В общем, идея ухода на мотоцикле по перегруженным транспортом улицам Москвы казалась Антону вполне разумным вариантом. Зяблик скинет его в подходящем для того месте, и всё - дальше они друг друга знать не знают.
Знает их только Лухарь. Для Зяблика - Петро, а для Албанца - Петр Федорович Лушенко. Кашина познакомил с ним на стрельбище Всеволод, один из лидеров националистического движения. И сейчас, в ожидании Бимбера, Антон в который раз вспомнил, как однажды Лухарь рассказал ему страшную историю...
Но тут наконец появился Бимбер, окруженный своей вышколенной командой. Антон взглянул на заветное окно дома-памятника: силуэта Зяблика там не было видно. И это входило в план - напарник не должен светиться при приезде-отъезде Бимбера, чтобы не привлечь внимание телохранителей.
Но вот банкир отъехал, однако Зяблик не просматривался! Правда, Антон своим наметанным оком снайпера ощущал его смутный силуэт. Но он не думал, что такой вот едва различимый контур - а солнце садилось все раньше с каждым августовским днем, и темнота становилась все гуще - даст телохранителям какие-либо серьезные основания для подозрений. Зато площадка перед "Элитой" была освещена прекрасно.
Вопрос об огневой позиции решился окончательно, а день ликвидации Антон определил давно.
Он вошел в дом и стал подниматься к своему напарнику.
Зяблик, несмотря на то что немало потерся в криминальных кругах, да и на зоне успел помаяться, испытывал перед Албанцем страх, близкий к мистическому.
И дело было не только в "подвигах" последнего. Зяблик, не будучи религиозным, тем не менее не мог понять, как одно человеческое существо может вот так, запросто, отнять жизнь у другого.
Вообще в связи с этим делом у Зяблика родилось множество разнообразных мыслей: он сумел раскрыть Лухаря, который считался в ментовке безобидной шестеркой в банде Келаря - Зямбы, а оказался - подумать только! киллерским диспетчером; он вышел на разыскиваемого Интерполом неуловимого Албанца, которого мог сдать в любой момент.
Но что ему выгоднее? За ликвидацию Бимбера ему причиталось десять штук зеленых, а за сдачу Албанца - грошовая премия да лишняя звездочка на погонах его шефа. Впрочем, есть ещё время подумать...
И вот на четвертом этаже появился Албанец, высокий светловолосый парень лет двадцати восьми, со странными бледно-зеленого цвета глазами. Не скажешь, что очень плечист, но весь его облик излучал некую внутреннюю энергию, в нем чувствовалась скрытая мощь боевого снаряда.
Рядом с ним низкорослый щуплый Зяблик выглядел - по крайней мере в глазах женщин - уж очень невыигрышно.
- Все путем? - задал дежурный вопрос Антон и, получив утвердительный ответ, добавил: - Значит, послезавтра.
- Вы собираетесь отсюда шмалять?
Невыразимый ужас перед Албанцем заставлял Зяблика обращаться к нему на "вы", хотя он был старше снайпера лет на десять, да и вообще такое обращение было не принято в блатной среде. Ко всему, Лухарь предупредил Зяблика, чтобы тот как можно меньше общался с киллером. Диспетчер объяснил, что Албанец давно не был в Москве и может задавать вопросы вроде бы глуповатые, но на них следует отвечать точно и коротко. Вообще, говорил Лухарь, Албанец любит слегка "придуриваться", но его "сказки" Зяблик должен как бы принимать на веру. А вопросы киллеру в принципе лучше не задавать, строго предупредил диспетчер.
Но сейчас Зяблик рискнул и, получив утвердительный ответ, набрался духу и заявил:
- Лучше шмалять со второго этажа - быстрее свалим. Ментовская операция "Перехват", если её проводят по всей форме, совсем не пустой звук. А у Бимбера многие высокие чины подкармливаются.
Албанец ответил, не задумываясь:
- Ничего, проскочим как-нибудь. А со второго этажа слишком мал угол поражения.
Он подошел к окну, окинул взглядом прилегающее к "Элите" пространство и заговорил уже тоном, делающим невозможной какую-либо дискуссию:
- Встречаемся в ближайший четверг. В восемнадцать ноль-ноль.
Зяблик все же решился на очередной вопрос, но он выглядел вполне безобидным и достаточно логичным:
- Но почему в четверг?
- Так мне надо, - ответил Албанец не оборачиваясь, но Зяблик как будто ощутил на своей коже его холодный бледно-зеленый взгляд - взгляд убийцы.
Бимбер
8 августа, вторник: день, вечер
Сидя в своем офисе на Новой площади, банкир сегодня уже принял несколько ключевых решений. Теперь ему нужно было подумать, и подумать серьезно, о делах не менее насущных. И Борис Бабурин отдал распоряжение секретарше, чтобы по телефону его ни с кем не соединяли. Исключение только для одного нужного человека из Белого дома...
Вряд ли, кстати, следовало ждать звонков и по сотовому телефону Бимбер только что сменил номер мобильника. А то сначала дважды звонил некий Хлебан - требовал дань с банка. Мол, ему платил прежний владелец. После чего обозначился Зямба, известный криминальный авторитет, потребовавший того же.
Вообще-то Бимбер был мало связан с московскими делами. Он считался не последним финансистом Питера - и теневым, и каким угодно. Передислокации в Москву потребовали обстоятельства, а вернее, естественная для банкира корысть.
Очень высокий московский чин поведал ему, что ожидаются два полуторамиллиардных займа от Евробанка. Один из них - на реконструкцию российских угольных шахт - очень легко замотать, по словам того же чина. Но для этого нужен солидный коммерческий банк России, через который будут проходить расчеты. Причем обязательно московский.
И Борис Бабурин клюнул. Но купить серьезный банк в Москве, точнее, приобрести контрольный пакет акций оказалось не простой затеей. Наконец в поле зрения питерца попался "Стройинвестбанк", а правительственный босс сказал: это то, что надо.
И вдруг начались звонки всяких там Хлебана да Зямбы.
Вообще-то Бимбер не был уж таким лохом, чтобы не понимать, что приобретенный им банк наверняка кто-то крышевал.
Но имелось некое обстоятельство...
В свое время Варгуз, смотрящий по Питеру согласно мандату российского воровского сообщества, передал Бимберу как кассиру общак местных воров и, чтобы защитить банк Бимбера (тот еще, питерский) от наездов местных блатарей, а возможно, и по каким-то ещё своим соображениям, не стал данный факт особенно скрывать.
Во всяком случае, об этом знали все воровские авторитеты, и тот же Зямба не мог здесь оказаться исключением.
И вдруг звонки, угрозы личной расправы...
Вообще Бимбер прошел такую жизненную школу, что его не взять ни на какой понт. Тем не менее банкир понимал, что нарушил определенные блатные понятия: этот банк до него платил тридцать процентов от прибыли - значит, столько же должен платить и он.
Но Бимберу, деловому человеку, который совал кому-то в лапу лишь за то, чтобы получить конкретную выгоду, даже в голову не хотелось брать, что он в принципе должен платить за какой-то грязный московский воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51