Они были птицами разного полета. Конечно, тогда я считала, что Гетц и Джанин Тилман тоже птицы разного полета, а оказалось, что вовсе нет. И все же при свете дня Глен Апшоу и Антон Гетц могли разве что едва заметно кивнуть друг другу в знак приветствия. А сейчас они с жаром обсуждали что-то явно важное. Гетц опирался на трость, а твой дедушка — на зонтик, который всегда носил с собой. Мне иногда казалось, что, разозлившись, он вполне способен ударить кого-нибудь этим зонтом.
— Они что, спорили?
— Я бы не сказала, нет. Что поразило меня тогда, так это то, что Глен оставил Глорию одну дома. Ночью. А Глен никогда не оставлял дочурку одну. Особенно ночью. Он был очень заботливым отцом.
Том кивнул.
— А Гетц всегда носил трость? — спросил он.
— Она была ему просто необходима. Одна нога Гетца почти не двигалась. Он ходил сильно хромая. Впрочем, ему даже шла эта хромота. Она добавляла ему шарма.
— Значит, Гетц не мог бегать?
Кейт улыбнулась.
— О, Боже, конечно, нет. Он бы сразу упал, если бы попробовал. Вообще Гетц был не из тех людей, кого можно представить себе бегущим. А что, кто-то сказал тебе, что видел, как Гетц бежит? Если так, то этот человек лгал.
— Все было не совсем так. В ночь убийства миссис Тилман моя мать видела человека, бегущего в сторону леса. Я сам предположил, что это мог быть Антон Гетц.
— Это мог быть кто угодно, только не он, — твердо сказала Кейт.
В окно, выходящее на купальню, было видно, как Родди Дипдейл встал шезлонга и потянулся. Он взял свои книги и на секунду исчез из поля зрения, а затем появился в дверях. Вслед за ним в комнату вошел Баз.
— Кто-нибудь хочет выпить, прежде чем мы отправимся в клуб? — спросил Родди. Он дружелюбно улыбнулся и отправился в комнату переодеваться.
— Как жаль, что с нами нет Леймона фон Хайлица, — сказала Кейт. — Мы бы попросили его объяснить все эти непонятные вещи. Я уверена: он смог бы это сделать.
— Родди сказал что-то про выпивку? — спросил Баз.
— Ну разве что совсем немного, — сказала Кейт. — Здесь все очень следят за моим здоровьем. Наверное, боятся, что я превращусь в плаксивую старую тетушку.
— Лучше я поплачу за вас, — сказал Баз. — Мне осталось позагорать всего неделю, а потом придется вернуться в Сент-Мэри Нивз.
Том просидел в доме Родди еще с полчаса. За это время он узнал что Родди знаком с Кристофером Айшервудом, и получил огромное удовольствие, обсуждая книги «Мистер Норрис меняет поезда» и «Прощай, Берлин». Том впервые в жизни разговаривал о таких вещах со взрослыми и уж никак не думал, что можно вести разговор о литературе в одной из гостиных Игл-лейк. И все же Тома преследовало неприятное чувство, словно он не расслышал что-то важное или забыл спросить о чем-то Кейт Редвинг.
Вернувшись в коттедж Глена Апшоу, Том попытался написать еще одно письмо Леймону фон Хайлицу, но быстро оставил это занятие — он не мог сообщить ему отчего нового, кроме того, что серьезно задумался о том, не вернуться ли ему немедленно на Милл Уолк и не начать ли готовиться к карьере инженера. Том также волновался за мать. Как она себя чувствует? Если бы он был дома, он мог бы ей чем-нибудь помочь. Впрочем, дом, в котором он жил, казался Тому не более родным, чем коттедж Глена Апшоу на Игл-лейк.
Том принял душ, обвязался полотенцем, но вместо того, чтобы сразу же идти в спальню переодеваться, остановился у комнаты Барбары Дин. Решившись, он открыл дверь и зашел внутрь.
Это была опрятная, почти вылизанная комната в три раза больше его спальни, с широкой кроватью и видом на озеро, открывавшемся из огромного окна. За полуоткрытой дверью виднелся кафельный пол ванной и край занавески для душа. Двери гардероба были плотно закрыты. Возле стены стоял пустой письменный стол, а над ним висела, как икона, увеличенная фотография в рамке. Подойдя поближе, Том разглядел на фотографии своего дедушку — молодого, с зачесанными назад волосами, который во весь рот улыбался в объектив, хотя выражение его глаз делало эту улыбку вымученной и ненатуральной. Глен держал на руках Глорию, которой было на этой фотографии лет пять — это была та же пухленькая девочка с локонами, которую Том видел на фотографии в газете. Она тоже улыбалась, как ей велели, но Том ясно видел на лице ее страх. Том подошел поближе и стал внимательно вглядываться в фотографию, чувствуя, как растет, сжимаясь в комок в груди, его собственное горе и скорбь. Он понял, что на лице его матери отразился не просто страх — это был ужас, такой знакомый и привычный, что даже фотограф, который только что крикнул: «Улыбочка!», просто-напросто не заметил его.
