его девственной сестре, открывает себя Всевышний, и тебе…
— О Иосия, — прервала его пророчица, протягивая к нему руки с мольбой и предостережением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89