Не говоря уже о чердаке, подвале и гараже каждого землянина, обладавшего минимальными знаниями в любой области науки или псевдо-науки. Электротехника, электроника, химия, белая и черная магия, алхимия, лозоискательство, бионика, оптика, акустика, токсикология и топология практиковались как методы изучения или возможной обороны.
Марсиане должны были иметь слабое место. Должен был существовать способ заставить марсианина крикнуть «Ой!»
Их бомбардировали лучами альфа, бета, гамма, дельта, дзета, эта, тета и омега.
Когда подворачивался случай — а марсиане не избегали, но и не искали сами возможностей подвергнуться эксперименту, их поражали электрическими разрядами во много миллионов вольт, захватывали в сильные и слабые магнитные поля, подвергали воздействию микро— и макроволн.
Их испытывали холодом, близким к абсолютному нулю и максимальным жаром, какой мы только могли получить — температурой синтеза атомного ядра. Нет, ее не удалось достичь в лаборатории. После некоторого колебания власти распорядились, несмотря на присутствие марсиан, провести пробный взрыв водородной бомбы, запланированный на апрель. Поскольку они и так уже знали все наши тайны, нам нечего было терять. Кроме того, имелась надежда, что кто-нибудь из них захочет взглянуть на бомбу вблизи в момент взрыва. Один марсианин уселся прямо на нее, а после взрыва приквимил на мостик адмиральского корабля и недовольно спросил:
— Не мог найти хлопушку получше, Джонни?
Их фотографировали для нужд науки во всех видах света, какие только можно придумать: в инфракрасном, ультрафиолетовом, дневном, в свете натриевых и дуговых ламп, в свете свечи, солнца, луны и звезд.
Их опрыскивали всеми известными жидкостями, включая синильную кислоту, тяжелую и святую воду, не забывали и средства от насекомых.
Звуки, которые они издавали голосом или иным способом, записывались с помощью всех известных устройств. Марсиан разглядывали в микроскопы, телескопы, спектроскопы и иконоскопы.
Практические результаты равнялись нулю; ни один ученый не сумел испортить настроение марсианину.
Теоретические результаты не имели значения. Очень мало удалось узнать о них сверх того, что и так знали после нескольких первых дней.
Они отражали свет только видимой части спектра: 0,0004-0,00076 мм; любое излучение выше или ниже этой полосы проходило сквозь них без потерь и преломления. Их невозможно было обнаружить рентгеновскими лучами, радиоволнами или радаром.
На них вообще не действовали ни гравитационное, ни магнитное поля. Никакой вид энергии, никакие твердые или газообразные вещества, которые мы смогли на них опробовать. Марсиане не поглощали и не отражали звук, однако могли его испускать.
Это интриговало ученых даже больше, чем то, что они отражают свет. Звук — явление более простое, чем свет, по крайней мере лучше изученное. Это волновое воздействие на упругую среду, обычно воздух, и если в телесном и реальном смысле марсиан в данном месте не было, как они могли вызывать колебания воздуха, которые мы слышали? Однако они их вызывали, и это были не субъективные впечатления в мозгах слушателей, поскольку звук этот можно было записывать и воспроизводить. Так же как можно было регистрировать и видеть на фотоснимке световые волны, которые они отражали.
Разумеется, ни один ученый ex definitione, не верил, что они были демонами или дьяволами. Однако многие ученые не хотели верить, что они прибыли с Марса или — если уж о том речь — из нашей Вселенной. Они наверняка представляли иной вид материи — если материи вообще, насколько мы понимаем ее сущность — и, должно быть, явились из иной вселенной, в которой физические законы совершенно отличны от наших. А возможно, из другого измерения.
Или, что еще более возможно, они сами имели больше измерений, чем мы.
Разве не могли они быть двумерными существами, чей трехмерный облик являлся следствием их присутствия в трехмерной вселенной? Дамочки тоже кажутся на киноэкране трехмерными, пока не попытаешься схватить одну из них за руку.
Могли они также быть проекциями в трехмерный мир существ четырех или пятимерных, наглость которых основывалась на обладании большим числом измерений, чем мы могли воспринять и понять.
Люк Деверо проснулся, потянулся и зевнул, испытывая блаженство и приятную расслабленность. Было третье утро недельного отдыха, который он устроил себе по окончании «Тропы в никуда». Самого заслуженного отдыха, который он когда-либо заслуживал: после завершения книги ровно за пять недель. Книги, которая принесет ему больше денег, чем любая их предыдущих.
К тому же — никаких проблем со следующей книгой. Уже какое-то время основные сюжетные линии были разложены по палочкам в его мозгу и, если бы Марджи не настаивала на отдыхе, он успел бы уже написать по крайней мере первую главу. У Люка руки чесались поскорее сесть за машинку.
Ну что ж, он поставил четкое условие: будет отдыхать, если и Марджи сделает то же самое. Из этого практически родился второй медовый месяц, почти идеальный.
«Почти идеальный?» — спросил он себя, и тут же поймал свой мозг на попытке уйти от этого вопроса. Если даже второй медовый месяц не был идеальным, он не хотел знать, почему.
Но почему не хотел знать? Это было всего на шаг дальше основного вопроса, но все-таки непонятно тяготило.
«А ведь я мыслю», — подумал он. А не должен бы, потому что мышление каким-то образом могло все испортить. Может, потому он и работал над книгой так напряженно, чтобы не мыслить?
Но чтобы не мыслить о чем? Его разум снова встревожился. И в этот момент Люк очнулся от полусна и все к нему вернулось.
Марсиане.
"Посмотри в глаза правде, той правде, от которой ты старался сбежать: что каждый продолжает их видеть, а ты нет. Что ты безумен; а ведь ты знаешь, что это не так... или же все остальные сошли с ума.
Ни то, ни другое не имеет смысла, а ведь один вариант из двух должен быть правдой. С тех пор, как пять недель назад ты видел своего последнего марсианина, ты бежишь от этой проблемы и делаешь все, чтобы избежать мыслей о ней, поскольку даже мысли о таком страшном парадоксе могут снова довести тебя до безумия, в которое ты впал прежде и начал видеть..."
Люк со страхом открыл глаза и осмотрелся. Марсиан не было. Ну разумеется, ведь марсиан не существовало. Он был абсолютно уверен в этом, откуда бы ни бралась его уверенность.
Так же, как в том, что теперь он был здоров.
Он повернулся, чтобы взглянуть на Марджи. Она спокойно спала с лицом невинным, как у ангела. Ее волосы цвета меда, рассыпанные по подушке, вызывали восторг даже непричесанные. Одеяло сбилось, обнажив нежный розовый сосок; Люк приподнялся на локте и склонил голову, чтобы его поцеловать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41