Я еще не закончил.
Она почувствовала, как что-то холодное и тяжелое легло вокруг шеи, и она подняла руки, чтобы пощупать, что это такое. Но он схватил ее за запястья:
– Еще не время.
Что-то сомкнулось вокруг одного запястья, потом вокруг другого, затем она почувствовала, как что-то прищемило мочки ушей.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
Он положил руки ей на плечи и подтолкнул ее к зеркалу:
– Все, теперь можешь открыть глаза.
Ливия открыла глаза и смотрела на свое отражение в зеркале Обнаженная женщина, залитая теплым приглушенным светом настольной лампы, вся в кроваво-красных рубинах. Рубиновое колье в три ряда плотно охватывало шею, серебряная диадема с драгоценными камнями украшала темные кудри, рубиновые серьги сверкали в ушах, на каждом запястье сияли по два браслета.
– Господи, – пробормотала она в благоговейном ужасе, – я выгляжу как та девственница, которую язычники приносили в жертву своим богам.
Алекс рассмеялся.
– Украшения тебе и вправду к лицу. Я колебался между бриллиантами и рубинами, но решил, что красный огонь – как раз то, что надо, отлично подходит к твоим глазам и волосам. – Он встал у нее за спиной, обнял ее, ладонями приподнял ее груди. – А теперь смотри, – сказал Алекс.
Он снова принялся ее ласкать, и Ливия в зеркало смотрела, как его руки скользят по ее телу. Она видела, как вновь восстали ее соски под его пальцами, как от возбуждения розовеет кожа. Изо всех сил упираясь босыми ногами в пушистый персидский ковер, она с тихим стоном прислонилась спиной к его груди, когда его ладонь накрыла темный треугольник у скрещения ног. Он пальцами раздвинул завитки, и Ливия увидела, как его пальцы отыскали маленький бугорок, мгновенно отвердевший под его лаской. Ей было стыдно, ибо она считала, что только безнадежно испорченная женщина может с удовольствием смотреть в зеркало, когда ее, обнаженную, ласкает мужчина. Однако наблюдать за собственным возбуждением было захватывающе интересно. Совершенно нагое тело, если не считать рубинов, отсвечивающих красным на молочно-белой коже. Веки ее отяжелели, приоткрытые губы были алыми и влажными.
Ее ягодицы и бедра напряглись, внутри тоже все сжалось. Его ласки стали настойчивее, смелее. Ощущения оказались даже сильнее, чем в первый раз. Она откинулась ему на грудь, толкнувшись бедрами вперед, к зеркалу, ноги раздвинулись. Она видела, как блестит влага на внутренней стороне бедер, видела самое сокровенное в своем теле, голова ее упала к нему на плечо, и она отдалась переполнявшему ее наслаждению.
Колени ее подогнулись, Александр подхватил ее на руки и отнес на кровать. Он уложил ее на спину, на этот раз не скрывая нетерпения, его ласки теперь не отличались деликатностью. Опустившись перед ней на колени, он подставил ладони под ее ягодицы и приподнял ее. Одним толчком он вошел в ее продолжавшее пульсировать тело, влажное и готовое его принять.
Ливия смотрела на него, все еще пребывая на вершине блаженства, куда Алекс ее вознес, но она чувствовала, что тело ее было на грани чего-то нового, чего-то еще более волшебного. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что она ожидала боли, но боли не было. Чувство наполненности, ощущение, что что-то глубоко внутри ее открывается – было, и еще эта восхитительная пульсация.
Алекс поцеловал ее веки, уголки ее губ и вошел в нее еще глубже. И лишь когда он почувствовал, как она сжалась вокруг него, увидел слезы радости в ее глазах, он позволил себе удовлетворить потребности его собственного тела. Он входил в нее мощно и часто, и она в восхитительном забытьи закинула руки за голову, и бедра ее вздымались навстречу каждому его толчку, пока все не закончилось, пока оба они, мокрые от пота, сплетаясь друг с другом телами, не упали в изнеможении.
Александр перекатился на бок и лег рядом, сердце его учащенно билось. Его рука легла Ливии на живот. Он тихо рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
– Ну что, моя языческая жертвенная красотка, убранная в рубины, каково это, лежать на алтаре любви?
– Чудесно, – прошептала она, убирая у него со лба влажную прядь. – Благодарю тебя.
Он приподнялся на локте и просунул палец под рубиновое колье у нее на шее.
– Ты можешь поблагодарить меня за свадебный подарок, если хочешь, но не за любовь. Это дар для двоих.
– Тогда я благодарю тебя за рубины, – сказала Ливия, вытянув руку, чтобы полюбоваться браслетами. – Я думаю, стоит надевать их всякий раз, как мы будем заниматься любовью. Возможно, если я их сниму, будет не так хорошо.
