— Ты предложила мой кров женщине, которую подозревают в колдовстве?! Фиби, я не знаю, что и сказать.
Итак, Оливия была права.
— Но отчего вам этого не сделать, сэр? Вы же мировой судья. Кому, как не вам, быть на страже закона?
— Именно по этой причине я не имею права оказывать личную поддержку тому, кого обвиняет общество. Как ты не понимаешь? Я должен быть беспристрастным и непредвзятым судьей.
— Но ее обвиняют несправедливо!
— Если обвинение предъявлено, подозреваемому надлежит предстать перед судьями. Его оправдают, если обвинение окажется ложным.
— Как вы можете так спокойно говорить об этом, сэр? Ведь вы прекрасно знаете, что справедливость торжествует не всегда. И сами сказали сегодня утром, что викарий намеренно возбуждает толпу.
Он действительно так говорил. Напоминание об этом не принесло ему удовольствия, но несколько смягчило тон, каким он собирался ответить ей.
— Твое великодушие, Фиби, — сказал он, — делает тебе честь, но оно, увы, не в силах ничего изменить. Уверяю тебя, вызов следователя отнюдь не противоречит закону, а, наоборот, свидетельствует о его соблюдении. Так что теперь остается только позволить делу принять нужный оборот.
— Но я не могу оставить несчастную женщину и своего друга без поддержки, сэр! Не могу!
Кейто раздраженно взглянул на нее:
— А тебе как моей жене вообще не пристало вмешиваться в ход следствия. Тем более на стороне женщины с довольно сомнительной репутацией.
— Сомнительной? — Фиби чуть не подпрыгнула на стуле. — Мег — лекарь, целительница. Да кто угодно, только не колдунья! Скольким людям она помогла! И не ее вина, если кто-то умер или у кого-то пала корова. Она не могла никого сглазить!
— Сглазить? Считают, будто у нее дурной глаз?
— Да, и еще обвиняют в том, что она якобы бродит голая по полям при луне. И произносит проклятия над младенцами.
Кейто опорожнил свой бокал.
— Я не хочу слушать эту чепуху, Фиби. У меня есть дела поважнее. И тебе советую держаться от всего этого подальше!
Фиби поднялась со своего места.
— Прошу меня простить, сэр, — еле выговорила она. — Мне нужно переодеться к обеду.
Оказавшись в коридоре, она остановилась. Лицо у нее было нахмурено, глаза сверкали, кулаки сжаты.
Нет, с этим человеком невозможно ни о чем говорить! Ни о чем серьезном… важном… Конечно — кто отрицает? — у него немало достоинств, но его упрямство… И самомнение. Огромное самомнение! С такими людьми бесполезно спорить, тщетно их в чем-либо убеждать. Значит, один только выход: действовать самой, на собственный страх и риск!
— Упорный… несговорчивый… — пробормотала она, видимо, вслух, потому что сзади послышался мужской голос:
— Да, конечно. О ком вы говорите, если не секрет? — В коридоре показался Брайан Морс. — Что-то не так, леди Гренвилл? — участливо спросил он.
— А, ничего. Зовите меня просто Фиби, пожалуйста. Почти все зовут меня так. К другому я пока не привыкла.
Ей было приятно сейчас любое участие.
— Хорошо, Фиби, — кивнул Брайан. — Простите мое вмешательство и мою догадку, но мне-то очень хорошо известно еще с детства, как трудно противостоять в чем-либо лорду Гренвиллу. Никакие возражения, насколько помню, на него не действовали, ничто не могло его поколебать. Фиби взглянула на собеседника.
— Но в общем он часто бывает прав, — сказала она.
— В общем да. Однако в частности…
Он не договорил, это сделала за него Фиби.
— В частности не всегда. Не всегда, — повторила она и заторопилась по коридору. — Я пойду
переодеться, извините меня.
Но Брайан тотчас поспешил за ней.
«Невзрачная молоденькая женщина, к тому же неряшливо одевающаяся, — рассуждал он сам с собой, — однако что-то в ней есть…» Определенно есть. Наверняка страдает от собственной заурядности, неяркости, и вот на этом-то он и сыграет, подберет ключик к ее душе. Сделает своим орудием. Во всяком случае, нужно попытаться.
— Вы никогда не пробовали опустить волосы так, чтобы они закрывали уши? — спросил он внезапно.
Фиби остановилась, с удивлением глядя на него.
— С чего это вам пришло в голову? Я всегда так ношу. Правда, они постоянно падают на глаза.
— Если позволите… — Брайан коснулся пучка волос у нее на голове, быстро и ловко разделил волосы пальцами, словно гребнем, на две равные части и оставил их распущенными. — О, так гораздо лучше, — сказал он, отступив на шаг и оглядывая ее с видом заправского парикмахера. — Посмотрите в зеркало у себя в комнате и сами убедитесь.
— Вы решительно все знаете насчет вкуса и моды? — спросила с некоторым уважением Фиби. — Я никогда не придавала значения таким вещам.
— Тем не менее это необходимо, — наставительно сказал он. — В мире все на них держится.
У Фиби сложилось несколько иное мнение на сей счет, но она не нашла нужным спорить. Тем более на ходу, в коридоре.
— Я имел честь быть частым советчиком вашей бедной сестры, — снова заговорил Брайан. — А что касается моего знания моды… Почти пять лет я находился при дворе и многое повидал. Не одна красавица прибегала к моим услугам.
Если бы Фиби была более искушенной, то уловила бы в последних его словах скрытый намек, но ей не пришло в голову двусмысленное толкование простейшей фразы.
— Вообще-то я действительно мало что смыслю в туалетах, — сокрушенно призналась она, уже подойдя к своей двери. — Не знаю, когда и что нужно надевать.
— Что же, — с улыбкой сказал Брайан, — если не возражаете, я мог бы вам в этом помочь. Как и вашей сестре.
— О да. Буду только благодарна за советы.
— Прекрасно. Начнем с того, что я набросаю два-три эскиза платьев для вашей портнихи. Материалом возьмем… скажем, шерсть и полотно. Согласны?
— Как вы любезны, Брайан. Спасибо.
С этими словами она торопливо открыла дверь к себе в комнату.
Глава 11
— Вот ты где, Фиби? А я тебя ищу. Думал, ты в гостиной, но Оливия сказала, что найти тебя можно в бельевой. Что это тебе вздумалось забраться сюда?
Вздрогнув от неожиданности, Фиби чуть не свалилась с высокой полки для белья, куда взобралась со своими письменными принадлежностями. Она была так погружена в рифмы и строчки, что голос Кейто показался ей малоприятным.
— Иногда мне нравится сочинять здесь, милорд, — отозвалась она, качая ногами и покусывая кончик пера. — Здесь так тихо и так приятно пахнет лавандой и всякими травами.
Кейто с сомнением покачал головой:
— Не упади оттуда.
— Нет, милорд… Но я сейчас в растерянности, какой выбрать размер. Не очень-то хорошо менять его в середине произведения, верно? А я вдруг поняла, что ямбический гекзаметр, даже с усечениями в середине и в конце, отнюдь неблагозвучен, слишком навязчив… А вы как думаете, милорд?
— Я мало что смыслю в поэзии, дорогая, — произнес Кейто.
В комнате было тепло и действительно приятно пахло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75