— На прошлой неделе я, может быть, и согласилась бы с тобой, — сказала Пруденс. — Но мне кажется, что все зашло слишком далеко. Кон всерьез пригрозила ему, что его выдворят с собрания силой. И это при людях!
— О, я настроена не так пессимистично, — заявила Честити, отрезая себе кусочек лимонного пирога. — Они оба горячие, темпераментные люди, и они будут ненавидеть друг друга с такой же страстью, с которой любят. И так будет всегда. Так что давай пока надеяться, что они перебьют не слишком много тарелок, по крайней мере не из тех, которые представляют фамильную ценность.
— Ты такая оптимистка! — Пруденс покачала головой и тоже взяла себе кусок пирога.
Констанция быстро пересекла гостиную и подсознательно остановилась там, где чувствовала себя спокойнее всего, — спиной к камину. Макс остался у двери, прислонившись к ней спиной, словно для того, чтобы не дать кому-нибудь помешать им. Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга.
— Если ты хочешь начать с извинения, я слушаю, — сказал он наконец и сам удивился мягкости своего тона.
Он никак не соответствовал тому состоянию, в котором Макс в данный момент находился.
— Да ты, похоже, живешь в мире фантазий! — воскликнула Констанция. — Ты хочешь, чтобы я извинялась. За что? Я просто разоблачила тебя, показала, кто ты есть на самом деле. Обманщик, шпион, бесчестный…
— Хватит, — заявил Энсор, слегка повысив голос и направляясь к ней. — С меня хватит ваших оскорблений, мисс Дункан. Еще одно, и я не отвечаю за последствия.
— Типично мужской ответ, — насмешливо заметила Констанция. — Лучший аргумент — это угроза применить насилие.
Она произнесла это с уверенностью, которой вовсе не чувствовала в тот момент. Ей казалось, что за последние две минуты Макс стал выше и шире в плечах.
Макс резко втянул в себя воздух. Он не собирался играть в эту игру, но он не уступит ей, если дело дойдет до жестокой схватки. Он повернулся и сел на подлокотник дивана, лениво похлопывая перчатками по ладони.
— Ты извинишься, Констанция, и в следующем номере своей газеты ты опубликуешь опровержение, — объявил он. — Если ты этого не сделаешь, то всем станет известно, что за «Леди Мейфэра» стоишь ты и твои сестры.
— Ты это сделаешь? — недоверчиво уставилась на него Констанция.
— Если ты меня к этому вынудишь. Не забывай, что первой удар нанесла ты.
— Потому что ты использовал меня, — с ожесточением произнесла она вполголоса. — Ты притворился, будто я тебе нравлюсь… будто у нас есть что-то общее, и все это время ты лишь использовал меня для того, чтобы выведать побольше о нашем союзе. Я слышала это собственными ушами. Я слышала, что ты говорил премьер-министру: «Я видел этих женщин в действии… Я буду держать вас в курсе событий».
Макс поморщился, вспомнив свои слова. Но он не собирался уступать ей.
— Подожди минуту. Я не притворялся…
— Нет, это ты подожди, — прервала она его. — Попробуй это отрицать. Попробуй отрицать, что ты это говорил.
— Ты вырываешь слова из контекста.
Констанция рассмеялась:
— О, типичная увертка политика. Когда вас прижимают к стенке, вы прибегаете к старому проверенному объяснению. «Вырвано из контекста», — передразнила его она. — А каков был контекст, Макс? Мирная послеобеденная беседа коллег в этом бастионе мужской власти? Я слышала то, что слышала. — Констанция почувствовала, что ей удалось загнать его в угол. — Ты обманул меня, притворившись, что… Нет, я не могу с тобой разговаривать. Мне противно находиться с тобой в одной комнате.
Она махнула рукой, стараясь сдержать дрожь в голосе и скрыть набежавшие на глаза слезы обиды и гнева. Она не даст ему увидеть свою слабость.
Но Макс это заметил и, в свою очередь, набросился на нее с упреками:
— А разве ты сама не собиралась использовать меня таким же образом? Заставить меня употребить мое политическое влияние для того, чтобы помочь вашему движению? Разве не это стояло за твоим интересом ко мне?
— Это совершенно разные вещи.
— Разве? Ты хочешь сказать, что тебе позволительно меня использовать, а мне нет? — недоверчиво спросил он. — Опомнись, Констанция. Ты настаиваешь, что мужчины и женщины равны, так почему же ты требуешь к себе особого отношения?
— Я этого не требую, — заявила она. — Этот аргумент не годится, и ты сам это отлично знаешь. Я не нападала на тебя лично, не манипулировала тобой, не притворялась, что испытываю ктебе какие-либо чувства… лишь для того, чтобы выудить у тебя информацию, которую впоследствии могла бы использовать против тебя.
— А как ты называешь вот это? — Он вытащил промокшую газету из внутреннего кармана куртки. — Это самая несправедливая, трусливая и личная нападка… намного хуже всего того, что я намеревался сделать. Твоя выходка рассчитана на то, чтобы погубить мою карьеру. И тебя не будет мучить совесть, в то время как ты будешь разглагольствовать о своих высоких принципах и моральных устоях?
Макс швырнул газету на ковер.
— Как смеешь ты отрицать свои намерения? Как смеешь ты лгать мне? Я же слышала тебя… Я слышала, что ты говорил своим друзьям из кабинета министров. Ты собирался использовать нашу… — она сделала неопределенный жест рукой, — то, что было между нами, лишь для того, чтобы сделать себе карьеру. Ты не можешь этого отрицать!
— Я отрицаю, что хотел причинить тебе…
Он не успел закончить фразу, потому что на него обрушился поток воды. Констанция, не в силах больше сдерживать свою ярость, схватила вазу с душистым горошком и опрокинула ему на голову. Яркие душистые цветы осыпали его голову, плечи и колени.
Макс вскочил, громко выругавшись, и принялся стряхивать с себя цветы, которые разлетались по комнате в разные стороны. Констанция в ужасе смотрела на то, что натворила, прижав пальцы к губам. Неожиданно она расхохоталась, такой нелепый был у него вид.
— Какого дьявола! — вскричал Макс, стряхивая с себя воду. — Что это было?
— Мне очень жаль, — с трудом выговорила она сквозь смех. — Но ты так разозлил меня, что я не в силах была сдержаться. Позволь, я помогу.
Она подошла к нему и стала вытирать его плечи носовым платком. Один цветок запутался у него в волосах, другой свисал с уха. Она потянулась, чтобы снять их, но он оттолкнул ее руку от себя.
— Мне очень жаль, — повторила она. — Но ты и так уже был мокрый. На самом деле, — проговорила Констанция, склонив голову набок и внимательно разглядывая его, — эти цветы тебя очень украшают. Пойду принесу полотенце.
Она направилась было к двери, но Макс схватил ее за руку и резко повернул к себе:
— Ну уж нет! Не раньше, чем я сверну тебе шею. Ты настоящая мегера.
Его глаза, только что полыхавшие гневом, внезапно засветились смехом. Он слегка сжал руками ее шею и придоднял пальцами подбородок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79