Я заметил, что он сказал мне только часть, очень небольшую часть.
— Можете ли вы объяснить подобный прием? — спросил я.
Он коротко ответил:
— Нет.
— Может быть, я смогу объяснить его вам, — предложил я. — Сказал ли мистер Ромейн своей жене, что познакомился с вами через меня?
Он снова устремил на меня испытующий взор.
— Может быть, мистер Ромейн и сказал это жене, выйдя ей навстречу.
— В таком случае, дело ясно, как божий день: мистрис Ромейн — строгая протестантка, а я католический священник.
Он схватился с поспешностью, которая не обманула бы и ребенка, за это объяснение нелюбезного приема, оказанного ему мистрис Ромейн.
Таким образом я избавил его от необходимости вдаваться в дальнейшие объяснения поведения мистрис Ромейн!
— Благоразумный человек никогда серьезно не огорчается религиозными предрассудками женщины, — продолжал я самым любезным тоном. — Вы обязали мистера Ромейна, и он желает сойтись с вами поближе. Вы опять собираетесь в Тен-Акр-Лодж?
Он снова коротко ответил:
— Не думаю.
Я сказал, что мне жаль это слышать.
— Но, конечно, — прибавил я, — вы всегда можете видеть его у себя, когда приезжаете в Лондон.
Он пустил клуб дыма и не ответил.
Но я решил не отступать.
— А может быть, вы окажете мне честь и отобедаете с ним запросто у меня?
Как джентльмену, ему, конечно, пришлось ответить на этот вопрос.
— Благодарю вас, но я бы не желал этого. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Мы заговорили о другом. Он был любезен, как всегда, но, видимо, не в духе.
— Мне кажется, я уеду в Париж еще в этом месяце, — сказал он.
— Надолго? — спросил я.
— О, нет! Если заедете через неделю или дней через десять, опять найдете меня здесь.
Когда я стал собираться, он сам заговорил о предмете, к которому не хотел возвращаться. Он сказал:
— Я хочу просить вас оказать мне двоякое одолжение. Во-первых, не говорить мистеру Ромейну, что я еще в Лондоне, а во-вторых, не спрашивать никаких объяснений.
Результат нашего свидания можно выразить несколькими словами. Я продвинулся на шаг к своему открытию. Голос, взгляд и поведение Винтерфильда подсказали мне, что он завидует человеку, женившемуся на мисс Эйрикорт. Говоря прямо, компрометирующие обстоятельства, сбившие с толку моего агента, сводятся к любовному приключению. Припомните, что я говорил вам о странном характере Ромейна, и представьте себе, если можете, каковы будут последствия такого открытия, когда мы будем в состоянии сообщить его владельцу аббатства Венж!
Что касается настоящих отношений между мужем и женой, я могу вам сообщить только о том, чему был свидетелем, придя к Ромейну дня два спустя. Я хорошо сделал, что удержал Пенроза вблизи. Он нам понадобился.
Приехав в Тен-Акр-Лодж, я застал Ромейна в кабинете, но не за работой. Он казался принужденным и в высшей степени расстроенным. До сих пор я не могу в точности определить причины его нервной болезни, я могу только предполагать, что после нашего свидания у него опять был припадок.
Само собой разумеется, вежливость обязывала меня осведомиться о его жене. Она все еще продолжает ухаживать за матерью. Полагают, что мистрис Эйрикорт уже вне опасности. Но, всегда готовая советовать другим обратиться к доктору, эта дама уверена в крепости своего здоровья и отрицает всякую помощь лекарств. Доктор, который лечит ее, просит дочь уговорить ее продолжать назначенное ей лечение. Не предполагайте, что я стал бы надоедать вам этими обстоятельствами без уважительных причин. Нам придется вернуться к мистрис Эйрикорт и ее докторам.
Не прошло и пяти минут с начала моего визита, как Ромейн спросил, не видел ли я Винтерфильда после того, как он был в Тен-Акр-Лодже?
Я ответил ему, что видел, и остановился, ожидая следующего вопроса. Я не ошибся. Он спросил, уехал ли Винтерфильд из Лондона.
Опытные медики утверждают, что есть случаи, когда опасная система кровопускания все еще оказывается полезной. Бывают другие случаи, в которых опасная система говорить правду, является настолько же спасительной. Я сказал Ромейну:
— Я отвечу вам правду, если вы согласны, чтоб это осталось между нами? К своему сожалению, я должен сообщить вам, что мистер Винтерфильд не имеет намерения продолжать знакомство с вами. Он просил меня не говорить вам, что он еще в Лондоне.
Досада и гнев ясно выразились на лице Ромейна.
— Ничто из сказанного вами не проникнет за стены этой комнаты, — ответил он. — Указал ли Винтерфильд на какую-нибудь причину, заставляющую его отказаться от знакомства со мной?
