Компания завсегдатаев наконец пришла к непрочному согласию, что снег скоро возобновится.
Нейт проехал по мосту, перекинутому через бухту. Шоссе на восточном берегу Чесапикского залива было расчищено плохо. “Ягуар” дважды заносило, и Нейт сбросил скорость. Эта машина была у него уже год, и он не помнил, когда истекает срок аренды. Всю бумажную работу выполняла за него секретарша. Что касалось автомобиля, то Нейт указывал лишь, какой цвет выбрать. Теперь он решил как можно скорее избавиться от “ягуара” и купить на распродаже подержанный практичный автомобиль с приводом на четыре колеса. Когда-то, в его адвокатском прошлом, ему казалось важным иметь престижную машину. Теперь в этом не было необходимости.
В Истоне он свернул на шоссе номер 33 местного значения, покрытое двухдюймовым слоем снега. Нейт ехал по колее, проложенной другими автомобилями, и вскоре стали попадаться маленькие сонные деревушки с пестрящими парусниками бухточками. Берега залива покрывал толстый снежный покров, вода казалась темно-синей.
Население городка Сент-Майкл составляло тринадцать тысяч человек. Короткий отрезок шоссе, пролегавший через город, разумеется, назывался Мейн-стрит. По обеим сторонам тянулись магазины и мастерские, старые дома, тесно прилепившиеся друг к другу, сохранились настолько хорошо, что прямо просились на открытку.
Всю жизнь Нейт слышал о Сент-Майкле. Там был морской музей, проводился устричный фестиваль, в его бухту заходило множество судов, так как городские жители обожали проводить выходные в причудливых маленьких пансионатах, десятками облеплявших берег. Нейт проехал мимо почты и небольшой церквушки, настоятель которой в этот момент как раз очищал ступеньки крыльца от снега.
Коттедж Джоша находился на Грин-стрит, в двух кварталах от Мейн-стрит, фасад его выходил на север, и из окон открывался вид на бухту. Дом был построен в викторианском стиле – с двуглавым фронтоном и верандой, опоясывающей его с трех сторон, – и выкрашен в синевато-серый цвет с бело-желтой отделкой. Небольшой палисадник перед домом и подъездная аллея были завалены двухфутовыми снежными сугробами по самую входную дверь. Нейт припарковался у обочины и с трудом пробрался к крыльцу, утопая в снегу по колено. Открыв дверь, он включил свет и прошел в глубину дома. В кладовке у черного входа разыскал пластмассовую лопату.
Он провел восхитительный час, расчищая крыльцо, подъездную дорожку и тротуар перед домом, вплоть до того места, где оставил машину.
Дом, разумеется, был обставлен стильной мебелью, удобно устроен и сиял чистотой. Джош сказал, что горничная приходит убирать каждую среду. Миссис Стэффорд проводила здесь две недели весной и одну – осенью. Джош за последние восемнадцать месяцев ночевал здесь лишь трижды.
В доме были четыре спальни и четыре ванные комнаты. Ничего себе коттедж!
А вот кофе Нейт не нашел, и это оказалось первым огорчением за весь день. Он запер дверь и отправился в город.
Тротуары были чистыми, но мокрыми от тающего снега.
Если верить градуснику, висевшему в витрине парикмахерской, температура составляла тридцать пять градусов. Магазины и мастерские были закрыты. Проходя мимо них, Нейт изучал витрины. Вдали зазвонили церковные колокола.
Согласно врученному Нейту буклету, пастором здесь был отец Фил Ланкастер, низенький жилистый человечек с очками в толстой роговой оправе на носу. Ему могло быть от тридцати пяти до пятидесяти лет. Паству, явившуюся на одиннадцатичасовую службу, представляли десятка два стариков, остальных, надо полагать, испугала погода.
Церковь была прелестной: сводчатый потолок, пол и скамьи из темного дерева, четыре витражных окна… Отец Фил Ланкастер, облаченный в черную сутану, приветствовал пришедших в церковь Святой Троицы, где все они, похоже, чувствовали себя как дома. Голос у пастора был высокий и сильный – микрофона не требовалось, слова он произносил немного в нос. Святой отец возблагодарил Бога за снег и зиму, за смену времен года как свидетельство того, что Господь, как заведено, контролирует ход жизни.
Потом все пели гимны и молились. Во время проповеди пастор заметил нового прихожанина, сидевшего в предпоследнем ряду. Они улыбнулись друг другу, и на миг Нейт испугался, что его пригласят подойти поближе и присоединиться к остальным.
Проповедь была посвящена вдохновению – странный выбор темы, если учесть средний возраст собравшихся. Нейт с трудом заставлял себя прислушиваться, внимание рассеивалось, мысли улетали к маленькой часовенке в Корумбе с открытыми дверями, высоко расположенными окнами, тяжелым горячим воздухом, умирающим на кресте Иисусом и юношей с гитарой.
