Девятнадцатый век, да и только! Держа в объятиях гибкий стан Анники, лаская ее нежные груди, случайный гость острова Хиркенхольм напрочь забыл о своих бедах и штормовом вечере. Завершение трудного дня, достойное опытного морехода.
Среди ночи, под шум ледяного дождя, Анника шептала ему на ухо смешные слова о девичьей любви, и все пыталась рассказать о своей родной деревне на острове Аннёйя, где все — от мала до велика — живут охотой на китов.
Вернее, жили раньше, пока были живы сами киты, а теперь она, например, обучает народным вышивкам дочь Харальда, Присциллу, именно за это хозяин и платит ей огромные деньги.
А остальные жители разбрелись, кто куда. Одни водят корабли и самолеты, другие катают туристов на мотонартах в национальных заповедниках…
Карстен ничего не понял ни про китов, ни про вышивки, ни про остальную экзотику. Он страшно хотел спать. И сразу же уснул мертвым сном, как только Анника прошептала ему в ухо:
— Спи, и дай поспать мне!
Ранним утром Карстен вышел на берег Хиркефьорда, вдохнул полной грудью холодный воздух, пахнущий солью и йодом. Огляделся. Что он видел вчера? Едва проступающие во тьме пирс, док, скалы и горы. А при дневном свете было на что посмотреть. Такая красота царила на острове!
Вековые лиственницы сторожили уютную пристань и выкрашенный суриком огромный лодочный сарай, на крыше которого с невозмутимым видом умывалась трехцветная кошка.
На камнях по краям дорожки лежал первый снег, на черной воде лениво покачивались сонные чайки. Далеко, почти у самого горизонта, двигался белоснежный сухогруз, и отчетливо был слышен звук его двигателя.
Воздух над морем был прозрачен, а там, где фьорд начинали теснить скалы, стоял туман. Загадочные тени, роящиеся в тумане, исчезали и возникали вновь, казалось, там живут духи старой Норвегии, помнящие времена викингов.
На душе было радостно. Карстен любил зиму. Ему хотелось скорее испытать скорость, которую дарят человеку лыжи на склонах гор. Хотелось отправиться на «Звезде Севера» к Лофотенским островам и даже навестить деревеньку Аннёйа и поискать оставшихся в живых китов. Или они уже все съедены прожорливыми жителями? Славная деревушка, славная девушка…
Как ее имя? Карина, Дина, Анна? Анника, вспомнил! Интересно, какой она хотела показать ему фокус?
Нет ничего на свете прекраснее Севера, думал Карстен, а еще размышлял о том, что грех не всегда оказывается таким серьезным, каким кажется самому грешнику.
Быстро раздевшись, молодой человек смело бросился в воду Хиркефьорда и с шумом поплыл прочь от берега. С черной воды в небо цвета оцинкованной стали взлетели напуганные чайки.
Господи, какой холод! Карстен всем своим существом чувствовал глубину фьорда, она притягивала, хотелось плыть все дальше и дальше.
Наконец в тело вернулась бодрость, пора было поворачивать к берегу. Но прежде пловец нырнул до самого дна, исчез на добрую пару минут с поверхности воды. И вынырнул с вытаращенными глазами.
Стуча зубами, вышел на берег. С трудом развел сведенные от холода пальцы, разжал кулак и увидел на ладони старинную золотую монету. Ветер с моря быстро высушил мокрое тело, полотенце не понадобилось. Подхватив с камня одежду, Карстен, не одеваясь, отправился к дому. Кого стесняться в такую рань?
Одни только собаки с веселым лаем бежали навстречу. Карстен потрепал одну из них по загривку и побежал наперегонки с собаками мимо лиственниц к гостеприимному крыльцу. Жизнь хороша, когда тебе двадцать пять лет, нет болезней, долгов и желания удивить этот мир своим нравственным совершенством!
А что есть? Есть пара судостроительных заводов, есть ощущение собственной удачливости. Лайки бежали так быстро, что вскоре Кар-стен даже вспотел и предпочел с бега перейти на шаг. Четыре лапы лучше, чем две ноги, тут не поспоришь.
Заметив Карстена, Анника от ужаса всплеснула ладонями, сказав, что только сумасшедшие купаются в это время во фьорде. Перед обедом еще куда ни шло, это можно. Но в такую рань?! Молодой человек молча и с удовольствием забрался под пуховое одеяло и, не слушая упреков, не обращая внимания на объятия и поцелуи, уснул и видел великолепные сны еще часа два, до самого завтрака.
Гость степенно вошел в гостиную, огляделся. Да, Харальд живет так, как привык жить. Завтрак, как и вчерашний обед, был великолепен. Хозяин острова налегал на пироги с рыбой. Пироги подали и гостю.
Карстен рассказал пару анекдотов, пару анекдотов рассказал и Харальд. Остроты принимающей стороны были несколько смешнее острот гостя. Но у каждого имелись свои сильные стороны.
Неожиданно Карстен достал из кармана и припечатал к столешнице золотую монету. Харальд молча засунул денежку в карман жилетки из оленьей шкуры. Потом все же счел нужным кое-что пояснить.
— Я купил у государства дно Хиркефьорда со всем барахлом, хранящимся в морских глубинах. Золотые монеты Кальмарской унии и Ганзы продаю музею в Осло по пятьдесять номиналов за штуку. Выгодное дельце, выгодное! В столице теперь лучшая в мире коллекция старых монет! Если когда-нибудь твоя лодка вдруг разобьется о скалы, обращайся ко мне, у меня лучшие в Норвегии морские плавучие краны.
— Верю! — с улыбкой сказал Карстен. — Но к тому времени я и собственные краны построю! Я тут как-то прикинул, чем бы еще заняться на свете, кроме как качать нефть.
Харальд мрачно глянул на гостя, выпятил свою челюсть и пожевал губами.
— Дорого строить, лучше купи у меня! Тебе отдам дешево…
— Ловлю на слове!
Харальд и Карстен пожали друг другу руки и расстались, при этом каждый из них втайне считал другого жуликом.
«Звезда Севера» встретила своего владельца и капитана, находясь уже в полной исправности, готовая тут же отправиться в плавание. Двигатель на яхте был отремонтирован наилучшим образом, механики дока даже устаповили новые помпу и генератор, сказав, что это подарок от хозяина.
Палуба была прибрана, все снасти после штормового вечера подобраны. На этом острове умели и любили работать.
На камбузе Карстен обнаружил ящик вина. Глядя с палубы яхты на удаляющийся Хиркенхольм, польщенный вниманием хозяина великолепного дома, Карстен любовался видом огромного утеса, напоминающего знаменитую деревянную кирху двенадцатого века в Ломе.
И подумал о том, что Харальд чем-то сам смахивает на этот утес. Такой же допотопный и непоколебимый.
Потом его внимание отвлекла странная картина — прямо под скалами, круто нависающими над водами фьорда, среди волн прибоя, взлетающих фонтанами над камнями, сновал небольшой швертбот.
За бортом на трапеции, откренивая лодку, висел рулевой, по виду, совсем подросток. Веса в рулевом было мало, гик то и дело почти касался волн. Из-за брызг прочесть название швертбота сначала никак не удавалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33