Ну а третье, наверное, взволнует его не больше, чем поход в супермаркет. Почему-то от этой мысли Аргайл не почувствовал себя счастливее.
— Добрый вечер, мистер Аргайл, — сказал незнакомец. — Я присяду, не возражаете?
— Чувствуйте себя как дома, — ответил Аргайл; стараясь скрыть волнение. — Только, боюсь, мы до сих пор не представлены друг другу.
Не похоже было, чтобы мужчина с небольшим шрамом над левой бровью собирался исправить эту оплошность. Он присел на стул у окна и виновато смотрел на Аргайла.
— Не будете ли вы столь любезны сообщить мне, когда вернется ваша подруга? — спросил он тоном человека, который чувствует за собой полное право задавать вопросы и требовать на них ответа.
— А зачем вам это знать? — осторожно поинтересовался Аргайл.
— Просто мне хотелось бы с ней побеседовать. Мы стали настолько часто сталкиваться друг с другом, что мне показалось неплохой идеей прояснить некоторые детали. До сих пор всякий раз, когда мы встречались, кто-нибудь из вас пытался меня ударить. Честно говоря, я уже подустал от этого.
— Мне жаль.
— Хм-м… Кроме того, мне кажется, нас объединяет интерес к одной и той же картине. И ваш интерес я начинаю находить утомительным.
— Что вы говорите? Отчего же? — с вызовом спросил Аргайл, прикидывая, стоит ли говорить ему, что картина уже вернулась к хозяину. Раз он так жаждал завладеть ею, то ему, вероятно, будет досадно узнать, что по милости Аргайла она опять уплыла у него из рук.
— Мне кажется, в данных обстоятельствах вопросы должен задавать я.
— Ну что ж, валяйте.
— Вы торгуете картинами, верно?
— Да.
— А ваша приятельница? Как ее зовут?
— Флавия. Ди Стефано. Флавия ди Стефано.
После этих слов повисло молчание — так бывает на вечеринке, когда рядом сажают малознакомых людей. Аргайл даже невольно улыбнулся ободряющей улыбкой в надежде, что незнакомец скажет что-нибудь еще, но нет. Бедняга. Сначала Аргайл наставил ему синяков, а потом спасители Флавии пересчитали ему ребра и врезали бутылкой по голове. Под глазом у мужчины красовался пластырь.
— Угадай, что я разведала? — спросила Флавия, подходя к Аргайлу.
— Да, расскажите, нам будет интересно послушать, — подал голос француз.
Итальянка чертыхнулась.
Одной из особенностей Флавии было то, что в кризисных ситуациях она действовала рефлекторно. Увидев француза, она отступила на шаг, раскрутила сумку, которую держала в руках, и с силой метнула ему в голову. Учитывая, что в сумке лежали продукты, закупленные ею на ближайшую неделю, скорость и вес сумки были впечатляющими. Сумка попала мужчине в висок, и на несколько секунд он утратил равновесие. Не давая ему опомниться, девушка схватила со стола маленькую вазочку и яростно швырнула ее в том же направлении, что и сумку. Француз громко застонал и упал на пол, ударившись головой. Флавия победно посмотрела на Аргайла. В который раз она спасает его. И что бы он без нее делал?
— Ты как ротвейлер, — сказал Аргайл, выбегая вместе с ней из кафе. — Он вел себя очень мирно.
— Не отставай! — возбужденно крикнула она и вклинилась в толпу туристов.
Точно не немцы, подумала она, прокладывая дорогу локтями. Для датчан их слишком много — тут практически все население Дании. Возможно, чехи. Но независимо от национальности туристы оказались очень милыми людьми и ничуть не обиделись на неожиданное вторжение в свои ряды.
Француз опомнился на удивление быстро — беглецы выскочили из толпы всего лишь с пятисекундным отрывом. Не сговариваясь, они потопали вниз по пешеходной улице.
Однако француз пребывал в отличной форме — наверное, следил за собой. Может быть, даже ездил на работу на велосипеде. Флавия с Аргайлом не любили заниматься спортом, и, хотя в рывке оба были достаточно сильны, на длинной дистанции отсутствие тренировки давало себя знать.
Уже почти настигнув их, француз совершил роковую ошибку.
— Полиция! — закричал он. — Держите их!
Французы, особенно молодые парижане, принимают горячее участие в общественной жизни — сказывается революционное прошлое их отцов. И полицейские — даже те, кто выдает себя за них, — вызывают у них активное неприятие; не успел француз выкрикнуть слово «полиция», как вся улица пришла в готовность оказать ей сопротивление. Штатские граждане мгновенно оценили ситуацию и поняли, что парочка, пытающаяся скрыться от правосудия, будет вот-вот схвачена.
