Совсем чуть-чуть, хоть пару минут, но Гарин понимал, что они не располагают даже этим временем.
Андрей достал из-за пазухи бутылочку с горючей дрянью. Поднял ее и посмотрел на свет. Осталось немного больше половины.
Гарин открутил крышку, приподнял голову спасенного и поднес бутылку к его рту.
— Ну-ка, приятель! Хлебни! — Он потряс голову, пытаясь вернуть мужчину в чувство.
Тот зашевелился и попытался что-то сказать. Пользуясь моментом, Гарин просунул горлышко между посиневшими губами и резко запрокинул бутылочку.
Мужчина закашлялся и открыл глаза. Он хватал воздух и махал руками, словно хотел потушить небольшой пожар.
— Бодрит? — спросил Гарин. — Благодари Галочку, что она такая запасливая. А теперь пора.
Он помог мужчине сесть и начал командовать.
— Так! Михаил! Будешь помогать ему. Ты когда-нибудь прыгал на одной ноге, а, приятель?
Константинов не отрываясь смотрел на Гарина. До него никак не доходил смысл его слов. Он не мог поверить, что все это происходит с ним наяву.
— А? — наконец выдавил он.
Гарин снисходительно потрепал его по плечу.
— Ничего. Сейчас вспомнишь. Миша, держи его.
Он поручил Владимира заботам толстяка, забрал у него факел и передал какой-то женщине, выглядевшей так, словно она тоже успела побывать в грязной воде и потом обсохнуть.
— Галина! Действуй!
Сам Гарин прошел вглубь вагона и взял на руки девочку в ярко-синем дождевичке. В такой темноте Константинов, конечно, не мог разглядеть, что он ярко-синий, но почему-то был уверен в этом.
«Ксюша… Он взял Ксюшу на руки… » Константинов оперся на руку толстяка и встал на левую ногу.
— Эй, послушай! Эй! — он чуть не сказал «Гарин», но вовремя осекся.
Гарин обернулся.
— Да? Что случилось?
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Константинов.
Гарин пожал плечами.
— По-моему, это понятно. Вылезти из этого чертова вагона и побежать по рельсам.
— Ага… Ты же видишь, они постоянно двигаются. Хочешь, чтобы еще кого-нибудь придавило?
Гарин задумался.
— Что ты предлагаешь?
— Я лез по крышам, — сказал Константинов. — Потом сорвался, и… Если бы вы меня не вытащили… Если бы ты меня не вытащил…
— Ладно. Забудь об этом, — Гарин махнул рукой.
— Нет-нет, подожди… Я хочу, чтобы ты знал.
— Знал что?
Гарин повернулся к нему всем телом. Теперь Константинов хорошо видел белокурые пряди, ниспадавшие на пластиковый дождевик.
— Это очень важно, — начал Владимир.
Толстяк крепко сжал локоть Константинова, словно торопил его. Женщина с факелом в руке подошла ближе.
— Я… — сказал Константинов. — Я…
— Ну! — не выдержал Гарин. — Чего ты тянешь?
— Оттуда, с крыши, я кое-что видел. Тела, всюду тела, расплющенные, как муравьи, — Константинов стал горячиться. Он говорил все громче и громче, почти кричал. И то, что Гарин лишь сильнее прижимал девочку к себе, закрывая ей уши, только злило его. — Нельзя вылезать в тоннель, понимаешь? Вагон сдвинется — и ты уже размазан по стенке.
Он хотел протянуть руку и забрать у Гарина Ксюшу, но сдержался. Во-первых, он бы все равно не смог ее нести со сломанной-то ногой. А во-вторых… Пока еще рано.
— И что ты предлагаешь?
— Выбивать окна и перелезать из вагона в вагон.
Словно в подтверждение его слов, пол под ногами снова накренился и стал ходить ходуном.
— Это дольше! — Константинов старался перекричать грохот и лязг, заполнивший все пространство тоннеля. — Но так безопаснее! Нельзя рисковать! У тебя ребенок!
Факел шипел в руках Галины. Языки синего пламени облизывали накрученную на обломок зонта тряпку.
Несколько долгих секунд Гарин смотрел Константинову прямо в глаза. Затем он вздохнул и тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
— Думаю, он прав… В тоннеле опасно.
— Конечно, — Константинов кивнул.
Он убрал от себя руку толстяка и опустился на сиденье.