– Сомневаюсь, – со смехом сказал он. – Исходя из своего опыта, могу предположить, что будет только лучше. Но мне было бы приятно, если бы ты их пока не снимала.
– Конечно, мой князь. – Она подвинулась к нему поближе и положила голову на его влажное плечо. – А сейчас меня почему-то клонит в сон.
– Ничего удивительного, – сказал он, поглаживая ее живот. – Тогда спи.
Он лежал, присушиваясь к ее дыханию, дожидаясь, когда она уснет. Наконец он смог найти ответ на вопрос, который поставил перед собой сегодня утром у алтаря. Был ли обмен справедливым? Да, вне всяких сомнений.
Ливия лежала, наблюдая за Алексом сквозь полуопущенные ресницы. Он стоял у покрытого морозным узором окна, прекрасный в своей наготе, не догадываясь о том, что она за ним наблюдает. Уже наступило утро, но в комнате было довольно сумрачно. Сквозь затянутое изморозью окно проникало мало света. Спальню освещал огонь в камине и пламя свечи на тумбочке.
Казалось, Алекс смотрел на что-то там, за окном. Он стоял, упираясь ладонями об оконные рамы по обе стороны от стекла. За последние несколько дней она привыкла к его обнаженному телу, но оно не переставало ее восхищать. Она любовалась его худощавой спиной, налитыми плечами, тугими мускулистыми ягодицами, его стройными ногами.
– На что ты смотришь?
Он повернулся к ней лицом, как она и надеялась. Она все никак не могла на него насмотреться. Взгляд ее блуждал по его плоскому животу, по широкой груди, по узким бедрам. Сейчас орудие его мужества пребывало в покое, и она улыбнулась от приятного сознания того, как быстро может вернуть его к жизни.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, – с улыбкой сказал он. – Вы все еще довольны мной, мадам?
– Ты сам знаешь. – Она приподнялась на локте. – Подойди поближе, мне бы хотелось внести одно маленькое усовершенствование в общую картину.
Он повиновался и подошел, остановившись возле кровати, упершись ладонями в бедра и глядя на нее сверху вниз. Его пенис пошевелился и, когда Ливия с ленцой подняла руку и сомкнула вокруг него ладонь, мгновенно ожил.
– Пожалей меня, малышка. Я едва оправился от предыдущего марафона, – запротестовал он. – Похоже, мне досталась в жены ненасытная развратница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Она почувствовала, как что-то холодное и тяжелое легло вокруг шеи, и она подняла руки, чтобы пощупать, что это такое. Но он схватил ее за запястья:
– Еще не время.
Что-то сомкнулось вокруг одного запястья, потом вокруг другого, затем она почувствовала, как что-то прищемило мочки ушей.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
Он положил руки ей на плечи и подтолкнул ее к зеркалу:
– Все, теперь можешь открыть глаза.
Ливия открыла глаза и смотрела на свое отражение в зеркале Обнаженная женщина, залитая теплым приглушенным светом настольной лампы, вся в кроваво-красных рубинах. Рубиновое колье в три ряда плотно охватывало шею, серебряная диадема с драгоценными камнями украшала темные кудри, рубиновые серьги сверкали в ушах, на каждом запястье сияли по два браслета.
– Господи, – пробормотала она в благоговейном ужасе, – я выгляжу как та девственница, которую язычники приносили в жертву своим богам.
Алекс рассмеялся.
– Украшения тебе и вправду к лицу. Я колебался между бриллиантами и рубинами, но решил, что красный огонь – как раз то, что надо, отлично подходит к твоим глазам и волосам. – Он встал у нее за спиной, обнял ее, ладонями приподнял ее груди. – А теперь смотри, – сказал Алекс.
Он снова принялся ее ласкать, и Ливия в зеркало смотрела, как его руки скользят по ее телу. Она видела, как вновь восстали ее соски под его пальцами, как от возбуждения розовеет кожа. Изо всех сил упираясь босыми ногами в пушистый персидский ковер, она с тихим стоном прислонилась спиной к его груди, когда его ладонь накрыла темный треугольник у скрещения ног. Он пальцами раздвинул завитки, и Ливия увидела, как его пальцы отыскали маленький бугорок, мгновенно отвердевший под его лаской. Ей было стыдно, ибо она считала, что только безнадежно испорченная женщина может с удовольствием смотреть в зеркало, когда ее, обнаженную, ласкает мужчина. Однако наблюдать за собственным возбуждением было захватывающе интересно. Совершенно нагое тело, если не считать рубинов, отсвечивающих красным на молочно-белой коже. Веки ее отяжелели, приоткрытые губы были алыми и влажными.
