— Посмотрев на часы, Адриан поморщился:
— Ладно, черт возьми, разбуди меня в девять. Да смотри, чтобы я снова не заснул!
Девять часов утра — немыслимая рань! Внутренне кипя, Адриан отказался от предложения Торна прислать камердинера, отпустил слугу и сам стащил сапоги и разделся. Ему никак не удавалось припомнить, когда он в последний раз просыпался в такой час. Вставать ни свет ни заря, дышать сырым утренним воздухом — привычка, вредная для здоровья, к тому же не принятая в светском обществе. Разве невыспавшийся мужчина годится хоть на что-нибудь, тем более на роль соблазнителя собственной жены?
Бросившись на постель, Адриан подмял под себя подушку.
Он все равно соблазнит ее. Вопрос лишь в том, как скоро это случится. Еще не родилась женщина, которая смогла бы устоять перед его страстью.
Кроме Шарлотты, подсказал Адриану внутренний голос, и он поспешно заставил его замолчать. Шарлотта была отнюдь не заурядной особой, а его оправдывала молодость и неопытность. С тех пор он многому научился.
Адриан осторожно потер ноющую шишку на голове. Разумеется, от привычной тактики придется отказаться, если речь зашла о Ли. Надо действовать медленно, завоевывать победу шаг за шагом. Если ей захотелось поэзии и нежных взглядов, она их получит.
Девять часов… Значит, у него в запасе есть только шесть часов — чтобы выспаться и придумать достойные поэтические комплименты, способные подсластить утренний чай Ли. Да поможет ему Господь!
Внезапно Адриан усмехнулся, осознав всю нелепость собственного положения: он замышлял соблазнение не где-нибудь, а на брачном ложе Рейвенов! Должно быть, отец перевернулся в гробу, злорадно подумал он. В конце концов, это ложе предназначалось для исполнения супружеского долга и зачатия наследников. А удовольствий мужчины рода Рейвенов искали в другом месте, в других постелях. Доныне, но не теперь.
Глава 10
Три дня кряду Адриан по утрам выбирался из постели, чтобы позавтракать с женой, и неизменно узнавал, что герцогини уже нет дома. Конечно, он имел полное право знать, чем она занимается в такую рань, но не стал докучать ей расспросами. Вместо этого каждое утро он поднимался на полчаса раньше. Но то же самое делала и Ли.
Она явно избегала его — в этом Адриан не сомневался. Весь день Ли где-то пропадала и возвращалась домой только затем, чтобы переодеться к очередному выезду в свет. Адриан не удивлялся успеху жены в обществе, с усмешкой закоренелого циника думая, что причиной тому простое любопытство. Благодаря его советам Ли быстро овладела искусством обращать любое, даже самое нежелательное внимание в свою пользу.
По-видимому, она не собиралась отклонять ни единого приглашения. Поэтому вечера молодожены проводили то в опере, то на нудных званых ужинах или других бессмысленных сборищах. И все это ради того, чтобы благополучно выдать сестру Ли замуж! Никакие силы не заставили бы Адриана сопровождать Ли в свет, но, черт возьми, разве можно соблазнить женщину, с которой встречаешься от случая к случаю?
И кроме того, Адриан, к собственному изумлению, понял, что ему и правда приятно проводить время с женщиной не только в постели.
Поэтому если в своей кампании по захвату достойного мужа Ли добилась заметных успехов, то сам Адриан еще даже не приступал к осуществлению намеченных планов. Поняв, что она избегает оставаться с ним наедине, Адриан должен был бы воспрянуть духом. Но вместо этого он чувствовал, что Ли воспринимает его как обременительное, но непременное дополнение к туалету — вроде Тех бисерных ридикюлей, с которыми она не расставалась.
Или как мужа.
Но не более, в ярости размышлял Адриан, спускаясь в столовую в несусветную рань — восемь часов утра. Он не выспался, был зол, но решил, что сегодня Ли не удастся улизнуть. Он найдет способ завоевать ее внимание.
Внизу у лестницы, на столике, на том самом месте, где полагалось лежать утренней газете, стояла ваза с нарциссами. Еще одна незначительная, но досадная переменами привычной жизни. Адриан нахмурился, а потом вдруг усмехнулся и вытащил из вазы ярко-желтый цветок на длинном стебле.
Нарциссы в саду еще не расцвели, но Адриану объяснили, что эти луковицы каким-то хитроумным способом заставили пустить ростки в теплом углу конюшни, а затем и расцвести на припеке. Первым порывом Адриана было громко фыркнуть и осведомиться, неужели именно из-за нарциссов и пристрастия конюха к ним в конюшне царит такой беспорядок.