С чувством братской солидарности, которую парижане всасывают с молоком матери, народ сплотил свои ряды, прикрывая беглецов. Флавия бросила беглый взгляд через плечо и увидела, как сразу четыре ноги выставились наперерез их преследователю. Первые две он успешно перепрыгнул, третью обежал, а обладатель четвертой, возмущенный подобным надувательством, резко ткнул его кулаком под ребра, отчего тот рухнул на тротуар как подкошенный.
К несчастью, он оказался поразительно крепким парнем. Откатившись в сторону, человек со шрамом снова вскочил на ноги и продолжил преследование.
К тому времени беглецы оказались в непосредственной близости от «Базара» — самого красивого супермаркета Европы. К сожалению, позднее в подражание центру Помпиду к нему пристроили длинное плоское здание с неряшливыми торговыми рядами, тянувшимися вплоть до влажных и временами удушливых берегов Сены. Лучшее место для укрытия трудно вообразить. Всякий раз, попадая туда, Аргайл не мог найти выход и долго плутал по подземным улицам; при этом никто, абсолютно никто не мог подсказать ему, где находится выход.
Сообразив, что у них появился шанс оторваться, Аргайл перехватил лидерство у Флавии и потащил ее за собой.
Супермаркет был оснащен эскалаторами, отделенными друг от друга гладкими, ровными, блестящими металлическими перекрытиями. Дети обожали скатываться с этих «горок», несмотря на яростные протесты администрации. Флавия иногда упрекала Аргайла за его нелепую страсть к детским удовольствиям, и сейчас, ему представился случай доказать ей, что из ребяческой забавы можно извлечь и некоторую пользу.
Вспрыгнув на перекрытие, Джонатан лихо скатился вниз. Если бы не серьезность положения, он не удержался бы и сопроводил катание радостным воплем — он столько лет отказывал себе в этом удовольствии.
Флавия последовала за ним, радуясь, что надела джинсы. Оказавшись внизу, они побежали к другому эскалатору, который доставил их на второй этаж. Здесь им показалось, что они оторвались.
— Куда теперь? — спросила Флавия.
— Не спрашивай меня. Куда ты хотела бы поехать?
— Я хочу в Глостершир.
— Куда?!
— Это графство в Англии, — объяснила она.
— Да нет, я знаю, где это… ладно, не важно. Бежим.
Они снова побежали по коридору, свернули налево, затем направо, снова налево;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Добрый вечер, мистер Аргайл, — сказал незнакомец. — Я присяду, не возражаете?
— Чувствуйте себя как дома, — ответил Аргайл; стараясь скрыть волнение. — Только, боюсь, мы до сих пор не представлены друг другу.
Не похоже было, чтобы мужчина с небольшим шрамом над левой бровью собирался исправить эту оплошность. Он присел на стул у окна и виновато смотрел на Аргайла.
— Не будете ли вы столь любезны сообщить мне, когда вернется ваша подруга? — спросил он тоном человека, который чувствует за собой полное право задавать вопросы и требовать на них ответа.
— А зачем вам это знать? — осторожно поинтересовался Аргайл.
— Просто мне хотелось бы с ней побеседовать. Мы стали настолько часто сталкиваться друг с другом, что мне показалось неплохой идеей прояснить некоторые детали. До сих пор всякий раз, когда мы встречались, кто-нибудь из вас пытался меня ударить. Честно говоря, я уже подустал от этого.
— Мне жаль.
— Хм-м… Кроме того, мне кажется, нас объединяет интерес к одной и той же картине. И ваш интерес я начинаю находить утомительным.
— Что вы говорите? Отчего же? — с вызовом спросил Аргайл, прикидывая, стоит ли говорить ему, что картина уже вернулась к хозяину. Раз он так жаждал завладеть ею, то ему, вероятно, будет досадно узнать, что по милости Аргайла она опять уплыла у него из рук.
— Мне кажется, в данных обстоятельствах вопросы должен задавать я.
— Ну что ж, валяйте.
— Вы торгуете картинами, верно?
— Да.
— А ваша приятельница? Как ее зовут?
— Флавия. Ди Стефано. Флавия ди Стефано.
После этих слов повисло молчание — так бывает на вечеринке, когда рядом сажают малознакомых людей. Аргайл даже невольно улыбнулся ободряющей улыбкой в надежде, что незнакомец скажет что-нибудь еще, но нет. Бедняга. Сначала Аргайл наставил ему синяков, а потом спасители Флавии пересчитали ему ребра и врезали бутылкой по голове. Под глазом у мужчины красовался пластырь.
— Угадай, что я разведала? — спросила Флавия, подходя к Аргайлу.
