— То есть, — Монгол с трудом осмысливал услышанное. — Мы его вернули «Рославу» как некачественный товар... И пусть они с ним теперь делают что хотят. Они уже убили его жену, теперь они убьют его... Дочь Романова тоже неизвестно где... Мы вообще правильно поступаем? Мы выяснили, что Кабан и Карабас — вроде как предатели... И вернули Романова, потому что больше он нам не нужен. Так?
— Я тебе напомню нашу задачу, — сказала Морозова, — Наша задача — выставить корпорации «Рослав» такой ультиматум, после которого они согласились бы на возвращение Лавровского в Москву. У нас не было задачи спасать семью Романовых. Мне по-своему их жалко... Но деньги мне платят не за то, чтобы я кого-то жалела.
Монгол ничего ей не ответил, он просто кивнул, признавая своеобразную правоту этой женщины. Своеобразную — но не абсолютную.
— Грош бы была мне цена, — продолжала говорить Морозова, — если бы я каждый раз принималась всех жалеть, распускать нюни, спасать женщин, детей и особенно мужчин, не умеющих за себя постоять... Это было бы уж совсем... Это уже ни в какие ворота...
— Ты словно оправдываешься, — тихо произнес Монгол.
— Черта с два! Еще чего не хватало — оправдываться...
— Ты ведь гарантировала ему безопасность... — напомнил Монгол.
— А Валерка Мищенко гарантирован мне, что мы будем с ним жить долго и счастливо! — выпалила Морозова. — И что с тех гарантий?! Хотя... Зачем это я? Зачем я об этом сказала?! — Она недоуменно пожала плечами и отвернулась от Монгола. — Не понимаю, что на меня нашло...
У Монгола были кое-какие соображения на этот счет, но он предпочел оставить их при себе. Чтобы как-то вернуть Морозову в более безопасное поле, он сочувственно проговорил:
— Что, действительно ничего серьезного не удалось выжать из Романова?
— Ничего, — сердито буркнула Морозова. — Удивительно бестолковая память у человека. Никакой конкретики. Ему убийство человека показывают, а он даже его фамилию не запомнил.
— Какое еще убийство?
— Этот Романов... — Морозова нехотя повернулась к Монголу. — Он рассказал, что мысли о побеге появились у него после того, как ему показали видеокассету, на которой какому-то деятелю «Рослава» перерезали горло. За нелояльность.
— О господи... Ну и нравы у них там... — поморщился Монгол, переступая через тело Кабанова, лежавшее на пути к лестнице.
— Так Романов даже не запомнил фамилию этого человека, не запомнил, когда и где это было...
— Может, на кассете этих сведений просто не было?
— Так нужно было выяснить!
— Он же просто человек, он не как мы с тобой... Он, может, названия цветов знает. Зачем ему про убийства знать?
— Я вот просто подумала вчера ночью...
— Да?
— Если в «Рославе» так поступают с предателями... Они же так и с Романовым теперь поступят?
— Скорее всего.
— Перережут горло перед видеокамерой. Это очень деликатная процедура. Нужно камеру притащить, освещение сделать... И чтобы посторонних не было. Романов сказал, что это был какой-то подвал.
— Ну и...?
— Его, наверное, прямо сейчас туда и повезли. Что с ним церемониться? И вот если бы нам удалось взять того оператора... А еще лучше — накрыть все это сборище в подвале...
— Его увезли почти полчаса назад, — напомнил Монгол. — Где ты теперь его будешь искать?
— Вот об этом я и подумала прошлой ночью. У него там была такая симпатичная обезьянка...
— Что ты с ней сделала?!
— Я вставила туда радиомаяк. И теперь Романова можно отслеживать по всей Москве. Не знаю, что из всего этого выйдет...
Монгол несколько секунд молчал как громом пораженный, а потом сказал Морозовой:
— Знаешь, ты... Ты на самом деле... Ты — страшный человек.
— Вот за это мне и деньги платят, — невесело ответила Морозова.
Дровосек: все под контролем (5)
Возможно, это было самоуверенной глупостью, но поначалу Дровосек на полном серьезе собирался ехать на «Профсоюзную». Он в три приема дополз до своей машины, забрался внутрь и кое-как заткнул те отверстия в своем теле, из которых хлестала кровь. После этого ему стало лучше. То есть он попытался внушить себе, что ему стало лучше, и если еще немного посидеть, то будет просто отлично и можно будет ехать к Морозовой... А то получится полный позор — и собственного сюрприза не притащил, и в общем деле не поучаствовал. Она же его съест, эта стерва...
Дровосек ждал, но лучше не становилось, и он понял, что может просто загнуться в этом лесу, откуда даже по мобильнику дозвониться никуда нельзя. Нужно было выбираться, и Дровосек, бледнея, исходя потом и кровью, завел двигатель, после чего стал медленно выезжать из леса.
На шоссе он разогнался было, но тут подступила вяжущая слабость, Дровосек даже закрыл глаза на несколько секунд, летя наугад, но затем справился с приступом боли, перестроился в правый ряд и поехал так, как никогда не ездил раньше, — медленно и осторожно. Словно катафалк.
За Кольцевой дорогой Дровосек сразу же нырнул в маленькую улочку и дальше такими же закоулками пробрался на одну из конспиративных квартир морозовской команды. Он не чувствовал в себе сил, чтобы добраться до дома, да и ехать через всю Москву с обожженной рожей, в окровавленной ниже груди одежде и с воняющим порохом стволом было не слишком разумно даже для Дровосека. Остановившись у подъезда ничем не примечательного панельного дома, Дровосек поблагодарил господа бога и самого себя за то, что он все-таки доехал. Потом он набрал на мобильном телефоне номер Морозовой, но та не отвечала. «Конечно, — с горечью подумал Дровосек, — она сейчас делом занимается...»
Он выволок свое теряющее подвижность тело из машины и потащил его в подъезд. В квартире Дровосек первым делом зашел в ванную, открыл кран и сделал несколько больших жадных глотков. Однако лучше ему не стало, напротив, было такое впечатление, что выпитая вода тут же превратилась в кровь и с новой силой заструилась из его ран.
Дровосек прошел в одну из комнат, сложил в изголовье подушки одну на другую, чтобы было удобнее, положил свое пульсирующее болью тело и позвонил в главный офис, Шефу.
— Сейчас тебя подберут, — обнадежил его Шеф. — А Морозова в курсе?
— Нет, — ответил Дровосек, удивляясь, какой вдруг тяжелой стала трубка мобильного телефона. — Она сейчас... Меняет Романова...
— Что? — Было такое впечатление, что для Шефа это абсолютная новость. — Романов у нее? А на что она его меняет?
— Ну там... Там жена его и... — Дровосек понял, что больше не хочет разговаривать об этих совершенно неважных для него вещах, и уронил мобильник на кровать.
Минут десять он пролежал неподвижно, смежив веки и вытянув руки вдоль тела, непривычно тихий и смирный. Дровосек давно не видел себя таким. В ушах слышалось низкое гудение, будто рой пчел висел в комнате и пытался психологически давить на Дровосека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93