Может быть с того дерева удастся разглядеть всю комнату.
– Часть комнаты. Где его может и не быть.
– Согласен. Но так у меня есть хоть какой-то шанс увидеть его. Хоть какой-то.
– У нас осталось двадцать минут, – взял слово министр, – Даже если нам удастся протянуть время… В общем, я считаю, что попытаться стоит. Не стоит упускать ни малейшего шанса.
Он повернулся к Контролеру:
– Ваше мнение?
– Не знаю. Может и сработать.
– Шеппард?
– Это наш единственный шанс.
– Смит?
– Нет.
Ещё одна пауза.
– Ваши возражения?
– Слишком много неизвестных в этой формуле, как сказал когда-то Эбботт.
– Объясните.
– Если Клиффорд найдёт нужную позицию. Если штора двинется в нужный момент – когда Эбботт окажется на линии огня. И, в конце концов, если Клиффорд попадёт в него.
Клиффорд вскочил и впервые за вечер отвернулся от окна.
– Если я попаду? Если я попаду?
– О'кэй, допустим вы попадёте. Допустим. Но удастся ли вам вырубить его сразу? Другими словами, не убьёт ли он Нджалу уже после этого?
– Послушайте. После попадания из этой штуки хоть куда-нибудь – он будет не в том состоянии, чтобы убивать. Эти пули проделывают маленькое входное отверстие, но на выходе дают дыру с кулак. Попадёт даже в руку – всё равно уложит на месте.
– А у меня наготове будут полдюжины вооружённых людей, – добавил Шеппард, – которые ворвутся в комнату, как только услышат выстрел.
Смит кивнул.
– Великолепно. Просто великолепно. Всё превосходно.
– Кроме? – спросил Контролер.
– Не знаю. Кроме того, что ничего никогда не идёт по плану. Как говорится, благими намерениями…
– Фрэнк, – сказал Контролер, – речь теперь не идёт о гарантиях, речь только о шансах. Вот и всё. План Клиффорда даёт хоть какой-то шанс. Может, не очень большой. Но шанс. Есть идеи получше?
Фрэнк Смит вздохнул:
– Нет. Нет у меня идей. Господи, выпить бы.
– Занятно, – заметил Шеппард, – в моменты кризиса невротиков всегда тянет выпить.
– Да. Этим мы и отличаемся от извращенцев и полицейских. Могу я поговорить с ним?
– Эбботтом? – переспросил Контролер, – Конечно.
Смит поднял трубку.
– Комнату Нджалы, пожалуйста.
Через секунду в трубке щёлкнуло.
– Эбботт слушает.
– Ричард, у нас может не быть другого шанса поговорить. Я хочу…пожелать тебе удачи и всё такое.
– Ты не обязан желать удачи стороне противника.
– Ты понимаешь, что у тебя не больше шансов выбраться из этой истории живым, чем у кошки в аду?
– У кошки девять жизней, Фрэнк. Даже в аду.
– Скажи, что мы можем сделать, чтобы ты…передумал?
– Ничего, Фрэнк.
Смит помедлил.
– Наверное тебе стоит знать: Нджала причастен к взрыву на Трафальгарской площади. Бомбу для «Чёрного Сентября» провёз именно он. За это он получил от них золотой браслет и…
Кулак министра обрушился на телефон.
– Какого чёрта вы делаете? Хотите гвоздь забить в гроб Нджалы?
– Какая разница? Его всё равно закопают.
22.
Нджала продолжал выдигать ящик. Пистолет виднелся уже наполовину, но этого было мало. И даже будь он виден целиком, – Нджала совсем не был уверен, что этого достаточно.
Требовалось что-то другое – например, чтобы Эбботта кто-то отвлёк. А для этого, судя по его взгляду – как у змеи перед броском – понадобилось бы минимум землетрясение.
Этот холодный пристальный взгляд вселял холод – а Нджала был не из пугливых.
– Я понимаю ваши чувства, – сказал он, – и ваше желание убить меня. Вы не одиноки в нём. Но только ли оно движет вами? Или есть и политические мотивы?
Эбботт молчал.
– Если тут политика, тогда разумеется надежды нет. Каждый рискующий жизнью по политическим мотивам – дурак по определению. С дураками не поспоришь. Но если причины только личные… тогда ведь всегда можно прийти к взаимопониманию… договориться о компенсации. Любой компенсации. Любой, понимаете.
Эбботт слушал вполуха. Он и без того был занят: не спускал глаз с Нджалы, наблюдал за окном, прислушивался, не появится ли вертолёт, да ещё и обдумывал, зачем Фрэнку Смиту понадобилось говорить про «Чёрный Сентябрь». Чтобы намекнуть на неодобрение политики Истеблишмента? Или просто укрепить Эбботта в его намерении? Он усмехнулся про себя. Как будто он нуждается в этом.
– Чему вы улыбаетесь?
– Размышляю, за какие заслуги вы получили этот замечательный браслет.
Несмотря на пронизывающий его холод, Нджала мгновенно взмок. Но Эбботт не стал развивать тему.
В летнем домике окончательно решили дать сержанту Клиффорду поискать себе подходящий наблюдательный пункт. И он быстро нашёл его – раскидистое дерево прямо напротив западного окна.
В кроне обнаружилась удобная развилка, в которую удобно лёг ствол его прекрасной винтовки. Всё, что от него требовалось – ждать, пока не колыхнётся штора. И молиться. Он был глубоко религиозным человеком.
Пистолет виднелся уже больше, чем наполовину. До него можно было даже дотронуться – если надоела жизнь.
Оставалось толкать ящик и тянуть время.
– Знаете, вы ведь из этих старомодных либералов. Да, все либералы старомодны. Их эксплуатируют левые, их презирают правые.
Подождал комментария. Его не последовало.
– Кто я, спросите вы. Диктатор? Фашист? Коммунист? У вас ведь непременно найдётся ярлык.
Ящик скрипнул.
– Что это?
«Магнум» смотрел Нджале в сердце, неумолимый, как пара глаз за ним.
– Стул, наверное. Скрипит иногда.
Эбботта, кажется, объяснение удовлетворило. Пистолет опустился. Нджала перевёл дух.
– Вашему драгоценному приятелю жить ещё двенадцать минут, если не появится вертолёт, – сообщил Эбботт и положил трубку.
– Двенадцать минут. Не слишком много.
– Назовите хоть одну причину оставить вас в живых.
– Я нужен своей стране.
Эбботт нехорошо улыбнулся. Нджала облизнул пересохшие губы.
– История находит тех людей, в которых она нуждается в конкретный момент. Сейчас моей стране нужен я.
– Чтобы убивать направо и налево?
– Жестокость бывает иногда необходима, особенно на теперешней стадии нашего общественного развития. Я контролирую её. Я ограничиваю её. Попытайся я сейчас обойтись без жестокости – это будет воспринято, как слабость. Меня сметут. Начнётся гражданская война.
– Каждый преступник легко найдёт оправдание своим преступлениям.
– Не могу сказать.
Он провёл ладонью по своим курчавым волосам. Речь шла об его жизни, и он знал об этом. Если удастся протянуть минуту или две после крайнего срока… что ж, никто не знает, что тогда. Это только шанс, пусть и ничтожный, но шанс.
Ящик наконец выдвинулся до конца.
– Знаю одно: вам, британцам, понадобилась добрая тысяча лет более-менее стабильного правления, чтобы построить довольно несовершенную демократию. И вы ждёте, что мы пройдём тот же путь за пять минут? Да, вы помогли нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50