— Вряд ли ты… найдешь ее… киммерийский пес! — захрипел Рубрий и вдруг обмяк, повиснув всей тяжестью своего тела на мече.
Конан с гримасой отвращения выдернул клинок. Рубрий повалился на пол, как бесформенный мешок, набитый тряпками. Конан пнул его ногой.
— Я должен удостовериться в том, что ты сдох, — обратился он к убитому и одним быстрым ударом отсек ему голову. Новый фонтан крови окатил все вокруг, но после второго толчка иссяк.
— Здесь невозможно находиться, — сказал Туллио, морщась. — Удивительно гнусно воняет.
— А ведь и правда. — Конан повел носом. — Пахнет так, как будто он насквозь протух. А ведь только что был живехонек. И насчет змеи мы его не спросили… Где он взял эту мерзость?
— В этих лесах водятся подобные змеи, так что где взял — не вопрос, — отозвался Туллио. — Важнее другое: каким образом он сумел притащить ее сюда?
— Выходит, Рубрий действительно владел магией, — задумчиво произнес Конан.
— Рубрий? — удивился Туллио. — Где-то я слышал это имя.
— Несколько лет назад. Мерзавец, который подговорил свою жену убить богатого дядюшку. Несчастную дуру четвертовали, а Рубрия сослали на галеры.
— Да, да, припоминаю… Выходит, он бежал?
— Не просто бежал. Он ухитрился овладеть магическим искусством. И владел им куда лучше, чем мой бедный приятель Ианитор. Вот почему никто не видел его, когда он разрисовывал фасад дома своими гнусными закорючками.
— Вы думаете, это его работа?
— Разумеется. Но где же он научился становиться невидимым? Эта загадка меня очень беспокоит, — продолжал Конан. — Где-то рядом находится источник магической силы. И пока мы его не уничтожим, ваша дочь будет в опасности.
Туллио покосился на своего собеседника.
— Скажите, вы очень привязаны к моей дочери?
— Не настолько, чтобы остаться рядом с нею навсегда, хотя она хорошая женщина и заслуживает доброго мужа. Кроме того — это лично мое мнение — ей не повредило бы завести детей. Такие женщины нуждаются в малышне. Можете мне поверить. Я разбираюсь в женщинах.
— Да, — вздохнул Туллио, — я так и подумал. Конан коротко хохотнул.
У него было предположение касательно источника магии невидимости. Точнее, магии прозрачности. Много лет назад Рубрий видел дядюшкину статую. Конечно, негодяй говорил правду: драгоценные камни такого размера обладают большим магическим потенциалом. Видимо, в статуе были заложены силы, позволяющие человеку при определенных условиях становиться невидимым.
Судя по тому, как легко пошел Филодам на интимные отношения с женой племянника, старик вообще имел слабость к женскому полу. Вероятно, это и стало одной из причин, по которым он решил создать для себя источник магической невидимости. Надо полагать, подкрадывался к красавицам и любовался ими, обнаженными, пока они купались или прихорашивались. Так сказать, невинные старческие шалости.
При мысли об этом Конан, которому все люди старше тридцати казались дряхлыми, кончеными стариканами, коим место в могиле, презрительно фыркал и усмехался.
Но вслух он сказал только одно:
— Прежний владелец виллы, некий Филодам, создал прозрачную каменную статую. Я думаю, она является источником всего этого волшебства. Скорее всего, Рубрий подслушал или подсмотрел дядино чародейство, а потом воспользовался им.
— Впервые в жизни слышу о таком, — проговорил Туллио.
— Вряд ли вы, господин, вообще о многом слышали в жизни, — не выдержал Конан, — если не вылезали из той мрачной берлоги, где Юлия-Медея провела свое детство.
— Эта мрачная берлога — родовой замок, — начал было Туллио в запальчивости, но сразу сник и только махнул рукой: — Вы, конечно, правы, юноша. Не стоило тратить годы на поддержание видимости жизни там, где она давным-давно угасла. Но мы с женой хотели пристроить дочь как можно лучше.
— Что ж, вам это удалось, — проворчал Конан. — Теперь пора подумать и обо всем остальном. Нужно отыскать эту проклятую статую. Зовите слуг. Пусть обстукают каждую стену, разворошат подвалы и чердаки. Где-нибудь она прячется. Вашу жену и Юлию-Медею не стоит приглашать в дом, пока здесь все не почистят.
— Ковер придется сжечь, — сказал Туллио не без сожаления.
— Она купит новый, — беспечно отозвался Конан. — У нее денег куры не клюют. Она умная женщина и хорошо ведет дела.
— Я уже устал удивляться, — ответил на это Туллио.

* * *
Статую обнаружил никто иной, как дворецкий, и то по случайности. Шатаясь от усталости — шутка сказать, целый вечер, ночь напролет и все утро обшаривать просторный дом! — он прислонился к небольшой гипсовой фигурке, украшающей клумбу перед домом, и вдруг статуэтка повалилась на плитки, которыми была вымощена дорожка перед крыльцом. Дворецкий едва успел отскочить в сторону. Гипс разлетелся в стороны, и вдруг в глаза ошеломленному слуге брызнул яркий зеленый свет. Поначалу он даже не понял, что это такое. Лежащий на плитках предмет лучился, искрился и переливался, словно внутри постоянно перемещался самостоятельный источник света. Это была статуя женщины дивной красоты, гладко отполированная и такая нежная, что казалась живой.
— Он нашел ее! — крикнул Конан прежде, чем старик поддался очарованию волшебного предмета. Киммериец увидел зеленое сияние издалека и со всех ног подбежал к статуе.
Одним ударом рукояти меча он разбил ее на сотни сверкающих осколков.
— Что?! — в ужасе завопил дворецкий и закрыл лицо ладонями. Искры зеленого света брызгали теперь со всех сторон, их сияние казалось нестерпимым для зрения.
— Так будет лучше, — спокойно заметил Туллио, подходя поближе и рассматривая осколки. — Их можно будет собрать и отдать шлифовщику. Здесь целое состояние.
— Думаю, что из этих изумрудов можно сделать колье или диадему для Юлии-Медеи, — важно произнес Конан и поворошил драгоценные обломки ногой. — Они идеально подойдут к ее глазам.
Туллио искоса поглядел на киммерийца и вдруг захохотал. Конан обиделся:
— По-вашему, я не разбираюсь в драгоценных камнях?
— Да нет, разбираетесь… — Туллио так и не смог объяснить, что именно его насмешило. Может быть, он смеялся просто от облегчения — потому что весь этот кошмар наконец закончился.

* * *
Спустя несколько дней, поцеловав на прощание Юлию-Медею и увязав в кошелек несколько изумрудных осколков — плату за услуги («на память» — как сказала молодая женщина, целуя варвара в губы), Конан покидал усадьбу. Мешок с провизией был приторочен к его седлу, приятные воспоминания легким грузом лежали на сердце, а от дурных он избавился еще прежде, чем скрылась из глаз подъездная аллея, ведущая к парадному входу в дом.



WWW.CIMMERIA.RU

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12