Я, еще раз вежливо высказав свое сожаление, сообщил правду:
— Мистер Винтерфильд говорил, что мистрис Ромейн приняла его весьма нелюбезно.
Он вскочил и раздражительно стал ходить взад и вперед по комнате, говоря про себя:
— Это невыносимо!
Правда сделала на этот раз свое дело. Я сделал вид, что не слышу его, и спросил:
— Вы сказали мне что-нибудь?
Он выразился мягче.
— Это весьма неприятно теперь, я сейчас же должен отослать мистеру Винтерфильду редкую книгу, которую он одолжил мне. И это еще не все. В его библиотеке есть другие сочинения, чрезвычайно интересные для меня, но теперь мне невозможно воспользоваться ими. Кроме того, потеряв Пенроза, я надеялся найти в Винтерфильде друга, сочувствующего моим взглядам. В нем есть что-то необыкновенно приятное и привлекательное, а смелость и новизна его взглядов интересны для такого человека, как я. Для меня это была приятная перспектива, теперь же мне придется отказаться от своей надежды, и из-за чего? Из-за женского каприза!
С нашей точки зрения такое расположение надо поддерживать. Я попытался сделать это, принимая вину на себя и извиняясь, что, быть может, совершенно против воли, я виноват в неприятности, которую он испытал.
Он взглянул на меня в совершенном недоумении. Я задал ему тот же вопрос, что и Винтерфильду.
— Говорили вы мистрис Ромейн, что познакомились с Винтерфильд ом через меня?..
Он не дал мне закончить.
— Да, я сказал это мистрис Ромейн, — перебил он меня. — Но что же из этого?
— Извините меня, если я напомню вам, что мистрис Ромейн разделяет предубеждение, общее для всех протестантов, — сказал я. — Я боюсь, что знакомство с мистером Винтерфильдом не могло быть для нее приятным, ибо он друг католического священника.
Он чуть было не рассердился на меня за то же самое объяснение, которое показалось столь естественным Винтерфильду.
— Пустяки, — закричал он. — Моя жена слишком благовоспитанная женщина, чтобы выказать таким образом свои предубеждения. Вероятно, сама личность Винтерфильда внушила ей необъяснимую антипатию или…
Он остановился и задумчиво повернулся к окну. Вероятно, в его душу закралось неопределенное подозрение, которое он только что заметил и еще был не в состоянии объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Можете ли вы объяснить подобный прием? — спросил я.
Он коротко ответил:
— Нет.
— Может быть, я смогу объяснить его вам, — предложил я. — Сказал ли мистер Ромейн своей жене, что познакомился с вами через меня?
Он снова устремил на меня испытующий взор.
— Может быть, мистер Ромейн и сказал это жене, выйдя ей навстречу.
— В таком случае, дело ясно, как божий день: мистрис Ромейн — строгая протестантка, а я католический священник.
Он схватился с поспешностью, которая не обманула бы и ребенка, за это объяснение нелюбезного приема, оказанного ему мистрис Ромейн.
Таким образом я избавил его от необходимости вдаваться в дальнейшие объяснения поведения мистрис Ромейн!
— Благоразумный человек никогда серьезно не огорчается религиозными предрассудками женщины, — продолжал я самым любезным тоном. — Вы обязали мистера Ромейна, и он желает сойтись с вами поближе. Вы опять собираетесь в Тен-Акр-Лодж?
Он снова коротко ответил:
— Не думаю.
Я сказал, что мне жаль это слышать.
— Но, конечно, — прибавил я, — вы всегда можете видеть его у себя, когда приезжаете в Лондон.
Он пустил клуб дыма и не ответил.
Но я решил не отступать.
— А может быть, вы окажете мне честь и отобедаете с ним запросто у меня?
Как джентльмену, ему, конечно, пришлось ответить на этот вопрос.
— Благодарю вас, но я бы не желал этого. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Мы заговорили о другом. Он был любезен, как всегда, но, видимо, не в духе.
— Мне кажется, я уеду в Париж еще в этом месяце, — сказал он.
— Надолго? — спросил я.
— О, нет! Если заедете через неделю или дней через десять, опять найдете меня здесь.
Когда я стал собираться, он сам заговорил о предмете, к которому не хотел возвращаться. Он сказал:
— Я хочу просить вас оказать мне двоякое одолжение. Во-первых, не говорить мистеру Ромейну, что я еще в Лондоне, а во-вторых, не спрашивать никаких объяснений.
