А еще в одной коробке лежали апельсины и большая упаковка шоколада.
Еще было письмо от матери, где говорилось, что через три дня в ресторане «Золотая голубка» Темперанс будет обедать с дамой, и что обед будет оплачен Ангусом. Еще мама очень сожалела, что прислала таких неподходящих невест для Джеймса, но найти невесту крайне сложно.
Шотландцы наслышаны о Маккэрне , – писала мать , – поэтому не хотят иметь с ним дело , и я пытаюсь убедить иностра нок , особенно американок , а это не так про сто. Не сердись на меня , пожалуйста. Од нако мне поможет твой подробный рассказ о нем.
Я про бую узнать , почему Ангус так отчаянно хочет женить Д же й мса , и я соглас на с тобой – здесь какая-то тайна.
Коньки , вероятно , для детей , поэтому я положила еще кое-что для них.
В письме также лежала карта Эдинбурга с отмеченным на ней шляпным салоном. На обратной стороне мама приписала: Единственное место , где наши модницы по купают себе шляпы.
– Ура! – закричала Темперанс, высоко подняв письмо, затем она схватила Рамси за плечи и, к немалому его смущению, горячо поцеловала в щеку.
Вечером Темперанс, Элис и Грейс усердно трудились, вырезая при помощи крошечных ножниц для вышивания цветочки и лепестки. Темперанс познакомилась с овдовевшей свекровью Грейс, Шиной. Нацепив на нос новые очки, она принялась вышивать четыре больших лейбла, чтобы потом пришить их к обратной стороне шляп, когда они будут готовы и представлены на суд эдинбургского общества за обедом в ресторане.
В три ночи смертельно уставшая Темперанс откинулась на спинку стула.
– Буду спать целую неделю, – сказала она. – До вторника меня не будить!
– Вы забыли, что сегодня воскресенье? – зевая, спросила Грейс.
– Здорово! Можно ничего не делать.
– Только не у Маккэрна, – мягко сказала Грейс.
Элис с бабушкой уже спали, а Темперанс вместе с Грейс сидели за столом, заваленным деталями для шляп, здесь лежали и четыре готовые шляпы. Темперанс столько лет носила шляпы и не догадывалась, как трудно их изготовить.
– Это день отдыха для меня, – Темперанс встала, поддерживая руками спину.
– Вам через несколько часов проводить урок Библии, – сказала Грейс.
– Ах, да... Я его просто отменю. Позанимаемся на следующей неделе, – ответила Темперанс, направляясь к двери с единственной мыслью о кровати.
– Конечно. Я скажу детям, – бесцветным тоном ответила Грейс.
Темперанс замерла на пороге, держась за ручку двери. Ей не хотелось оборачиваться, потому что она понимала: как только она обернется и увидит вытянутое лицо Грейс, сразу почувствует себя виноватой. Но на сегодня с нее хватит!
Она открыла дверь, спиной чувствуя взгляд Грейс. Боже, как хочется спать!
– Разбудите меня перед уроком, – буркнула она с тяжким вздохом и слезами на глазах, не оборачиваясь на Грейс, и закрыла за собой дверь.
Глава двенадцатая
– Неужели эти дети никогда не веселятся? – спросила Темперанс, глядя на детей, неподвижно стоявших вдоль стен бальной комнаты.
В центре залы лежала куча роликовых коньков.
– Веселятся, конечно. Но они никогда раньше не были в бальной комнате, а вы леди, – шепотом ответила ей Грейс.
Последнее слово она произнесла так, будто Темперагк была чем-то на редкость утонченным и не стала бы пить чай из кружки, а только из чашечки тончайшего фарфора.
Темперанс вздохнула.
– Элис и Рамси... – она замолчала, увидев ужас на лицах обоих.
Будь их воля, они давно бы уже спрятались за обшивкой из дерева.
– И ради этого я недоспала сегодня, – Темперанс подавила зевок.
Вот что получается из ее блестящей идеи устроить детям праздник-сюрприз. Может быть, увидев угощение, они воспрянут духом. Эппи с сестрой готовят с четырех утра, а еще есть апельсины и шоколад, который прислала мать, поэтому, может быть...
Но Темперанс не могла избавиться от чувства разочарования. Два дня назад она лицом к лицу встретилась с этим ужасным человеком, Хэмишем. Ей пришлось просить прощения у него за свое грубое поведение в день их знакомства и вдобавок скромно и застенчиво выклянчивать его позволения на урок Библии по воскресеньям.
Конечно, этот отвратительный человек заставил ее унизиться. Он потребовал от нее отчета: о чем она будет рассказывать детям. В голове Темперанс носились шляпы и мысли о том, что еще за чудо пришлет ее мать на роль невесты, поэтому она не смогла быстро вспомнить о какой-нибудь библейской притче. Пытаясь выиграть время, она открыла одну из белых библий и увидела слово «Есфирь».