Чтобы не обидеть Фила, Нейт старательно сосредоточивал взгляд на расплывчатом световом пятне над кафедрой за его спиной. Слава Богу, что у священника были такие толстые стекла в очках – с его зрением он не мог заметить отсутствие у Нейта интереса к проповеди.
Сидя в маленькой теплой церквушке и чувствуя себя наконец в безопасности после своего великого приключения – в безопасности от лихорадок и штормов, от соблазнов Ди-Си, от дурных привычек и духовного угасания, – Нейт вдруг осознал, что впервые, сколько себя помнит, пребывает в состоянии душевного покоя. Он ничего не боялся. Бог вел его, куда – Нейт пока еще не понимал, но страшно ему не было.
“Будь терпелив”, – напомнил он себе и зашептал молитву.
Он благодарил Бога за то, что тот спас ему жизнь, молился за Рейчел, зная, что и она молится за него.
От ощущения безмятежности на его лице заиграла улыбка. Закончив молиться, он открыл глаза и увидел, что Фил улыбается ему.
Вытянувшись в цепочку, прихожане подходили к пастору, провожавшему их, стоя у дверей, и, получив благословение, выражали восхищение прекрасной проповедью, перекидывались несколькими словами насчет приходских новостей. Очередь двигалась медленно, таков был ритуал.
– Как ваша тетушка? – спрашивал Фил одного из своих прихожан и внимательно выслушивал подробную информацию о течении тетушкиной болезни. – Как ваше бедро? – спрашивал у другого. – Как вам понравилась Германия? – обменивался рукопожатием с третьим и, слегка наклонившись вперед, не упускал ни единого слова из их ответов. – Добро пожаловать в церковь Святой Троицы! – Священник с таким воодушевлением пожал руку Нейту, что тот подумал: уж не является ли он первым за много лет новым лицом в этом храме?
– Я – Нейт О'Рейли, – представился Нейт и добавил: – Из Вашингтона, – словно это могло помочь получше узнать его.
– Нам было очень приятно, что вы провели это утро с нами, – ответил Фил. Его большие глаза лучились за стеклами очков. Теперь, с близкого расстояния, были видны морщины вокруг его глаз, и Нейт понял, что священнику ближе к шестидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Нейт проехал по мосту, перекинутому через бухту. Шоссе на восточном берегу Чесапикского залива было расчищено плохо. “Ягуар” дважды заносило, и Нейт сбросил скорость. Эта машина была у него уже год, и он не помнил, когда истекает срок аренды. Всю бумажную работу выполняла за него секретарша. Что касалось автомобиля, то Нейт указывал лишь, какой цвет выбрать. Теперь он решил как можно скорее избавиться от “ягуара” и купить на распродаже подержанный практичный автомобиль с приводом на четыре колеса. Когда-то, в его адвокатском прошлом, ему казалось важным иметь престижную машину. Теперь в этом не было необходимости.
В Истоне он свернул на шоссе номер 33 местного значения, покрытое двухдюймовым слоем снега. Нейт ехал по колее, проложенной другими автомобилями, и вскоре стали попадаться маленькие сонные деревушки с пестрящими парусниками бухточками. Берега залива покрывал толстый снежный покров, вода казалась темно-синей.
Население городка Сент-Майкл составляло тринадцать тысяч человек. Короткий отрезок шоссе, пролегавший через город, разумеется, назывался Мейн-стрит. По обеим сторонам тянулись магазины и мастерские, старые дома, тесно прилепившиеся друг к другу, сохранились настолько хорошо, что прямо просились на открытку.
Всю жизнь Нейт слышал о Сент-Майкле. Там был морской музей, проводился устричный фестиваль, в его бухту заходило множество судов, так как городские жители обожали проводить выходные в причудливых маленьких пансионатах, десятками облеплявших берег. Нейт проехал мимо почты и небольшой церквушки, настоятель которой в этот момент как раз очищал ступеньки крыльца от снега.
Коттедж Джоша находился на Грин-стрит, в двух кварталах от Мейн-стрит, фасад его выходил на север, и из окон открывался вид на бухту. Дом был построен в викторианском стиле – с двуглавым фронтоном и верандой, опоясывающей его с трех сторон, – и выкрашен в синевато-серый цвет с бело-желтой отделкой. Небольшой палисадник перед домом и подъездная аллея были завалены двухфутовыми снежными сугробами по самую входную дверь. Нейт припарковался у обочины и с трудом пробрался к крыльцу, утопая в снегу по колено. Открыв дверь, он включил свет и прошел в глубину дома. В кладовке у черного входа разыскал пластмассовую лопату.