Ее ягодицы и бедра напряглись, внутри тоже все сжалось. Его ласки стали настойчивее, смелее. Ощущения оказались даже сильнее, чем в первый раз. Она откинулась ему на грудь, толкнувшись бедрами вперед, к зеркалу, ноги раздвинулись. Она видела, как блестит влага на внутренней стороне бедер, видела самое сокровенное в своем теле, голова ее упала к нему на плечо, и она отдалась переполнявшему ее наслаждению.
Колени ее подогнулись, Александр подхватил ее на руки и отнес на кровать. Он уложил ее на спину, на этот раз не скрывая нетерпения, его ласки теперь не отличались деликатностью. Опустившись перед ней на колени, он подставил ладони под ее ягодицы и приподнял ее. Одним толчком он вошел в ее продолжавшее пульсировать тело, влажное и готовое его принять.
Ливия смотрела на него, все еще пребывая на вершине блаженства, куда Алекс ее вознес, но она чувствовала, что тело ее было на грани чего-то нового, чего-то еще более волшебного. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что она ожидала боли, но боли не было. Чувство наполненности, ощущение, что что-то глубоко внутри ее открывается – было, и еще эта восхитительная пульсация.
Алекс поцеловал ее веки, уголки ее губ и вошел в нее еще глубже. И лишь когда он почувствовал, как она сжалась вокруг него, увидел слезы радости в ее глазах, он позволил себе удовлетворить потребности его собственного тела. Он входил в нее мощно и часто, и она в восхитительном забытьи закинула руки за голову, и бедра ее вздымались навстречу каждому его толчку, пока все не закончилось, пока оба они, мокрые от пота, сплетаясь друг с другом телами, не упали в изнеможении.
Александр перекатился на бок и лег рядом, сердце его учащенно билось. Его рука легла Ливии на живот. Он тихо рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
– Ну что, моя языческая жертвенная красотка, убранная в рубины, каково это, лежать на алтаре любви?
– Чудесно, – прошептала она, убирая у него со лба влажную прядь. – Благодарю тебя.
Он приподнялся на локте и просунул палец под рубиновое колье у нее на шее.
– Ты можешь поблагодарить меня за свадебный подарок, если хочешь, но не за любовь. Это дар для двоих.
– Тогда я благодарю тебя за рубины, – сказала Ливия, вытянув руку, чтобы полюбоваться браслетами. – Я думаю, стоит надевать их всякий раз, как мы будем заниматься любовью. Возможно, если я их сниму, будет не так хорошо.
– Сомневаюсь, – со смехом сказал он. – Исходя из своего опыта, могу предположить, что будет только лучше. Но мне было бы приятно, если бы ты их пока не снимала.
– Конечно, мой князь. – Она подвинулась к нему поближе и положила голову на его влажное плечо. – А сейчас меня почему-то клонит в сон.
– Ничего удивительного, – сказал он, поглаживая ее живот. – Тогда спи.
Он лежал, присушиваясь к ее дыханию, дожидаясь, когда она уснет. Наконец он смог найти ответ на вопрос, который поставил перед собой сегодня утром у алтаря. Был ли обмен справедливым? Да, вне всяких сомнений.
Ливия лежала, наблюдая за Алексом сквозь полуопущенные ресницы. Он стоял у покрытого морозным узором окна, прекрасный в своей наготе, не догадываясь о том, что она за ним наблюдает. Уже наступило утро, но в комнате было довольно сумрачно. Сквозь затянутое изморозью окно проникало мало света. Спальню освещал огонь в камине и пламя свечи на тумбочке.
Казалось, Алекс смотрел на что-то там, за окном. Он стоял, упираясь ладонями об оконные рамы по обе стороны от стекла. За последние несколько дней она привыкла к его обнаженному телу, но оно не переставало ее восхищать. Она любовалась его худощавой спиной, налитыми плечами, тугими мускулистыми ягодицами, его стройными ногами.
– На что ты смотришь?
Он повернулся к ней лицом, как она и надеялась. Она все никак не могла на него насмотреться. Взгляд ее блуждал по его плоскому животу, по широкой груди, по узким бедрам. Сейчас орудие его мужества пребывало в покое, и она улыбнулась от приятного сознания того, как быстро может вернуть его к жизни.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, – с улыбкой сказал он. – Вы все еще довольны мной, мадам?
– Ты сам знаешь. – Она приподнялась на локте. – Подойди поближе, мне бы хотелось внести одно маленькое усовершенствование в общую картину.
Он повиновался и подошел, остановившись возле кровати, упершись ладонями в бедра и глядя на нее сверху вниз. Его пенис пошевелился и, когда Ливия с ленцой подняла руку и сомкнула вокруг него ладонь, мгновенно ожил.
– Пожалей меня, малышка. Я едва оправился от предыдущего марафона, – запротестовал он. – Похоже, мне досталась в жены ненасытная развратница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88