— Да, расскажите, нам будет интересно послушать, — подал голос француз.
Итальянка чертыхнулась.
Одной из особенностей Флавии было то, что в кризисных ситуациях она действовала рефлекторно. Увидев француза, она отступила на шаг, раскрутила сумку, которую держала в руках, и с силой метнула ему в голову. Учитывая, что в сумке лежали продукты, закупленные ею на ближайшую неделю, скорость и вес сумки были впечатляющими. Сумка попала мужчине в висок, и на несколько секунд он утратил равновесие. Не давая ему опомниться, девушка схватила со стола маленькую вазочку и яростно швырнула ее в том же направлении, что и сумку. Француз громко застонал и упал на пол, ударившись головой. Флавия победно посмотрела на Аргайла. В который раз она спасает его. И что бы он без нее делал?
— Ты как ротвейлер, — сказал Аргайл, выбегая вместе с ней из кафе. — Он вел себя очень мирно.
— Не отставай! — возбужденно крикнула она и вклинилась в толпу туристов.
Точно не немцы, подумала она, прокладывая дорогу локтями. Для датчан их слишком много — тут практически все население Дании. Возможно, чехи. Но независимо от национальности туристы оказались очень милыми людьми и ничуть не обиделись на неожиданное вторжение в свои ряды.
Француз опомнился на удивление быстро — беглецы выскочили из толпы всего лишь с пятисекундным отрывом. Не сговариваясь, они потопали вниз по пешеходной улице.
Однако француз пребывал в отличной форме — наверное, следил за собой. Может быть, даже ездил на работу на велосипеде. Флавия с Аргайлом не любили заниматься спортом, и, хотя в рывке оба были достаточно сильны, на длинной дистанции отсутствие тренировки давало себя знать.
Уже почти настигнув их, француз совершил роковую ошибку.
— Полиция! — закричал он. — Держите их!
Французы, особенно молодые парижане, принимают горячее участие в общественной жизни — сказывается революционное прошлое их отцов. И полицейские — даже те, кто выдает себя за них, — вызывают у них активное неприятие; не успел француз выкрикнуть слово «полиция», как вся улица пришла в готовность оказать ей сопротивление. Штатские граждане мгновенно оценили ситуацию и поняли, что парочка, пытающаяся скрыться от правосудия, будет вот-вот схвачена.
С чувством братской солидарности, которую парижане всасывают с молоком матери, народ сплотил свои ряды, прикрывая беглецов. Флавия бросила беглый взгляд через плечо и увидела, как сразу четыре ноги выставились наперерез их преследователю. Первые две он успешно перепрыгнул, третью обежал, а обладатель четвертой, возмущенный подобным надувательством, резко ткнул его кулаком под ребра, отчего тот рухнул на тротуар как подкошенный.
К несчастью, он оказался поразительно крепким парнем. Откатившись в сторону, человек со шрамом снова вскочил на ноги и продолжил преследование.
К тому времени беглецы оказались в непосредственной близости от «Базара» — самого красивого супермаркета Европы. К сожалению, позднее в подражание центру Помпиду к нему пристроили длинное плоское здание с неряшливыми торговыми рядами, тянувшимися вплоть до влажных и временами удушливых берегов Сены. Лучшее место для укрытия трудно вообразить. Всякий раз, попадая туда, Аргайл не мог найти выход и долго плутал по подземным улицам; при этом никто, абсолютно никто не мог подсказать ему, где находится выход.
Сообразив, что у них появился шанс оторваться, Аргайл перехватил лидерство у Флавии и потащил ее за собой.
Супермаркет был оснащен эскалаторами, отделенными друг от друга гладкими, ровными, блестящими металлическими перекрытиями. Дети обожали скатываться с этих «горок», несмотря на яростные протесты администрации. Флавия иногда упрекала Аргайла за его нелепую страсть к детским удовольствиям, и сейчас, ему представился случай доказать ей, что из ребяческой забавы можно извлечь и некоторую пользу.
Вспрыгнув на перекрытие, Джонатан лихо скатился вниз. Если бы не серьезность положения, он не удержался бы и сопроводил катание радостным воплем — он столько лет отказывал себе в этом удовольствии.
Флавия последовала за ним, радуясь, что надела джинсы. Оказавшись внизу, они побежали к другому эскалатору, который доставил их на второй этаж. Здесь им показалось, что они оторвались.
— Куда теперь? — спросила Флавия.
— Не спрашивай меня. Куда ты хотела бы поехать?
— Я хочу в Глостершир.
— Куда?!
— Это графство в Англии, — объяснила она.
— Да нет, я знаю, где это… ладно, не важно. Бежим.
Они снова побежали по коридору, свернули налево, затем направо, снова налево;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67