– Мне жаль, что вы с ней в плохих отношениях, – тихо сказала она, нервно сжимая и разжимая пальцы.
– Плохие, – это еще мягко сказано. Я бы назвал наши отношения враждой, – хладнокровно уточнил Клод.
Роми не знала, плакать ей или смеяться, броситься на защиту матери или принять ситуацию такой, какая она есть. Она почувствовала вдруг, что смертельно устала, вот-вот сорвется и ударится в слезы.
– Плачете? – поинтересовался Клод таким тоном, словно получил новую пищу для размышлений.
Роми быстро смахнула рукой предательскую слезу и бросилась в атаку:
– Вот еще! Просто я устала, проголодалась и почти отчаялась найти дом матери до темноты.
– У вас же есть ночной фонарь и плюшевый медвежонок в качестве близкого друга, – напомнил он, издевательски приподняв уголки губ.
Бессердечный нахал! Уперев руки в бедра, Роми выпалила:
– Между прочим, если вы и в самом деле знаете, где находится дом, который я ищу, то могли показать дорогу туда хотя бы из простой любезности! Какие бы чувства вы ни испытывали к моей матери, я-то еще не успела дать вам ни малейшего повода для неприязни! Или покажите, куда мне идти, или до свидания!
Клод какое-то время размышлял.
– Я сделаю кое-что получше, – сказал он, наконец, и глаза его странно блеснули. – Я сам провожу вас туда!
Роми подобралась, чувствуя в его предложении неведомый ей подвох.
– Лучше объясните, как пройти, – торопливо сказала она. – Прямо, направо или налево? Я уж как-нибудь разберусь.
– Вы ведь в средневековом поселке, – с улыбкой напомнил Клод. – Если вы затеряетесь снова, боюсь, вы вообще не сможете найти дорогу. А потом я из чисто гуманных соображений заинтересован в том, чтобы ваш плюшевый дружок смог отправиться в постельку в положенные восемь часов вечера.
– И вы не предоставите мне права выбора? – с вызовом поинтересовалась Роми.
Клод отрицательно покачал головой.
– Что ж, – обреченно сказала она, – я слишком соскучилась по горячему душу и мягкой постели, чтобы бродить по переулкам и ломиться в чужие двери. Пойду, захвачу свои вещи.
Они вернулись к мотоциклу, и Клод первым подхватил ее рюкзак и дорожную сумку. Глупо устраивать перетягивание каната в такое неурочное время! – с некоторым раздражением подумала Роми и... сдалась. Клод закинул за плечо ее рюкзак, и Роми, ощущая себя бессловесным приложением к собственным вещам, покорно побрела за ним следом.
В полном молчании они брели по узкой ступенчатой улочке, которую она совершенно очевидно не видела во время своего самостоятельного рейда, миновали два довольно-таки современных коттеджа с зашторенными окнами и подошли к наполовину деревянному строению, стены которого были увиты диким виноградом и розами. Аромат цветов плыл в воздухе, и Роми, остановившись на секунду, опустила лицо к бархатистым темно-красным лепесткам.
Выпрямившись, она огляделась и увидела поднимающуюся вверх пустынную улицу, мертвые дома. Ни души. Даже собака не подавала голос. Лучи заходящего солнца яростно слепили глаза, раскалившиеся за день каменные стены, дышали жаром. Тишина и духота.
– Где же люди? – спросила она полушепотом, пытаясь заглянуть в щель между закрытыми ставнями окон.
– Те, кто постарше, заканчивают вечернюю трапезу, чтобы затем отправиться в постель, – ровно ответил Клод. – Что касается молодых, то они в большинстве своем перебрались в город, где им есть чем заняться. По вечерам в Ла-Роше не очень-то оживленно, не правда ли?
– Нам еще далеко? – нетерпеливо спросила Роми. – Эти ступени, доконают меня. Я умираю от усталости и голода. Я не ела уже почти пять часов! – с пафосом объявила она.
– Да, одним шоколадом сыт не будешь, – язвительно заметил Клод. – Нам осталось лишь завернуть за угол. Позвольте...
И его сильная крепкая рука обвила полуобнаженную талию Роми, и ее вдруг опалило изнутри другим, внутренним, слишком знакомым ей жаром.
В течение двух лет ее пожирал этот чувственный жар. Два года витала она в мире любовных грез. Одного взгляда Питера – рыжеволосого статного бригадира реставраторов – было достаточно, чтобы повергнуть ее в экстаз. Правда, такие взгляды были крайне редкими, поскольку та, прежняя Роми, не представляла для Питера ни малейшего интереса.
И вот то самое чувство, которое она, казалось, сумела изжить в себе, так неожиданно вернулось к ней.
И кто его пробудил? Совершенно незнакомый ей мужчина, иностранец, взявшийся из чистой любезности проводить ее до ворот материнского дома.
Боже! – в панике подумала Роми. – Неужели вместе с избытком веса я потеряла прежние представления о сдержанности и стыде? Растерявшись, она шагнула на стесанную от времени ступеньку улицы-лестницы, пошатнулась и... почти тут же оказалась в сильных и надежных руках своего спутника.
– Извините. Я очень устала и нечаянно оступилась, – чуть слышно прошептала девушка.
– Оступились? – приподнял брови Клод, всем своим видом, как бы говоря: «Как же, как же. Так мы вам и поверили!» Это была реплика уверенного в себе мужчины, привычного к тому, что женщины сами бросаются ему на грудь.
Роми вспыхнула. Ее оскорбило, что он, сам, возможно, того не желая, причислил ее к разряду подобных женщин.
– Знаете, – отрезала она, вырвавшись из его объятий, – пожалуй, не надо провожать меня дальше. Объясните, покажите на пальцах, просто намекните, куда идти, а я уж как-нибудь сама дойду до места.
– Ни в коем случае! – тоном, не допускающим возражений, заявил Клод. – Я просто обязан довести вас до дверей. Вы прямо-таки с ног валитесь от усталости!
– Именно оттого я и споткнулась, – пробурчала Роми.
Подняв голову, она увидела бесконечный ряд ступенек, серпантином вьющихся вокруг холма и уходящих к его вершине. Ей вдруг пришло в голову, что по логике вещей Кондитерская должна была бы находиться где-то рядом с центром поселка, и волна подозрений нахлынула на нее. Она приоткрыла рот и уже хотела задать своему поводырю нелицеприятный вопрос, когда Клод поднял руку и показал на первый переулок справа.
– Рю Жанна д Арк, – объявил он. – Нам не надо взбираться на вершину холма, не бойтесь. Мы уже пришли... Вы что-то хотели спросить?
– Да!.. О нет! – только и смогла вымолвить Роми, сразу же устыдившись собственной подозрительности.
Неужели они впрямь пришли? Она с облегчением прислонилась спиной к каменной стене.
– Слава тебе Господи, что ты есть! – воскликнула она счастливо. – Наконец-то! Вы не представляете, как я вам благодарна, месье Клод. Спасибо!
Какое-то мгновение Клод смотрел на нее, как околдованный, потом очнулся и негромко заметил:
– Погодите радоваться, мисс. Надо еще удостовериться, что ваша мать дома.
– А где же ей еще быть? – с недоумением спросила Роми. – Мы ведь заранее обо всем договорились, так что, надеюсь, все будет в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37