— Эмил спросила и вдруг замерла, начиная понимать, что к чему. Поскольку нападения на Дахгленн не было, существовала одна-единственная причина, по которой Парлан мог подняться с постели среди ночи. — Рори?
Парлан сжал ее руку в своих ладонях.
— Да, миленькая, только не надо бояться. Он больше не причинит тебе вреда. Никогда.
— Ты его зарубил?
— Увы. Такого счастья Господь Бог мне не послал.
Просто Артайр услышал, что в деревушке в двух часах езды от Дахгленна были обнаружены два человека, которые по описаниям очень походили на Рори и Джорди. Он помчался туда сломя голову, но узнал лишь, что оба погибли во время пожара. Тогда он вызвал меня, чтобы я мог лично убедиться, что это именно Рори и Джорди.
— И что же? Это были они?
— Да. Хотя тела в основном опознавал Лейт. Я лишь могу подтвердить, что размеры и телосложение людей, ставших жертвами огня, вполне соответствуют телосложению преступников, которых мы разыскивали. Один труп поменьше — по словам Лейта, это тело Джорди. Труп другого человека, который при жизни был значительно выше ростом, чем Джорди, — тело Рори Фергюсона. Об этом свидетельствуют и вещи, найденные на пепелище. Лейт сразу же ускакал к твоему отцу, пожелав сразу же сообщить ему о случившемся. Уверен, что Лахлан, как и я, будет вне себя от гнева, что Рори пал не от его руки.
— Отец, конечно, разгневается, но мне кажется, это — самая лучшая развязка, какую можно себе представить. Мой отец — вовсе не жестокий человек, но если бы он встретился с Рори, то повел бы себя, как самое кровожадное существо на свете. Слишком он ненавидел этого убийцу. Поймай он Рори, его поведение мало отличалось бы от поведения умалишенного.
— Это легко понять.
— Да, тому, кто наблюдает со стороны. А ведь отцу пришлось бы бороться со зверем, который живет в душе каждого человека, а такие вещи не проходят даром. Повторяю; хорошо, что все закончилось именно так, хотя Пройдет некоторое время, прежде чем отец признает мою правоту.
— Мне тоже понадобилось время свыкнуться с тем, что все наконец закончилось. У меня поначалу было чувство, будто у меня украли нечто ценное.
— Я так рада, что никому из вас не придется встречаться с Рори лицом к лицу. Ведь Рори был как змея. — Эмил печально улыбнулась. Потом она занялась Лайолфом — ребенок уже наелся, и теперь она гладила его по спинке, чтобы он отрыгнул избыток воздуха, который, вполне вероятно, попал в его желудок при кормлении. — Я очень боялась, что Рори придумает какой-нибудь дьявольский трюк и устроит западню, в которую постарается заманить одного из нас, чтобы разделаться с ним без помех. Фергюсон никогда не сражался честно.
— Рори мертв.
— Ты и в самом деле в этом уверен, Парлан?
— Пожалуй. А что, у тебя есть какие-нибудь сомнения на этот счет? — Парлан протянул руку и коснулся ее щеки, — У меня их тоже было предостаточно, но потом они сами собой развеялись.
— Не сомневаюсь, что мои развеются тоже. Думаю, все дело в том, что Рори погиб слишком неожиданно. Я и представить себе не могла, что все закончится таким вот образом.
— Я тоже. И мне кажется, что ты еще долго будешь оглядываться, боясь, что Рори может подкрасться сзади и нанести смертельный удар.
— Да, мне потребуется время, чтобы избавиться от этого ощущения. Но ты не волнуйся, я все преодолею.
Ребенок задремал, и Эмил устроилась в постели поудобнее, продолжая прижимать малыша к груди. Она стала подумывать, что материнство сделало ее более осторожной и избавиться от страхов ей будет не так уж просто. Слишком велик был риск, если Рори путем какой-нибудь дьявольской каверзы удалось все-таки остаться в живых. Ребенок мог и не пострадать, но и самой Эмил хотелось дожить до того момента, когда ее сын превратится во взрослого мужчину.
Лежа в постели и чувствуя, как пальцы Парлана нежно перебирают ее волосы, Эмил не заметила, как стала погружаться в сон. Она ощутила умиротворение, и на мгновение ей показалось, что все ее страхи не стоят и ломаного гроша.
Поразмыслив, однако, она пришла к выводу, что слишком поторопилась: расслабляться не следовало.
— Послушай, ты уверен, что он погиб? — В этот момент она себя ненавидела, но ей было необходимо получить подтверждение мужа, что всем ее страхам — конец.
— Да, дорогуша. — Парлан поцеловал жену в лоб и улыбнулся, заметив, что Эмил говорит, не открывая глаз. — Завтра мы справим по нему поминки. Надеюсь, погода будет хорошая.
Она тоже улыбнулась, но глаз по-прежнему не открывала.
— Это тебе Ангус сказал, да?
— Точно. Говорит, что будет солнечно.
— Мне кажется, отмечать смерть другого человека весельем дурно.
— Ну, если ты не хочешь порадоваться по этому поводу, мы найдем другой. Завтра, к примеру, сравняется два месяца, как родился наш малыш. Если старая Мег скажет мне одну вещь, которую я хочу от нее услышать, то…
Уяснив, на что намекает Парлан, Эмил пообещала себе не краснеть и не смотреть на мужа.
— Мальчик растет как на дрожжах, верно?
— Верно. А ты у нас скоро будешь бегать. Когда старая Мег скажет, что ты уже вполне оправилась после родов.
— А ты, стало быть, будешь меня догонять — так, что ли?
— До тех пор, пока ты не устанешь и не упадешь.
Желательно, конечно, чтобы ты упала при этом на спинку, но когда пройдет три месяца, то и это уже не будет иметь никакого значения.
— Какие еще три месяца?
— Увы, никакие — оттого-то все мои печали. Я поначалу думал, что ты перенесла больше всех, пока вынашивала и рожала ребенка, но теперь начинаю в этом сомневаться.
Она лениво приоткрыла один глаз и посмотрела на мужа:
— Уж не жалуешься ли ты, часом?
Коснувшись кончиками пальцев густой иссиня-черной шевелюры на голове сына, Парлан тихо сказал:
— Это не то чтобы жалоба, просто у меня есть одна штучка, которая прямо-таки взывает к тому, чтобы ее приласкали.
— Ага! Так ты, значит, на завтра назначил празднование «дня ласк»?
— Скорее, я назвал бы его «днем непрерывных ласк», — он поцеловал ее в щеку, — так что тебе лучше поспать, чтобы набраться сил. Иначе завтра ты за мной не поспеешь.
Она, признаться, усомнилась в этом, поскольку желание заняться любовью терзало ее не меньше, чем Парлана, но решила мужу ничего об этом не говорить. Завтра он сам поймет, что к чему. Как только старая Мег объявит, что она окончательно поправилась, Эмил, возможно, и в самом деле начнет бегать — только не от мужа, а за ним. Эта мысль настолько ее рассмешила, что, проваливаясь в сон, она все еще продолжала улыбаться.
Как только Парлан убедился, что она заснула, он тихонько разжал ее руки и вынул сына из ее объятий, что вызвало неосознанный протест как со стороны матери, так и со стороны младенца. Он улыбнулся, когда услышал слаженное протестующее бурчание Эмил и Лайолфа, после чего положил мальчика в колыбель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104