Придется, видимо, сделать над собой усилие и вернуться домой. Представляю, как меня там встретят Владимир Николаевич со своей Маргаритой. Внезапно вспыхнула злость. Что им всем от меня надо? То есть понятно что — Маргарита мечтает, чтобы я убралась из квартиры и оставила им площадь. Отчим, разумеется, тоже этого хочет, но опасается выражать свои желания вслух с такой прямотой. Он человек осторожный. Но я вовсе не собираюсь оставлять им мамину квартиру. Кроме того, что мне попросту негде жить, такая наглость не должна поощряться! Мне вовсе не все равно, что будет со мной и с Багратионом. Хорошо бы посоветоваться с каким-нибудь компетентным человеком. Но у меня нет никаких родственников и почти никаких знакомых. Последней из моей родни была прабабушка Софья, которая хоть и обещала присматривать за мной после смерти, но что-то я этого пока не замечаю.
Хотя… Я вспомнила того нахального водителя, который окатил меня из лужи. Я обругала его вслед, а оказалось, что я должна быть ему благодарна по гроб жизни. Но что заставило его въехать в эту лужу? Дорога перед ним была совершенно свободна, а он вместо того, чтобы ехать прямо, внезапно вильнул, как будто из-под колес у него выскочила собака или кошка. Что-то почудилось? Бывает, конечно, со всяким… Но уж очень кстати это случилось.
Дальше. Если бы я обошла ту фуру спереди, как все прохожие, мы никогда не встретились бы с Ленкой Коломийцевой, проскочили бы мимо друг друга, не заметив. И я не приехала бы сюда, ночевала бы где-нибудь на вокзале или отправилась в Парголово, в дом бабы Сони. И тогда меня либо забрали бы в милицию, как бомжа, либо сосед Витька ломился бы в двери и грозил топором. А вместо этого я спокойно отдыхаю в чудесных условиях. Что меня толкнуло обойти фуру сзади? Как будто под руку кто-то шепнул…
Забавно думать, что это баба Соня присматривает за мной с того света. Хотя что это я? Сорок дней пока не прошло, а что говорил священник на поминальной службе? Сорок дней ее душа еще тут, на земле, ей, как говорится, и ходить далеко не надо, чтобы приглядеть за мной и Багратионом. Приятно думать, что о тебе кто-то заботится, хотя бы и бестелесная душа, не все же я не могу на это особенно надеяться. Как-то все это странно, я человек неверующий. Так что оставим в стороне все разговоры о душе и вернемся к нашим, земным баранам. Я решила по возвращении в город позвонить Ленке и попросить у нее совета. Возможно, есть у нее какой-нибудь знакомый юрист. Тут. я вспомнила, что мне нужно обязательно поговорить с юристом, то есть с нотариусом, что бабушка Соня оставила мне конверт, а в нем — адрес нотариуса Кулешова.
Вечером я, как обычно, допоздна читала головоломный французский детектив и заснула уже во втором часу.
Казалось, я только закемарила, как что-то разбудило меня. Проснувшись, словно от внезапного толчка, я села на диване и прислушалась. В доме царила обычная ночная тишина, не нарушаемая никакими посторонними звуками, и я подумала, что тревожное ощущение пришло из какого-то случайного сна — иногда бывает, что приснится звонок, и ты вскакиваешь и бросаешься к безмолвному телефону.
Во рту у меня пересохло, и я решила, раз уж проснулась, сходить за соком или минеральной водой.
Не зажигая света, нашарила домашние тапочки и знакомым путем двинулась на кухню.
Миновав короткий коридор, открыла кухонную дверь и шагнула внутрь, как вдруг на мою бедную голову обрушился страшный удар. Если бы в доме и без того не было темно, можно было бы сказать, что у меня в глазах потемнело.
Я рухнула на пол как подкошенная и перестала существовать.
В окружавшей меня уютной непроницаемой тьме неожиданно появился узкий просвет, и в него хлынула боль. А вместе с ней ужасный, отвратительный звук — невыносимый, нечеловеческий вой. Я попыталась отгородиться от этого звука и от боли, попыталась вернуться в уютное темное беспамятство, свернувшись калачиком, как в детстве, но вой рвался в мое сознание, и что-то очень острое царапало меня…
Я пришла в себя и застонала.
В первый момент мне показалось, что продолжается бред, кошмар: чудовищный вой, от которого я очнулась, стал просто оглушительным. А еще жуткая боль и тяжесть на груди… Мучительным усилием воли преодолев слабость и дурноту, я приподнялась и сбросила давивший меня груз.
Я разглядела в слабом свете дежурной лампочки Багратиона. Огромный кот, скатившись с моей груди, мяукал с ненатуральными оперными подвываниями и сверкал на меня огромными зелеными глазами.
Мне стало очень страшно: если такая зверюга взбесится и набросится на меня, нетрудно предположить, чем это закончится… И ведь никого нет, кто мог бы меня защитить! А он явно взбесился и собирался уже разодрать мне когтями горло… И как страшно он воет! Особенно жутким казался кошачий вой оттого, что до сих пор Багратион никогда не подавал голоса, я не слышала от него ни разу самого обычного мяуканья…
Однако котяра испустил последний душераздирающий вопль и замолчал.
Я села и огляделась.
Прекрасно помню, что засыпала я в комнате, на диване — а проснулась в подвале, на холодном цементном полу, возле газового котла… Как я сюда попала?
Мучительная боль в голове и шее мешала мне думать, но я вдруг вспомнила, как встала и пошла за водой… Однако я шла на кухню, а не в подвал! Подвал… газовый котел…
Здесь что-то было не так, совсем не так, как всегда.
Я застонала, напряглась и встала на ноги.
И тут же поняла, что здесь не так.
Во-первых, я не слышала ровного гудения пламени. Огонь, днем и ночью нагревавший котел, погас.
И во-вторых, в подвале здорово пахло газом. Если бы мне не было так плохо, я сразу почувствовала бы этот запах.
Я вспомнила инструкции Полины Сергеевны. Первым делом перекрыть газовый вентиль… Я повернула массивный кран с ярко-желтой ручкой, затем буквально подползла — так я была слаба — к подвальному окошку и включила вентилятор. В подвал хлынул холодный и сырой зимний воздух, и в голове у меня сразу прояснилось. Я вспомнила, как вошла на кухню и на мой затылок обрушился удар.
И тогда ужасный смысл происшедшего предстал передо мной со всей очевидностью.
В дом кто-то забрался — вероятно, грабители. Они под покровом ночи занимались своим делом, как вдруг черт понес меня на кухню… Меня оглушили и отнесли в подвал, затем погасили в котле пламя, оставив открытым газовый вентиль, чтобы я умерла, отравившись газом.
И так бы все и случилось, если бы Багратион не вернул меня к жизни своим жутким воем и острыми когтями… Пусть это жестокий способ, но он спас меня от смерти!
Я нашла взглядом кота. Он сидел возле остывающей трубы, как обычно безмолвный, и смотрел на меня своими яркими изумрудными глазами.
— Прости, дорогой, — проговорила я виноватым голосом, — я плохо о тебе подумала… ты спас меня, спасибо…
Однако подойти и погладить его я не решилась — слишком явственно стоял у меня в ушах его недавний жуткий вой, и глубокие царапины на шее болели и кровоточили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69