– Пусть Фламиний ведет свои легионы к озеру. Я только этого и жду. Я сам выберу место для боя. Я покажу римлянам нечто, и им станет жарко. Так жарко, что нам останется только одно: шагать парадным маршем до Рима. По моим сведениям, Фламинию посланы подкрепления. Гней Сервилий Гемин хочет помочь ему? На здоровье! Пусть шлет сюда легионы. У нас достаточно рук, чтобы перемолоть и его легионы. Побольше бы сюда римлян! Не скоро отыщется место более подходящее для римских могил, чем это Тразименское озеро! Я это предвижу, и у меня чешутся руки. И ты должен быть свидетелем всего этого, ты своей жизнью должен воодушевлять моих воинов, а не удручать их своей бесполезной смертью в столь неподходящий час. Понял меня?
Ганнибал присмотрелся к старику. Что с ним? Миркан был мертв. Командующий обращал свою речь к покойнику.
– Не к месту! Не вовремя! – проговорил Ганнибал. И, немного подумав, хлопнул в ладоши. В палатку вбежал начальник телохранителей. – Подойди ко мне. – Ганнибал сделал паузу. – Есть у тебя четверо доверенных лиц?
– Есть, великий господин.
– Возьми долбленку, своих четырех друзей, выйди на середину болота, что недалеко от нас, и аккуратно погрузи тело…
– Тело? – испуганно вопросил начальник телохранителей, могучий чернобородый ливиец.
– Ушел от нас Миркан Белый, Миркан Великий, – торжественно объявил ливийцу Ганнибал. – А он так жаждал увидеть нашу близкую победу над Римом.
Ливиец подошел к постели.
– Не дышит, – сказал он. – А как живой.
– Он умер только что.
– Когда хоронить?
– Когда вокруг не будет ни души. Ни единой души, ни единого глаза. Отвечаешь головой.
– Если спросят, куда девался Миркан Великий?..
– Он ушел вперед. К Риму. Понял?
– Понял, господин великий.
Ливиец покинул палатку и вскоре вернулся:
– Никого. Все спят. Только звезды в небе.
– Где долбленка?
– Она у подножья холма. Совсем рядом.
– Действуй! Я постою. Погляжу на вас, на болото.
Ночь была красивая: красиво светилась луна, красиво мерцали звезды, даже прохлада казалась приятной. Худо было одно: зловонные испарения от болот.
Разумеется, Миркан не выдержал – они убили его раньше времени. А впрочем, что значит раньше или позже? Кто это может определить?..
Ливиец со своими товарищами действовали с великой поспешностью. Они вынесли завернутое в шкуры тело Миркана Белого, живо раздобыли камней, их тоже завернули в шкуры вместе со стариком. Спустили долбленку на болотную жижу, погрузили покойного и поплыли к середине болота, выгребая жижу лопатообразным веслом.
Вот они удалились на порядочное расстояние. Они почти не заметны в ночной мгле. Только луна порой высвечивает тугие всплески водянистой тины.
Ганнибал до конца наблюдал за тем, как хоронили Миркана Белого. Жаль было старика: он был подспорьем в мгновения душевного разлада, который случается со всяким смертным, в том числе и с вождем…
Вот уж долбленка плывет обратно. Уже ясно различимы взмахи весла. Различимы долбленка и люди на ней…
Жить, чтобы любить
Бармокар увел своего друга в пустынную местность. Пугливо озираясь, остановился возле небольшой возвышенности. И тихо сказал:
– Шагай, шагай… Вот сюда…
Гано Гэд не мог понять, куда это шагать – «вот сюда»: впереди вроде бы только темная стена. Бармокар показал куда – рванулся вперед и потянул за собой Гэда. И совсем стало черным-черно. И вдруг – тепло.
– Здесь хорошо, – проговорил Гано Гэд. – Озяб, как собака.
– Проходи дальше. И тогда будет светло.
Бармокар присел на корточки, поковырял палочкой в земле. И вдруг засияла крошечная звездочка.