40
Марчелло проводил Тома к столику около сцены и вложил ему в руку меню с таким видом, словно боится до него дотронуться, и тут же повернулся на каблуках и вопросительно взглянул в сторону Редвингов. Бадди нахмурился, увидев Тома, Кип Карсон, явно находившийся под действием таблеток, подмигнул, а Ральф и Катинка сделали вид, что не заметили его. Кейт сидела спиной к Тому, а Сара Спенс — очень далеко от него, за одним из столиков ближе к бару. Миссис Спенс одарила его ледяным взглядом, а затем демонстративно отвернулась и заговорила с соседом писклявым голосом, который, видимо, должен был показать, что она прекрасно проводит время. До Тома долетали отдельные слова — «форель», «водные лыжи», «отдых». Сара повернулась на стуле, чтобы взглянуть на Тома глазами товарища по несчастью, но мать тут же одернула ее резким тоном. Нейл Лангенхайм едва-едва кивнул Тому — он прямо сидел на стуле, высоко подняв подбородок, и, если не считать красного носа и лба, выглядел почти таким же чинным, как на Милл Уолк. Только Родди и Баз держались с Томом весьма дружелюбно, но они трещали без умолку. Том вдруг понял, что их сегодняшний разговор в доме Родди был лишь частью диалога, который они будут вести всю жизнь, и диалог этот казался ему одновременно забавным и очень значительным. Во всяком случае, Родди и Баз были самыми приятными людьми в столовой. Том сидел за столиком и читал книгу, размышляя про себя, каково ему будет провести в такой обстановке остаток лета.
Сначала ушли Лангенхаймы, потом Спенсы увели Сару, а за ними ушли Родди и Баз. Ральф Редвинг искоса смотрел на Тома злыми колючими глазами. Том закрыл роман Агаты Кристи, расписался на чеке, который положил на угол стола пожилой официант, и вышел из столовой, ощущая спиной враждебные взгляды.
Луну закрывали огромные облака.
Уходя, Том забыл оставить в доме свет, поэтому, войдя в гостиную, он несколько раз спотыкался о мебель, которая, казалось, успела изменить свое расположение, пока его не было. Наконец рука его нащупала абажур лампы, спустилась к шнуру, и комната снова предстала его глазам точно такой, какой он ее оставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
— Они что, спорили?
— Я бы не сказала, нет. Что поразило меня тогда, так это то, что Глен оставил Глорию одну дома. Ночью. А Глен никогда не оставлял дочурку одну. Особенно ночью. Он был очень заботливым отцом.
Том кивнул.
— А Гетц всегда носил трость? — спросил он.
— Она была ему просто необходима. Одна нога Гетца почти не двигалась. Он ходил сильно хромая. Впрочем, ему даже шла эта хромота. Она добавляла ему шарма.
— Значит, Гетц не мог бегать?
Кейт улыбнулась.
— О, Боже, конечно, нет. Он бы сразу упал, если бы попробовал. Вообще Гетц был не из тех людей, кого можно представить себе бегущим. А что, кто-то сказал тебе, что видел, как Гетц бежит? Если так, то этот человек лгал.
— Все было не совсем так. В ночь убийства миссис Тилман моя мать видела человека, бегущего в сторону леса. Я сам предположил, что это мог быть Антон Гетц.
— Это мог быть кто угодно, только не он, — твердо сказала Кейт.
В окно, выходящее на купальню, было видно, как Родди Дипдейл встал шезлонга и потянулся. Он взял свои книги и на секунду исчез из поля зрения, а затем появился в дверях. Вслед за ним в комнату вошел Баз.
— Кто-нибудь хочет выпить, прежде чем мы отправимся в клуб? — спросил Родди. Он дружелюбно улыбнулся и отправился в комнату переодеваться.
— Как жаль, что с нами нет Леймона фон Хайлица, — сказала Кейт. — Мы бы попросили его объяснить все эти непонятные вещи. Я уверена: он смог бы это сделать.
— Родди сказал что-то про выпивку? — спросил Баз.
— Ну разве что совсем немного, — сказала Кейт. — Здесь все очень следят за моим здоровьем. Наверное, боятся, что я превращусь в плаксивую старую тетушку.
— Лучше я поплачу за вас, — сказал Баз. — Мне осталось позагорать всего неделю, а потом придется вернуться в Сент-Мэри Нивз.