– Притча об Есфирь и Царе... Мне всегда она нравилась, и мораль притчи тоже очень хорошая.
– Все зависит от того, как вы ее преподнесете, – подозрительно произнес Хэмиш.
– А как бы вы ее преподнесли? – спросила Темперанс и улыбнулась ему так, как обычно улыбалась мужчинам, которые могли дать денег на ее прожекты.
После этого она прослушала сорокапятиминутную лекцию о морали притчи об Есфирь.
... – И все напрасно!
– Что? – спросила Грейс.
– Я говорю, что все мои мучения напрасны. Я могла бы накормить детей на открытом воздухе, но мне так хотелось, чтобы они не только поели, но и повеселились.
Но ей не удалось убедить детей даже хотя бы прикоснуться к конькам.
– Коньки действительно выглядят пугающе, – заметила Грейс.
– Неправда! – ответила Темперанс. – Половину своего детства я прокаталась на коньках по Нью-Йорку. Я сносила все на своем пути, маме постоянно жаловались на меня. Никто из соседских детей ни разу не обогнал меня и не перещеголял в трюках.
– Да, но эти дети не знают вас, к тому же они ни разу не видели коньки.
Темперанс привязала к ногам пару коньков, сделала несколько оборотов по зале, совсем незамысловатых, показывая детям, как все просто. Но они отказывались иметь дело со странными приспособлениями.
Темперанс была уверена, что Рамси только обрадуется, предложи ему что-нибудь рискованное, ведь, в конце концов, скакать на норовистом коне почти каждый день было для него делом привычным. Но мальчик посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и сказал:
– На этих штуковинах убиться можно! – Затем отошел от нее и спросил: – А когда кормить будете?
– А если я... – начала она, но тут распахнулась дверь, и вошел Джеймс.
– Что здесь происходит? – нахмурившись, загремел он, обводя взглядом помещение. – Мне казалось, что здесь идет занятие воскресной школы.
Темперанс почудился блеск в его глазах. Дразнил он ее или был серьезен?
Она решила рискнуть. Выкатившись на середину залы (в тишине такой оглушительной, что, коснись сейчас пола пушинка, все бы вздрогнули), Темперанс подхватила пару коньков и протянула ему.
– Спорим, не сможете? – дерзко спросила она.
Блеск в его глазах превратился в целую галактику сверкающих звезд.
– На какую сумму спорим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Еще было письмо от матери, где говорилось, что через три дня в ресторане «Золотая голубка» Темперанс будет обедать с дамой, и что обед будет оплачен Ангусом. Еще мама очень сожалела, что прислала таких неподходящих невест для Джеймса, но найти невесту крайне сложно.
Шотландцы наслышаны о Маккэрне , – писала мать , – поэтому не хотят иметь с ним дело , и я пытаюсь убедить иностра нок , особенно американок , а это не так про сто. Не сердись на меня , пожалуйста. Од нако мне поможет твой подробный рассказ о нем.
Я про бую узнать , почему Ангус так отчаянно хочет женить Д же й мса , и я соглас на с тобой – здесь какая-то тайна.
Коньки , вероятно , для детей , поэтому я положила еще кое-что для них.
В письме также лежала карта Эдинбурга с отмеченным на ней шляпным салоном. На обратной стороне мама приписала: Единственное место , где наши модницы по купают себе шляпы.
– Ура! – закричала Темперанс, высоко подняв письмо, затем она схватила Рамси за плечи и, к немалому его смущению, горячо поцеловала в щеку.
Вечером Темперанс, Элис и Грейс усердно трудились, вырезая при помощи крошечных ножниц для вышивания цветочки и лепестки. Темперанс познакомилась с овдовевшей свекровью Грейс, Шиной. Нацепив на нос новые очки, она принялась вышивать четыре больших лейбла, чтобы потом пришить их к обратной стороне шляп, когда они будут готовы и представлены на суд эдинбургского общества за обедом в ресторане.
В три ночи смертельно уставшая Темперанс откинулась на спинку стула.
– Буду спать целую неделю, – сказала она. – До вторника меня не будить!
– Вы забыли, что сегодня воскресенье? – зевая, спросила Грейс.
– Здорово! Можно ничего не делать.
– Только не у Маккэрна, – мягко сказала Грейс.
Элис с бабушкой уже спали, а Темперанс вместе с Грейс сидели за столом, заваленным деталями для шляп, здесь лежали и четыре готовые шляпы. Темперанс столько лет носила шляпы и не догадывалась, как трудно их изготовить.
– Это день отдыха для меня, – Темперанс встала, поддерживая руками спину.
– Вам через несколько часов проводить урок Библии, – сказала Грейс.