Но теперь он смотрел на цветы с новым, почти эгоистичным интересом. Бессознательно покусывая стебель, он задал себе вопрос: что может быть романтичнее первого цветка, преподнесенного возлюбленной ранним утром?
Адриан так возгордился своей сообразительностью и так увлекся, поздравляя самого себя, что обратил внимание на звуки, доносящиеся из столовой, лишь когда шагнул на порог. Но было уже слишком поздно. Он застыл как вкопанный, по-дурацки зажав в зубах нарцисс и уставившись на жену и двух своих ближайших друзей.
Уилл и Колин быстро оправились от потрясения и разразились оглушительным хохотом. Ли молча смотрела на Адриана, и в ее глазах светились сочувствие и насмешка. Но Адриан рассчитывал совсем на другой прием.
Ну и вляпался же он! Надменный, высокомерный герцог Рейвен, жующий нарцисс на потеху друзьям! И все это ради женщины! Когда-то он поклялся, что больше ни за что не выставит себя на посмешище, но с тех пор, очевидно, ничуть не поумнел. Адриан ощутил жгучее желание повернуться и выбежать прочь. К горлу подкатила желчь, мешая дышать.
Но гордость требовала пройти через это унизительное испытание. По той же причине, по которой Адриан однажды в колледже на протяжении целого матча в регби проносил на спине, под одеждой, дюжину яиц, он как ни в чем не бывало прошествовал по столовой, выплюнул на ладонь проклятый цветок и протянул его жене.
— Это тебе, — пробормотал он, ожидая что Ли швырнет цветок ему в лицо, тем самым довершив унижение.
Он уверял себя, что ему все равно, но понимал, что это наглая ложь. Собственное неравнодушие казалось ему неразумным и бессмысленным.
— Спасибо, Адриан. Какая прелесть! — Она приняла нарцисс, а Адриан запечатлел на ее ладони галантный поцелуй.
Ли была в утреннем платье более светлого оттенка, чем лепестки нарцисса, а лучи солнца, запутавшиеся в ее волосах, роняли на них золотисто-розовый отблеск. В этот миг Адриан ничуть не сомневался, что видит перед собой самую прекрасную женщину на свете. Будь они вдвоем, он сказал бы об этом вслух.
Обернувшись к Торну, Ли произнесла:
— Вы не могли бы принести мне вазу? Без воды нарциссы быстро вянут…
Тем временем Адриан с облегчением направился к своему месту во главе стола. Ли спасла его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Ладно, черт возьми, разбуди меня в девять. Да смотри, чтобы я снова не заснул!
Девять часов утра — немыслимая рань! Внутренне кипя, Адриан отказался от предложения Торна прислать камердинера, отпустил слугу и сам стащил сапоги и разделся. Ему никак не удавалось припомнить, когда он в последний раз просыпался в такой час. Вставать ни свет ни заря, дышать сырым утренним воздухом — привычка, вредная для здоровья, к тому же не принятая в светском обществе. Разве невыспавшийся мужчина годится хоть на что-нибудь, тем более на роль соблазнителя собственной жены?
Бросившись на постель, Адриан подмял под себя подушку.
Он все равно соблазнит ее. Вопрос лишь в том, как скоро это случится. Еще не родилась женщина, которая смогла бы устоять перед его страстью.
Кроме Шарлотты, подсказал Адриану внутренний голос, и он поспешно заставил его замолчать. Шарлотта была отнюдь не заурядной особой, а его оправдывала молодость и неопытность. С тех пор он многому научился.
Адриан осторожно потер ноющую шишку на голове. Разумеется, от привычной тактики придется отказаться, если речь зашла о Ли. Надо действовать медленно, завоевывать победу шаг за шагом. Если ей захотелось поэзии и нежных взглядов, она их получит.
Девять часов… Значит, у него в запасе есть только шесть часов — чтобы выспаться и придумать достойные поэтические комплименты, способные подсластить утренний чай Ли. Да поможет ему Господь!
Внезапно Адриан усмехнулся, осознав всю нелепость собственного положения: он замышлял соблазнение не где-нибудь, а на брачном ложе Рейвенов! Должно быть, отец перевернулся в гробу, злорадно подумал он. В конце концов, это ложе предназначалось для исполнения супружеского долга и зачатия наследников. А удовольствий мужчины рода Рейвенов искали в другом месте, в других постелях. Доныне, но не теперь.
Глава 10
Три дня кряду Адриан по утрам выбирался из постели, чтобы позавтракать с женой, и неизменно узнавал, что герцогини уже нет дома. Конечно, он имел полное право знать, чем она занимается в такую рань, но не стал докучать ей расспросами. Вместо этого каждое утро он поднимался на полчаса раньше. Но то же самое делала и Ли.