Том просидел в доме Родди еще с полчаса. За это время он узнал что Родди знаком с Кристофером Айшервудом, и получил огромное удовольствие, обсуждая книги «Мистер Норрис меняет поезда» и «Прощай, Берлин». Том впервые в жизни разговаривал о таких вещах со взрослыми и уж никак не думал, что можно вести разговор о литературе в одной из гостиных Игл-лейк. И все же Тома преследовало неприятное чувство, словно он не расслышал что-то важное или забыл спросить о чем-то Кейт Редвинг.
Вернувшись в коттедж Глена Апшоу, Том попытался написать еще одно письмо Леймону фон Хайлицу, но быстро оставил это занятие — он не мог сообщить ему отчего нового, кроме того, что серьезно задумался о том, не вернуться ли ему немедленно на Милл Уолк и не начать ли готовиться к карьере инженера. Том также волновался за мать. Как она себя чувствует? Если бы он был дома, он мог бы ей чем-нибудь помочь. Впрочем, дом, в котором он жил, казался Тому не более родным, чем коттедж Глена Апшоу на Игл-лейк.
Том принял душ, обвязался полотенцем, но вместо того, чтобы сразу же идти в спальню переодеваться, остановился у комнаты Барбары Дин. Решившись, он открыл дверь и зашел внутрь.
Это была опрятная, почти вылизанная комната в три раза больше его спальни, с широкой кроватью и видом на озеро, открывавшемся из огромного окна. За полуоткрытой дверью виднелся кафельный пол ванной и край занавески для душа. Двери гардероба были плотно закрыты. Возле стены стоял пустой письменный стол, а над ним висела, как икона, увеличенная фотография в рамке. Подойдя поближе, Том разглядел на фотографии своего дедушку — молодого, с зачесанными назад волосами, который во весь рот улыбался в объектив, хотя выражение его глаз делало эту улыбку вымученной и ненатуральной. Глен держал на руках Глорию, которой было на этой фотографии лет пять — это была та же пухленькая девочка с локонами, которую Том видел на фотографии в газете. Она тоже улыбалась, как ей велели, но Том ясно видел на лице ее страх. Том подошел поближе и стал внимательно вглядываться в фотографию, чувствуя, как растет, сжимаясь в комок в груди, его собственное горе и скорбь. Он понял, что на лице его матери отразился не просто страх — это был ужас, такой знакомый и привычный, что даже фотограф, который только что крикнул: «Улыбочка!», просто-напросто не заметил его.
40
Марчелло проводил Тома к столику около сцены и вложил ему в руку меню с таким видом, словно боится до него дотронуться, и тут же повернулся на каблуках и вопросительно взглянул в сторону Редвингов. Бадди нахмурился, увидев Тома, Кип Карсон, явно находившийся под действием таблеток, подмигнул, а Ральф и Катинка сделали вид, что не заметили его. Кейт сидела спиной к Тому, а Сара Спенс — очень далеко от него, за одним из столиков ближе к бару. Миссис Спенс одарила его ледяным взглядом, а затем демонстративно отвернулась и заговорила с соседом писклявым голосом, который, видимо, должен был показать, что она прекрасно проводит время. До Тома долетали отдельные слова — «форель», «водные лыжи», «отдых». Сара повернулась на стуле, чтобы взглянуть на Тома глазами товарища по несчастью, но мать тут же одернула ее резким тоном. Нейл Лангенхайм едва-едва кивнул Тому — он прямо сидел на стуле, высоко подняв подбородок, и, если не считать красного носа и лба, выглядел почти таким же чинным, как на Милл Уолк. Только Родди и Баз держались с Томом весьма дружелюбно, но они трещали без умолку. Том вдруг понял, что их сегодняшний разговор в доме Родди был лишь частью диалога, который они будут вести всю жизнь, и диалог этот казался ему одновременно забавным и очень значительным. Во всяком случае, Родди и Баз были самыми приятными людьми в столовой. Том сидел за столиком и читал книгу, размышляя про себя, каково ему будет провести в такой обстановке остаток лета.
Сначала ушли Лангенхаймы, потом Спенсы увели Сару, а за ними ушли Родди и Баз. Ральф Редвинг искоса смотрел на Тома злыми колючими глазами. Том закрыл роман Агаты Кристи, расписался на чеке, который положил на угол стола пожилой официант, и вышел из столовой, ощущая спиной враждебные взгляды.
Луну закрывали огромные облака.
Уходя, Том забыл оставить в доме свет, поэтому, войдя в гостиную, он несколько раз спотыкался о мебель, которая, казалось, успела изменить свое расположение, пока его не было. Наконец рука его нащупала абажур лампы, спустилась к шнуру, и комната снова предстала его глазам точно такой, какой он ее оставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147