Дворников наморщил лоб, словно не понимал смысла вопроса.
— Со списками школьников, — напомнил Бондарев.
— Этот человек? Я же сказал, это мой водитель. Он ничего не знал про списки.
— Точно?
— Ну... Он возил меня к тому человеку, который сделал списки. И обратно. Но он ничего не знал про сами списки, это совершенно точно.
— Тогда откуда у него это?
— Что — это?
Дворников нетерпеливо шагнул вперед и взял из рук Бондарева аккуратно сложенный лист бумаги, лишь слегка по краю запачканный кровью. Он развернул лист и увидел машинописные столбцы фамилий.
— Это же?.. Откуда?
— Это было у него в кармане рубашки, — сказал Бондарев.
— То есть... То есть вы хотите сказать... — разволновавшийся Дворников быстро отошел к фонарю, всмотрелся в лист бумаги, словно надеясь увидеть там тайные метки. — Это что же — он следил за мной? Откуда у него могло взяться?..
Бондарев выхватил у Аристарха страницу — одну из многих страниц в пачке документов, которые Дворников раздобыл в отделе народного образования. Под фонарем все было видно четче, все, до малейших деталей.
— Он следил за мной... — продолжал безостановочно говорить Дворников, выстраивая в уме какую-то замысловатую цепочку интриг и заговоров. — А потом украл часть этих списков... Но кто-то его потом убил... Тот, на кого он работал, да? Чтобы он не проболтался? Так? Вы это хотите сказать?
— Нет, Аристарх, — сказал Бондарев, аккуратно складывая лист. — Я не хочу этого говорить.
Говорить ему действительно не хотелось — ни о версии Аристарха, ни о чем бы то ни было вообще.
Потому что при свете фонаря на листе бумаги Бондарев заметил пометку, сделанную им самим вчера, в гостиничном номере. А значит, этот листок не был украден у Дворникова. Он был украден уже после того, как его прочитал Бондарев, — то есть из гостиничного номера.
А в гостиничном номере об этих списках должен был позаботиться Алексей.
И раз листок оказался не у Алексея, а в кармане трупа — то позаботиться ему, очевидно, не удалось.
Получается, что листок в кармане трупа, да и сам труп были чем-то вроде сообщения. И смысл этого сообщения был таков, что Бондареву совершенно не хотелось его с кем-то обсуждать.
— Аристарх, — сказал он Дворникову, и тот обратил на него свое напряженное лицо.
— Что?
— Прячься, Аристарх.
— Что это значит?
— Ты же хотел, чтобы я все объяснил. Вот мое объяснение. Прячься, Аристарх. Пришло время прятаться. И чем лучше ты спрячешься сейчас, тем...
Дворников зло махнул рукой в его сторону, бросил сигарету и почти побежал в направлении своего охранника в кожаной куртке. Кажется, он все понял верно.
2
Дальше все было именно так, как представил себе Бондарев, развернув окровавленный листок и увидев на полях свою пометку. То есть дальше все шло по тому варианту, который Бондарев в уме обозначил «очень плохой вариант».
Возле гостиницы стояли две милицейские машины, и Бондареву даже и думать не стоило о том, чтобы подниматься на свой этаж. Он ссутулился и стал настолько обычным, что взгляд со стороны не должен был отличать его от фонового пейзажа. Такой незаметной тенью Бондарев просочился в вестибюль гостиницы, возник у стойки администратора и серым голосом прошелестел:
— Куда ушла «Скорая»?
Администраторша качнула пышным перманентом, глянула на Бондарева жирно подведенными глазами и хотела что-то такое спросить, но вдруг увидела в Бондареве уже не тень, а человека, имеющего серьезное право задавать такие вопросы. Администраторша догадывалась, что после происшествия на четвертом этаже такие люди с такими правами обязательно здесь появятся, и она поспешила проявить лояльность.
— Спасибо, — сказал Бондарев и начал перемещаться в обратном направлении. Он не стал спрашивать, жив Алексей или нет. Как бы жестоко это ни звучало, но не это было главным. Главным были знаки, послания, сообщения, сигналы.
Сигналом был пришпиленный к сиденью машины, словно бабочка к доске коллекционера, водитель Аристарха. Заточки в его теле были способом привлечь внимание к клочку бумаги в нагрудном кармане и одновременно заявить о серьезности намерений. Если сделать краткое обобщение, то труп водителя означал: «Я знаю, чем вы тут занимаетесь. И я этого так не оставлю».
А еще труп водителя означал: «Я был в гостинице. Я все-таки забрался к тебе в номер. И я забрал то, что хотел. Угадай, что я сделал с твоим человеком?»
Бондарев не хотел играть в угадайку. Он чувствовал себя слишком старым и слишком злым для таких игр.
В больнице Бондарев стянул с вешалки чей-то несвежий белый халат, нацепил на нос очки в толстой роговой оправе и пустился с озабоченным лицом инспектировать пустые коридоры, пока не услышал краем уха разговор медсестры и молодого парня в штатском:
— Ну как ты с ним будешь разговаривать?! Он без сознания...
— Точно, что ли?
— Точно.
— Дай-ка я посмотрю...
— Ты уже смотрел.
— Это когда было? Это час назад было.
— Ну на, смотри. Доволен?
— Может, он просто спит?
— Ага, просто спит!
Они еще какое-то время препирались, потом медсестра ушла, шурша стоптанными тапочками, а парень грузно опустился в кресло напротив двери в палату.
Бондарев намеренно громко подошел к нему, строго посмотрел сверху вниз:
— А вы кто?
Парень показал красную книжечку. Бондарев пожал плечами:
— Ну и какой смысл в том, что вы здесь сидите? Больной все равно не в состоянии отвечать на вопросы...
— Он же придет когда-нибудь в сознание, — сказал упрямый парень. — А я тут как тут.
— Он может прийти в себя через неделю, — предупредил Бондарев.
— Доктор, мне торопиться некуда.
— Ну-ну, — неодобрительно произнес Бондарев и вошел в палату так, как будто имел на это неоспоримое право. Впрочем, так оно и было.
3
— Видели когда-нибудь такое? — спросил его тогда Аристарх Дворников. Бондарев видел — и мертвых мужчин в салоне дорогого автомобиля, и полумертвых мужчин в больничной палате, в бинтах, под капельницей.
Поэтому никаких особых эмоций на него не нахлынуло. В бледном лице Алексея и его забинтованных руках содержатся какой-то знак, и его следовало немедленно прочитать.
Сам факт, что Алексей оказался на больничной койке, означал одну простую вещь — автор посланий, выполненных с помощью холодного оружия, был человеком целеустремленным и умел преодолевать препятствия на своем пути. Хотя, честно говоря, Алексей был отнюдь не железобетонным заграждением.
Но в безмолвном теле были запечатаны и еще какие-то послания, пока Бондареву непонятные. Если бы неизвестный автор посланий расшиб Алексею голову на пути к бондаревским бумагам или просто зарезал бы его — это было бы понятно. Совсем плохо, но понятно.
Однако Алексей был оставлен в живых. Только вот руки..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123