– Ах, да... Я его просто отменю. Позанимаемся на следующей неделе, – ответила Темперанс, направляясь к двери с единственной мыслью о кровати.
– Конечно. Я скажу детям, – бесцветным тоном ответила Грейс.
Темперанс замерла на пороге, держась за ручку двери. Ей не хотелось оборачиваться, потому что она понимала: как только она обернется и увидит вытянутое лицо Грейс, сразу почувствует себя виноватой. Но на сегодня с нее хватит!
Она открыла дверь, спиной чувствуя взгляд Грейс. Боже, как хочется спать!
– Разбудите меня перед уроком, – буркнула она с тяжким вздохом и слезами на глазах, не оборачиваясь на Грейс, и закрыла за собой дверь.
Глава двенадцатая
– Неужели эти дети никогда не веселятся? – спросила Темперанс, глядя на детей, неподвижно стоявших вдоль стен бальной комнаты.
В центре залы лежала куча роликовых коньков.
– Веселятся, конечно. Но они никогда раньше не были в бальной комнате, а вы леди, – шепотом ответила ей Грейс.
Последнее слово она произнесла так, будто Темперагк была чем-то на редкость утонченным и не стала бы пить чай из кружки, а только из чашечки тончайшего фарфора.
Темперанс вздохнула.
– Элис и Рамси... – она замолчала, увидев ужас на лицах обоих.
Будь их воля, они давно бы уже спрятались за обшивкой из дерева.
– И ради этого я недоспала сегодня, – Темперанс подавила зевок.
Вот что получается из ее блестящей идеи устроить детям праздник-сюрприз. Может быть, увидев угощение, они воспрянут духом. Эппи с сестрой готовят с четырех утра, а еще есть апельсины и шоколад, который прислала мать, поэтому, может быть...
Но Темперанс не могла избавиться от чувства разочарования. Два дня назад она лицом к лицу встретилась с этим ужасным человеком, Хэмишем. Ей пришлось просить прощения у него за свое грубое поведение в день их знакомства и вдобавок скромно и застенчиво выклянчивать его позволения на урок Библии по воскресеньям.
Конечно, этот отвратительный человек заставил ее унизиться. Он потребовал от нее отчета: о чем она будет рассказывать детям. В голове Темперанс носились шляпы и мысли о том, что еще за чудо пришлет ее мать на роль невесты, поэтому она не смогла быстро вспомнить о какой-нибудь библейской притче. Пытаясь выиграть время, она открыла одну из белых библий и увидела слово «Есфирь».
– Притча об Есфирь и Царе... Мне всегда она нравилась, и мораль притчи тоже очень хорошая.
– Все зависит от того, как вы ее преподнесете, – подозрительно произнес Хэмиш.
– А как бы вы ее преподнесли? – спросила Темперанс и улыбнулась ему так, как обычно улыбалась мужчинам, которые могли дать денег на ее прожекты.
После этого она прослушала сорокапятиминутную лекцию о морали притчи об Есфирь.
... – И все напрасно!
– Что? – спросила Грейс.
– Я говорю, что все мои мучения напрасны. Я могла бы накормить детей на открытом воздухе, но мне так хотелось, чтобы они не только поели, но и повеселились.
Но ей не удалось убедить детей даже хотя бы прикоснуться к конькам.
– Коньки действительно выглядят пугающе, – заметила Грейс.
– Неправда! – ответила Темперанс. – Половину своего детства я прокаталась на коньках по Нью-Йорку. Я сносила все на своем пути, маме постоянно жаловались на меня. Никто из соседских детей ни разу не обогнал меня и не перещеголял в трюках.
– Да, но эти дети не знают вас, к тому же они ни разу не видели коньки.
Темперанс привязала к ногам пару коньков, сделала несколько оборотов по зале, совсем незамысловатых, показывая детям, как все просто. Но они отказывались иметь дело со странными приспособлениями.
Темперанс была уверена, что Рамси только обрадуется, предложи ему что-нибудь рискованное, ведь, в конце концов, скакать на норовистом коне почти каждый день было для него делом привычным. Но мальчик посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и сказал:
– На этих штуковинах убиться можно! – Затем отошел от нее и спросил: – А когда кормить будете?
– А если я... – начала она, но тут распахнулась дверь, и вошел Джеймс.
– Что здесь происходит? – нахмурившись, загремел он, обводя взглядом помещение. – Мне казалось, что здесь идет занятие воскресной школы.
Темперанс почудился блеск в его глазах. Дразнил он ее или был серьезен?
Она решила рискнуть. Выкатившись на середину залы (в тишине такой оглушительной, что, коснись сейчас пола пушинка, все бы вздрогнули), Темперанс подхватила пару коньков и протянула ему.
– Спорим, не сможете? – дерзко спросила она.
Блеск в его глазах превратился в целую галактику сверкающих звезд.
– На какую сумму спорим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58