Она явно избегала его — в этом Адриан не сомневался. Весь день Ли где-то пропадала и возвращалась домой только затем, чтобы переодеться к очередному выезду в свет. Адриан не удивлялся успеху жены в обществе, с усмешкой закоренелого циника думая, что причиной тому простое любопытство. Благодаря его советам Ли быстро овладела искусством обращать любое, даже самое нежелательное внимание в свою пользу.
По-видимому, она не собиралась отклонять ни единого приглашения. Поэтому вечера молодожены проводили то в опере, то на нудных званых ужинах или других бессмысленных сборищах. И все это ради того, чтобы благополучно выдать сестру Ли замуж! Никакие силы не заставили бы Адриана сопровождать Ли в свет, но, черт возьми, разве можно соблазнить женщину, с которой встречаешься от случая к случаю?
И кроме того, Адриан, к собственному изумлению, понял, что ему и правда приятно проводить время с женщиной не только в постели.
Поэтому если в своей кампании по захвату достойного мужа Ли добилась заметных успехов, то сам Адриан еще даже не приступал к осуществлению намеченных планов. Поняв, что она избегает оставаться с ним наедине, Адриан должен был бы воспрянуть духом. Но вместо этого он чувствовал, что Ли воспринимает его как обременительное, но непременное дополнение к туалету — вроде Тех бисерных ридикюлей, с которыми она не расставалась.
Или как мужа.
Но не более, в ярости размышлял Адриан, спускаясь в столовую в несусветную рань — восемь часов утра. Он не выспался, был зол, но решил, что сегодня Ли не удастся улизнуть. Он найдет способ завоевать ее внимание.
Внизу у лестницы, на столике, на том самом месте, где полагалось лежать утренней газете, стояла ваза с нарциссами. Еще одна незначительная, но досадная переменами привычной жизни. Адриан нахмурился, а потом вдруг усмехнулся и вытащил из вазы ярко-желтый цветок на длинном стебле.
Нарциссы в саду еще не расцвели, но Адриану объяснили, что эти луковицы каким-то хитроумным способом заставили пустить ростки в теплом углу конюшни, а затем и расцвести на припеке. Первым порывом Адриана было громко фыркнуть и осведомиться, неужели именно из-за нарциссов и пристрастия конюха к ним в конюшне царит такой беспорядок.
Но теперь он смотрел на цветы с новым, почти эгоистичным интересом. Бессознательно покусывая стебель, он задал себе вопрос: что может быть романтичнее первого цветка, преподнесенного возлюбленной ранним утром?
Адриан так возгордился своей сообразительностью и так увлекся, поздравляя самого себя, что обратил внимание на звуки, доносящиеся из столовой, лишь когда шагнул на порог. Но было уже слишком поздно. Он застыл как вкопанный, по-дурацки зажав в зубах нарцисс и уставившись на жену и двух своих ближайших друзей.
Уилл и Колин быстро оправились от потрясения и разразились оглушительным хохотом. Ли молча смотрела на Адриана, и в ее глазах светились сочувствие и насмешка. Но Адриан рассчитывал совсем на другой прием.
Ну и вляпался же он! Надменный, высокомерный герцог Рейвен, жующий нарцисс на потеху друзьям! И все это ради женщины! Когда-то он поклялся, что больше ни за что не выставит себя на посмешище, но с тех пор, очевидно, ничуть не поумнел. Адриан ощутил жгучее желание повернуться и выбежать прочь. К горлу подкатила желчь, мешая дышать.
Но гордость требовала пройти через это унизительное испытание. По той же причине, по которой Адриан однажды в колледже на протяжении целого матча в регби проносил на спине, под одеждой, дюжину яиц, он как ни в чем не бывало прошествовал по столовой, выплюнул на ладонь проклятый цветок и протянул его жене.
— Это тебе, — пробормотал он, ожидая что Ли швырнет цветок ему в лицо, тем самым довершив унижение.
Он уверял себя, что ему все равно, но понимал, что это наглая ложь. Собственное неравнодушие казалось ему неразумным и бессмысленным.
— Спасибо, Адриан. Какая прелесть! — Она приняла нарцисс, а Адриан запечатлел на ее ладони галантный поцелуй.
Ли была в утреннем платье более светлого оттенка, чем лепестки нарцисса, а лучи солнца, запутавшиеся в ее волосах, роняли на них золотисто-розовый отблеск. В этот миг Адриан ничуть не сомневался, что видит перед собой самую прекрасную женщину на свете. Будь они вдвоем, он сказал бы об этом вслух.
Обернувшись к Торну, Ли произнесла:
— Вы не могли бы принести мне вазу? Без воды нарциссы быстро вянут…
Тем временем Адриан с облегчением направился к своему месту во главе стола. Ли спасла его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70