Эполар благодарно кивнул. Пока Кэш возилась на кухне, он подошел к окну с открытыми ставнями. Ощущение радости и комфортности, которое он испытывал в течение нескольких секунд, увеличилось при виде обильного снега, покрывшего ферму ночью. Сейчас над снежной пушистой белой массой, напоминающей крем "Шантийи" или пену в шампанском, светило яркое солнце.
Когда Эполар отвернулся от окна и его взгляд упал на лежавший на скамейке "стен", чувство комфортности исчезло.
– Что это за пушки? – спросил он.
– Это автомат, – ответила Кэш из кухни.
– Я и сам вижу. Откуда он взялся?
– Он мой. Семейная реликвия.
– Браво! И что он здесь делает?
– Он может пригодиться.
– Моя милая, – сказал Эполар, входя в кухню, – вбей себе в голову, что если полицейские нас обнаружат, то мы сдадимся. Даже в моем возрасте я предпочитаю тюрьму гробу. Сделай одолжение, разбери его и убери отсюда. Чтобы я его больше не видел, ты поняла?
Кэш намазывала маслом хлеб.
– Слушаюсь, шеф, – сказала девушка.
Эполар взъерошил ей волосы.
– Я не шучу, – сказал он, улыбаясь.
– Я знаю, шеф.
На кухонном столе стоял радиоприемник.
– Ты слушала радио в десять часов? – спросил бывший ловец акул и бывший террорист, играя волосами Кэш. – Что нового?
– Ничего интересного. Среди гошистов в Париже произведены тысячи арестов...
– Черт!
– Этого следовало ожидать.
– Да. Все равно пакостно.
– Наш манифест дошел до газет, но об этом прямо не говорят, словно они еще не решили, что будут делать дальше.
– Они и в самом деле не знают.
– Министру внутренних дел не дали ночью спать. Он совещался и отдавал распоряжения всю ночь, на площади Бово. Передано второе сообщение министра в том же духе: "Порядок в республике будет сохранен". В Марселе они задержали коммерсантов, в машине которых нашли динамит. – А "форд-консул"?
– Об этом не говорили.
– Значит, его нашли, – сказал Эполар.
Кэш положила бутерброды на красивый металлический поднос, поставила на него чашку, налила в нее кофе и молока.
– Сколько тебе сахара?
– Два кусочка. Что еще передали?
– Еще позицию разных партий, – сказала Кэш, кладя сахар в кофе с молоком. Затем она взяла поднос и радио и пошла в общую комнату. Эполар последовал за ней. – Коммунисты, разумеется, осуждают провокацию. Социалисты считают, что этот безответственный акт опасен для революционного фронта. Лига призывает наказать авантюристов. Агентство "Либерасьон" распространило коммюнике так называемой Новой Красной Армии, осуждающее мелкобуржуазных нигилистов, то есть нас, которые таким образом подыгрывают властям. Коммюнике заканчивается призывом: "Долой Нейманов".
– Нейман? Альфред? – ошеломленно спросил Эполар.
– Нет, Хайнц Нейман, – поправила Кэш, ставя поднос на стол. – Он имел какое-то отношение к Кантонской коммуне в декабре двадцать седьмого года.
– А-а... – протянул Эполар.
Он сел за стол с мрачным видом и принялся за бутерброды, искоса поглядывая на Кэш. Девушка сидела напротив него, положив локти на стол и опершись подбородком на кулаки. Она смотрела на своего визави и улыбалась.
– Занятная ты девушка, – сказал Эполар.
– А ты старый дурак, – заявила Кэш. – Я тебя ждала целый час сегодня ночью в своей спальне, представь себе. Почему ты не пришел?
Эполар поперхнулся бутербродом.
– По правде говоря... – сказал он, чтобы выиграть время, – я думал об этом...
– Надеюсь, – сказала Кэш.
– Но я сомневался, – продолжал Эполар, – я не был уверен... И пока я раздумывал... черт побери, я уснул.
Он взглянул на Кэш, которая едва сдерживалась от хохота.
– Мне очень жаль, – добавил он.
– Воплощение мужественности! – воскликнула девушка. – Он засыпает, раздумывая, и ему жаль. Смешно. Ты хочешь меня или нет?
– Да.
– Хорошо. Сегодня, Пей кофе и иди проветрись.
– О'кей, – сказал Эполар.
Он выпил кофе и встал.
– Я должен сменить Буэнвентуру, – сообщил он.
– Господи, какой дурак! – воскликнула Кэш. – Я чувствую, что у меня будет жалкий любовник.
Она вышла на солнце, Эполар – вслед за ней. Он чувствовал себя мерзко. Кэш взяла его за руку, оперлась на его плечо, и они обошли таким образом вокруг фермы. Через открытую дверь бывшего стойла они видели спящего д'Арси, зарывшегося в прогнившей соломе.
Немного позднее пара вернулась в дом. У Эполара полегчало на сердце.
– Сегодня, – повторила Кэш, и Эполар поднялся на верх сменить Буэнвентуру.
Глава 17
В субботу, в одиннадцать часов утра, глава кабинета принял Гоемона.
– Что вам удалось сделать?
Комиссар поставил локти на стол, прижав указательные пальцы к углам рта, что придало ему еще более горькое выражение, чем обычно. Гоемон был довольно высоким мужчиной, но сильно сутулился, и поэтому производил впечатление тщедушного человека. Его грушеобразную голову украшал восковой лоб интеллектуала. Жидкие брови и тонкие усы не красили лица, почти лишенного подбородка.
– Говорите, Гоемон.
– Мы нашли "форд-консул", на котором было совершено похищение. Это стоянка на Елисейских Полях, как я вам сообщил по телефону. Отпечатки не обнаружены. Нитки и пыль отправлены в лабораторию. Пока еще не найдено ничего такого, что могло бы продвинуть следствие.
– Досадно. Очень досадно, – сказал глава кабинета голосом, полным ярости. – Вам ведь известно, что они в своем проклятом манифесте назначили нам срок на полдень понедельника.
Гоемон достал маленькую голландскую сигару и с мрачным видом закурил ее.
– Хорошо, продолжайте, – разрешил глава кабинета.
– Машина принадлежит одному математику, – сказал комиссар. – Она была украдена. На стоянке никто ничего не видел. Ну и люди!
Гоемон тяжело вздохнул. Глава кабинета барабанил пальцами по столу.
– Теперь относительно мадам Габриэль, – продолжал комиссар. – Она по-прежнему под наблюдением. Я думаю, что нам удастся в конце концов сделать портреты-роботы обоих типов, которые...
– К делу! – перебил глава кабинета. – К делу, Гоемон, к делу!
– Простите?
– Мне наплевать на нормальный ход расследования! Что там с этими двумя агентами разведслужб?
– Для сведения, они даже не являются агентами разведслужб. Это так называемые корреспонденты. Я им быстро дал понять, что не собираюсь с ними шутить. Два часа в камере. Они не ожидали этого. Они действительно поверили, что мы прочистим группу Граблье. В общем, это детали. Я дал им понять, что французским правосудием нельзя манипулировать.
– Перестаньте язвить, Гоемон, – сказал глава кабинета угрожающим тоном. – Меня не интересуют методы, которыми вы пользуетесь в вашей работе. Меня интересует результат. Вы получили пленку?
– Я узнал имя человека, снявшего ее. Некий Бубун. Его сейчас разыскивают. Рано или поздно мы найдем его.
– Когда?
Гоемон развел руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29