Результат нашего свидания можно выразить несколькими словами. Я продвинулся на шаг к своему открытию. Голос, взгляд и поведение Винтерфильда подсказали мне, что он завидует человеку, женившемуся на мисс Эйрикорт. Говоря прямо, компрометирующие обстоятельства, сбившие с толку моего агента, сводятся к любовному приключению. Припомните, что я говорил вам о странном характере Ромейна, и представьте себе, если можете, каковы будут последствия такого открытия, когда мы будем в состоянии сообщить его владельцу аббатства Венж!
Что касается настоящих отношений между мужем и женой, я могу вам сообщить только о том, чему был свидетелем, придя к Ромейну дня два спустя. Я хорошо сделал, что удержал Пенроза вблизи. Он нам понадобился.
Приехав в Тен-Акр-Лодж, я застал Ромейна в кабинете, но не за работой. Он казался принужденным и в высшей степени расстроенным. До сих пор я не могу в точности определить причины его нервной болезни, я могу только предполагать, что после нашего свидания у него опять был припадок.
Само собой разумеется, вежливость обязывала меня осведомиться о его жене. Она все еще продолжает ухаживать за матерью. Полагают, что мистрис Эйрикорт уже вне опасности. Но, всегда готовая советовать другим обратиться к доктору, эта дама уверена в крепости своего здоровья и отрицает всякую помощь лекарств. Доктор, который лечит ее, просит дочь уговорить ее продолжать назначенное ей лечение. Не предполагайте, что я стал бы надоедать вам этими обстоятельствами без уважительных причин. Нам придется вернуться к мистрис Эйрикорт и ее докторам.
Не прошло и пяти минут с начала моего визита, как Ромейн спросил, не видел ли я Винтерфильда после того, как он был в Тен-Акр-Лодже?
Я ответил ему, что видел, и остановился, ожидая следующего вопроса. Я не ошибся. Он спросил, уехал ли Винтерфильд из Лондона.
Опытные медики утверждают, что есть случаи, когда опасная система кровопускания все еще оказывается полезной. Бывают другие случаи, в которых опасная система говорить правду, является настолько же спасительной. Я сказал Ромейну:
— Я отвечу вам правду, если вы согласны, чтоб это осталось между нами? К своему сожалению, я должен сообщить вам, что мистер Винтерфильд не имеет намерения продолжать знакомство с вами. Он просил меня не говорить вам, что он еще в Лондоне.
Досада и гнев ясно выразились на лице Ромейна.
— Ничто из сказанного вами не проникнет за стены этой комнаты, — ответил он. — Указал ли Винтерфильд на какую-нибудь причину, заставляющую его отказаться от знакомства со мной?
Я, еще раз вежливо высказав свое сожаление, сообщил правду:
— Мистер Винтерфильд говорил, что мистрис Ромейн приняла его весьма нелюбезно.
Он вскочил и раздражительно стал ходить взад и вперед по комнате, говоря про себя:
— Это невыносимо!
Правда сделала на этот раз свое дело. Я сделал вид, что не слышу его, и спросил:
— Вы сказали мне что-нибудь?
Он выразился мягче.
— Это весьма неприятно теперь, я сейчас же должен отослать мистеру Винтерфильду редкую книгу, которую он одолжил мне. И это еще не все. В его библиотеке есть другие сочинения, чрезвычайно интересные для меня, но теперь мне невозможно воспользоваться ими. Кроме того, потеряв Пенроза, я надеялся найти в Винтерфильде друга, сочувствующего моим взглядам. В нем есть что-то необыкновенно приятное и привлекательное, а смелость и новизна его взглядов интересны для такого человека, как я. Для меня это была приятная перспектива, теперь же мне придется отказаться от своей надежды, и из-за чего? Из-за женского каприза!
С нашей точки зрения такое расположение надо поддерживать. Я попытался сделать это, принимая вину на себя и извиняясь, что, быть может, совершенно против воли, я виноват в неприятности, которую он испытал.
Он взглянул на меня в совершенном недоумении. Я задал ему тот же вопрос, что и Винтерфильду.
— Говорили вы мистрис Ромейн, что познакомились с Винтерфильд ом через меня?..
Он не дал мне закончить.
— Да, я сказал это мистрис Ромейн, — перебил он меня. — Но что же из этого?
— Извините меня, если я напомню вам, что мистрис Ромейн разделяет предубеждение, общее для всех протестантов, — сказал я. — Я боюсь, что знакомство с мистером Винтерфильдом не могло быть для нее приятным, ибо он друг католического священника.
Он чуть было не рассердился на меня за то же самое объяснение, которое показалось столь естественным Винтерфильду.
— Пустяки, — закричал он. — Моя жена слишком благовоспитанная женщина, чтобы выказать таким образом свои предубеждения. Вероятно, сама личность Винтерфильда внушила ей необъяснимую антипатию или…
Он остановился и задумчиво повернулся к окну. Вероятно, в его душу закралось неопределенное подозрение, которое он только что заметил и еще был не в состоянии объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84