– Огонь?! – воскликнул Гэд.
– А сейчас будет настоящий костер.
Бармокар принялся изо всей мочи дуть на уголек. Его рука нащупала комочки сухого мха. Вскоре и в самом деле запылал огонь. Гано Гэд с удивлением осмотрелся: это была пещера, довольно просторная, сухая пещера – прекрасное жилище в этой болотистой стороне…
– Как тебе нравится?
– Очень, – сказал Гэд, грея руки. Можно было присесть на камни, которые вполне заменили низкие скамьи.
– Я все приготовил, – хвастал Бармокар. – Почистил эту пещеру, приволок эти камни, набрал мха побольше и этих сучьев. Чем не дом?
– Послушай, брат, я готов жить в этом доме. Здесь приятней, чем на болотах.
Оба пращника удобно устроились на своих сиденьях, а спинкой им служила плотно слежавшаяся глина.
– Я даже вина раздобыл, Гэд. Отдал много золота.
– Где же оно?
Бармокар вытащил кувшин из небольшой ниши, прикрытой дерном.
– И еще есть хлеб, – сказал он. – Пей.
Гэд приложился к кувшину и долго тянул из него. И молча передал сосуд Бармокару.
– Что скажешь, Гэд?
– Крепкое.
– Оно от простуды.
Гэд обхватил руками голову и уставился на огонь. Бармокар шумно пил вино, и оно булькало в кувшине. Рвал зубами черствый хлеб.
– Ешь, – предложил он Гэду.
– Дай лучше вина. Мне оно кажется прекрасным. Почти как иберийское.
– Пей, Гэд, а скажу я тебе вот что… Когда я мерз на льду в этих проклятых Альпах, думал, что умру, хотя была какая-то надежда. А сейчас мне кажется, что умру наверняка. И нет надежды… Я не мог вообразить, что есть на свете нечто, что похлеще и снега, и льда, и пропастей. Не мог вообразить, что на свете так много болот и таких страшных, как здесь. Отсюда только один путь – в загробное царство.
– Выпей еще, и ты перенесешься в свой родной Карфаген, в свою гавань. Я уже одной ногой там…
– Ты шутишь, Гэд, а я – серьезно. У меня разрывается сердце. И я спрашиваю себя: зачем я здесь?
Гэд хмыкнул. Почесал кончик носа:
– Зачем? Чтобы сокрушить Рим.
– А теперь я не желаю.
– Почему это, Бармокар?
– Потому что силы нет. Потому что гибну в болотах. Я пока живой человек. А ты – разве нет?
Гэд молчал. Бармокар выпил еще, вытер кулаком губы:
– Я скажу тебе нечто… Сокровенное… Как брату… Можно?
– Можно, – промычал Гэд, не глядя на друга.
– И не выдашь?
– Не знаю, – сказал Гэд.
Бармокар махнул рукой:
– Ладно, можешь выдавать! А я все равно скажу. – Бармокар подбросил сучьев в огонь, пламя поднялось на высоту трех локтей. – Вот что замыслил: сейчас приведу Рутту.
– Где ты возьмешь ее? – бесстрастно спросил Гэд.
– Я знаю, где она…
– Ночь темна – хоть глаз выколи.
– Сказал, найду – значит, найду.
– И ты приведешь сюда, в это подземелье?
– А чем здесь плохо? Светло, тепло.
– Это правда, Бармокар. А ежели сотник хватится?
– Нет, не хватится.
– Уснет, что ли?
– Словом, не хватится.
– Дал?
– Дал, – признался Бармокар. – Чистого золота.
За земляным порогом было тихо. Пещера плавно изгибалась, и свет костра был светом в некоем подземном царстве, воистину волшебным среди тлетворного болотного окружения.
– Тащи ее сюда, – сказал Гэд. – Тащи да поживее. Кажется, ты прав: мы ляжем в эту тину, и засосет нас, да так, что никто не найдет нашей могилы… Торопись, Бармокар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48