Он сидел так, как сидел, только положил на стол недоеденный кусок, убрал руки и опустил голову.
- Ведь под суд отдадут! - сказала тетя Нюра и заплакала.
Васька поднял голову, долго глядел на мать - пристально, не мигая, потом сказал:
- Я работал, ясно? Я пахал!
Дверь громко грохнула, и в избу лисьей походкой вошел Макарыч.
- Ну, - проговорил он, - нашли беглого? Ох, работнички, разве с вами хозяйство построишь?
Желваки на Васькином лице заходили шарами. Он выложил на столешницу сжатые кулаки, но смолчал. Милиционер неожиданно круто повернулся и вышел, не глядя на Макарыча.
- Ты куда, Игнат? - крикнул тот вдогонку, но милиционер не отозвался. - Протокол составлять надо!
Я сжался.
"Протокол! - передразнил я Макарыча. - Выражаться сперва научись, потом составлять будешь!"
- И где был? - спросил вежливо главный бухгалтер, подсаживаясь к столу и с интересом вглядываясь в Ваську. - В райцентр бегал или в городе по кинам лазил?
"Издевается еще, гад!" - подумал я и удивился Васькиному терпению.
- На Белой Гриве пахал, - хрипло ответил Васька.
- А хто тебя туда посылал? - любезно поинтересовался Макарыч, двигая очечки на самый край своего носика, похожего на нырок.
Васька промолчал.
- Ох, Василей, Василей, - со вздохом, как бы жалеючи, произнес Макарыч, - сколь я тебя предупреждал: смотри, достукаисси, смотри! По-хорошему говорил, по-отцовскому.
- Заткнись! - вдруг гаркнул Васька и вскочил. - "По-отцовскому"!
У Макарыча взмокла лысина.
- Ну погоди, гаденыш, - прошептал он, - под суд отдам!
- Под суд? - прогромыхало вдруг от двери.
Я обернулся. В избу входил Терентий Иванович, председатель. За ним стучал деревяшкой Игнат.
- Под суд, говоришь? - спросил снова председатель. Он подошел к столу и уселся на лавку рядом с Макарычем. Игнат остался у дверей. - А за что под суд?
- А за то, Терентий Иванович, - шустро повернулся к нему главбух, что прогулявший три дня отдается под суд!
Макарыч налился кровью, он и председателем был недоволен. Недоволен, что вдруг появился тут Терентий Иванович и ему вопросы задает.
- С чего это ты взял, Макарыч - спросил председатель, - что он прогулял? Он на Белой Гриве двум бабам пахать помогал. И пахать там благодаря ему мы на день раньше кончили, понял? Парню спасибо надобно сказать. Малец еще, а он работать лезет. Потому что понимает, как трудно.
- Понима-ает! - протянул, издеваясь, главбух. - А горох колхозный воровать - тоже понимает?
"Ну гад, ну гад!" - прошептал я и кинулся в атаку.
- Это не он горох рвал, - шагнул я вперед, - а я!
Терентий Иванович обернулся ко мне, удивленно разглядывая, что тут за личность такая еще появилась.
- Он меня выручить хочет, - сказал Васька, бледнея и кивая на меня. Он думает, его не посадят, раз он маленький, вот и выручает. Но вы его не слушайте, это я горох ломал. Два кармана набрал.
- А кто вам сказал, - медленно спросил Терентий Иванович, - что за два кармана гороха вас посадят?
Мы молчали. Председатель хмуро поглядел на Макарыча:
- Опять ты, главный бухгалтер?
- Я! - гордо ответил Макарыч, промокая лысину платком. - Я как есть и буду сознательный колхозник, не перестану стоять на защите социалистической собственности.
- Знаешь что, Макарыч, - задумчиво произнес председатель, - катись-ка ты отсюдова!
Макарыч вскочил из-за стола, подошел к двери, открыл рот, собираясь сказать что-то, но председатель перебил его.
- Знаю, знаю, - прикрикнул он, - чего ты сказать собираешься! Мол, жаловаться стану! Жалуйся! Мы пуганые. Между прочим, когда жаловаться будешь, не забудь сказать, что, когда даже мальчишки работали, ты в конторе сидел!
Дверь грохнула, Макарыч исчез. В избе стало тихо.
- Вот кнутарь! - сказал председатель. - Ему бы только с этим, - он кивнул на кнут, - над людьми стоять. Попадаются же такие гады!
Васька сидел опустив голову, на столе все еще белела лужица молока и лежала опрокинутая кружка.
- Ничего, Васька, - сказал председатель, подходя к нему и садясь рядом, - вот купим осенью трактор, снова пошлю тебя учиться. Будешь главным пахарем у нас! Правильно ты порешил: счетами стучать - не для мужика занятие! А то вырастешь, облысеешь и станешь таким же Макарычем.
Я представил себе Ваську лысым, с очечками на носу, как у главбуха, и расхохотался.
И тетя Нюра, милиционер с деревянной ногой, Терентий Иванович и Васька вдруг тоже рассмеялись.
Это в самом деле было смешно.
* * *
День клонился к закату. Солнце запуталось в слоеных облаках над лесом, угасило свой жар, потонуло ярким малиновым шаром в синем мареве. Васька, перекинув топор через плечо, а я с лопатой наперевес шли к околице.
- Коли можете, приходите, - сказал, уходя, председатель, - там и бабка ваша копошится, смените ее.
На взгорье, за деревней мельтешил народ. Слышался сдержанный говор, редкие, приглушенные удары лопат о камень, стук двух или трех топоров и гундосый голос пилы.
Чем ближе мы подходили, тем ясней различал я, что взгорье на околице как бы выросло, поднялось повыше. И точно. Люди насыпали холм, невысокий, метра в два, и плотно укрыли его дерном. Горка подросла, и на ней, на этой высотке, белела дощечками треугольная пирамидка.
Мы опоздали, памятник был почти готов. Терентий Иванович пилил с Васькиной бабкой последние доски, а знакомый мне дед, так и не снявший медалей, гладко отесывал эти досочки и аккуратно набивал их к основам. Голова у него тряслась, но рубанок ходил в руках точно, снимая тонкую стружку.
- Дед Трифон, - крикнул председатель старику, увидев нас, - принимай подмогу, передохни!
- А ну, поступай в мою бригаду! - весело зашумел дед, но постругать дощечки нам не дал, а велел их аккуратно прибивать к стоякам, по два гвоздя с каждой стороны, да отпиливать концы.
Васька заворчал, что ему приходится делать такую ерунду, и прогнал меня к Терентию Ивановичу.
- Не вишь? - строго, но тихо спросил Васька. - Однорукий!
Я робко подошел к Терентию Ивановичу и затоптался за спиной, не зная, как начать. Он обернулся.
- А-а, - протянул председатель, - это ты? Что деду не помогаешь?
- Там Васька, - ответил я, переминаясь, - давайте я вместо вас.
Мы подошли к пирамиде, Терентий Иванович вставил внутрь пирамиды жердину, так что она торчала над ней.
- Я буду держать, - сказал он, - а ты заколачивай обухом в землю.
Я стал легонько постукивать по жердине. Она хорошо шла в мягкую землю, но Васька обогнал меня - уже приколотил все доски.
- Ну-ка, мигом домой! - велел ему, не оборачиваясь, председатель. Найдешь фанерку, вычертишь по линейке звезду - сумеешь?
- Сумею, - прохрипел Васька.
- И пулей сюда! Усек?
- Усек! - растворяясь в темноте, крикнул Васька.
- Стоп! - остановил его председатель. - На обратном пути заскочишь ко мне в избу, возьмешь на подоконнике банку с краской и кисточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170