Он провел восхитительный час, расчищая крыльцо, подъездную дорожку и тротуар перед домом, вплоть до того места, где оставил машину.
Дом, разумеется, был обставлен стильной мебелью, удобно устроен и сиял чистотой. Джош сказал, что горничная приходит убирать каждую среду. Миссис Стэффорд проводила здесь две недели весной и одну – осенью. Джош за последние восемнадцать месяцев ночевал здесь лишь трижды.
В доме были четыре спальни и четыре ванные комнаты. Ничего себе коттедж!
А вот кофе Нейт не нашел, и это оказалось первым огорчением за весь день. Он запер дверь и отправился в город.
Тротуары были чистыми, но мокрыми от тающего снега.
Если верить градуснику, висевшему в витрине парикмахерской, температура составляла тридцать пять градусов. Магазины и мастерские были закрыты. Проходя мимо них, Нейт изучал витрины. Вдали зазвонили церковные колокола.
Согласно врученному Нейту буклету, пастором здесь был отец Фил Ланкастер, низенький жилистый человечек с очками в толстой роговой оправе на носу. Ему могло быть от тридцати пяти до пятидесяти лет. Паству, явившуюся на одиннадцатичасовую службу, представляли десятка два стариков, остальных, надо полагать, испугала погода.
Церковь была прелестной: сводчатый потолок, пол и скамьи из темного дерева, четыре витражных окна… Отец Фил Ланкастер, облаченный в черную сутану, приветствовал пришедших в церковь Святой Троицы, где все они, похоже, чувствовали себя как дома. Голос у пастора был высокий и сильный – микрофона не требовалось, слова он произносил немного в нос. Святой отец возблагодарил Бога за снег и зиму, за смену времен года как свидетельство того, что Господь, как заведено, контролирует ход жизни.
Потом все пели гимны и молились. Во время проповеди пастор заметил нового прихожанина, сидевшего в предпоследнем ряду. Они улыбнулись друг другу, и на миг Нейт испугался, что его пригласят подойти поближе и присоединиться к остальным.
Проповедь была посвящена вдохновению – странный выбор темы, если учесть средний возраст собравшихся. Нейт с трудом заставлял себя прислушиваться, внимание рассеивалось, мысли улетали к маленькой часовенке в Корумбе с открытыми дверями, высоко расположенными окнами, тяжелым горячим воздухом, умирающим на кресте Иисусом и юношей с гитарой.
Чтобы не обидеть Фила, Нейт старательно сосредоточивал взгляд на расплывчатом световом пятне над кафедрой за его спиной. Слава Богу, что у священника были такие толстые стекла в очках – с его зрением он не мог заметить отсутствие у Нейта интереса к проповеди.
Сидя в маленькой теплой церквушке и чувствуя себя наконец в безопасности после своего великого приключения – в безопасности от лихорадок и штормов, от соблазнов Ди-Си, от дурных привычек и духовного угасания, – Нейт вдруг осознал, что впервые, сколько себя помнит, пребывает в состоянии душевного покоя. Он ничего не боялся. Бог вел его, куда – Нейт пока еще не понимал, но страшно ему не было.
“Будь терпелив”, – напомнил он себе и зашептал молитву.
Он благодарил Бога за то, что тот спас ему жизнь, молился за Рейчел, зная, что и она молится за него.
От ощущения безмятежности на его лице заиграла улыбка. Закончив молиться, он открыл глаза и увидел, что Фил улыбается ему.
Вытянувшись в цепочку, прихожане подходили к пастору, провожавшему их, стоя у дверей, и, получив благословение, выражали восхищение прекрасной проповедью, перекидывались несколькими словами насчет приходских новостей. Очередь двигалась медленно, таков был ритуал.
– Как ваша тетушка? – спрашивал Фил одного из своих прихожан и внимательно выслушивал подробную информацию о течении тетушкиной болезни. – Как ваше бедро? – спрашивал у другого. – Как вам понравилась Германия? – обменивался рукопожатием с третьим и, слегка наклонившись вперед, не упускал ни единого слова из их ответов. – Добро пожаловать в церковь Святой Троицы! – Священник с таким воодушевлением пожал руку Нейту, что тот подумал: уж не является ли он первым за много лет новым лицом в этом храме?
– Я – Нейт О'Рейли, – представился Нейт и добавил: – Из Вашингтона, – словно это могло помочь получше узнать его.
– Нам было очень приятно, что вы провели это утро с нами, – ответил Фил. Его большие глаза лучились за стеклами очков. Теперь, с близкого расстояния, были видны морщины вокруг его глаз, и Нейт понял, что священнику ближе к шестидесяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114