Гарин, подумав, посадил Ксюшу рядом.
— Галина, свети нам! Миша, пошли!
Вдвоем с толстяком они направились в дальний конец вагона.
— Он абсолютно прав, — повторил Гарин и добавил уже тише, так, что никто, кроме Михаила, не мог его слышать. — Вопрос заключается в том, успеем ли мы проломиться через весь состав? Или раньше утонем?
Толстяк положил пухлую руку ему на плечо.
— Андрей… А у нас что? Есть другой выход?
Другого выхода не было.
Денис Истомин ползал по полу в тщетных поисках ингалятора. Вагон раскачивало из стороны в сторону, словно катер, угодивший в шторм, и Денис понимал, что маленький жестяной цилиндрик мог уже сто раз куда-нибудь укатиться, но он не оставлял безуспешных попыток. Остановиться было страшнее всего.
Остановка означает несколько секунд на раздумье, но никаких мыслей, кроме того, что они погибли, в голову почему-то не приходило.
Он сильно досадовал на себя, на Алису, на то, что они забрались в это проклятое метро, хотя, если разобраться, выбора у них не было. Разве кто-нибудь может знать наперед, что случится с ним в следующий момент? Никто.
Поиски ингалятора придавали убегающим минутам хотя бы видимость смысла. Все остальное было бессмысленно.
— Алиса, — сказал он. — Пой что-нибудь.
— Что? — спросила девушка.
Она не сказала «зачем?» Только «что?» Почему он попросил ее петь? Денис и сам не знал. Наверное, это было еще одно бегство от пугающей реальности, как и в случае с ингалятором, который — теперь Истомин уже не сомневался в этом — он так и не сможет найти.
— Что петь? — повторила Алиса.
— Что угодно. Лишь бы я слышал, что ты здесь, со мной.
Он прекрасно понимал, что она и так здесь. Но теперь их разделяла темнота. Густой мрак ощутимо давил на плечи, и Денис не видел лучшего выхода, кроме как наполнить его какими-нибудь звуками.
Впрочем, нельзя было сказать, что они оказались в полной тишине, наоборот, грохот, лязг, шум воды и отчаянные крики отражались от стен тоннеля, точно долбили его. Но это было не то, что он хотел слышать.
— «Когда закончится трофейный «Житан»… — дрожащим голоском затянула Алиса. — Когда закончится дождь…»
— «Нам сказали, что можно идти назад…» — подхватил Истомин.
Они оба очень любили Чижа и однажды сходили на его концерт в СДК МАИ.
Помнится, Дениса поразила совершенно особенная атмосфера концерта. Раньше он часто бывал в дорогих клубах, где крутили в основном танцевальную музыку, но эта музыка разобщала.
Она била в уши и заставляла тела конвульсивно извиваться.
Сверкающие спицы софитов разрезали танцпол, как праздничный торт. Ультрафиолет поливал белую ткань немыслимым космическим светом. К концу первого часа человек переставал соображать, кто он и где находится.
В МАИ все было по-другому.
На небольшом возвышении сцены стоял невысокий, плотно сбитый человек с гитарой и пел. И эта музыка действовала не на тело, а на то, что было внутри него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Андрей достал из-за пазухи бутылочку с горючей дрянью. Поднял ее и посмотрел на свет. Осталось немного больше половины.
Гарин открутил крышку, приподнял голову спасенного и поднес бутылку к его рту.
— Ну-ка, приятель! Хлебни! — Он потряс голову, пытаясь вернуть мужчину в чувство.
Тот зашевелился и попытался что-то сказать. Пользуясь моментом, Гарин просунул горлышко между посиневшими губами и резко запрокинул бутылочку.
Мужчина закашлялся и открыл глаза. Он хватал воздух и махал руками, словно хотел потушить небольшой пожар.
— Бодрит? — спросил Гарин. — Благодари Галочку, что она такая запасливая. А теперь пора.
Он помог мужчине сесть и начал командовать.
— Так! Михаил! Будешь помогать ему. Ты когда-нибудь прыгал на одной ноге, а, приятель?
Константинов не отрываясь смотрел на Гарина. До него никак не доходил смысл его слов. Он не мог поверить, что все это происходит с ним наяву.
— А? — наконец выдавил он.
Гарин снисходительно потрепал его по плечу.
— Ничего. Сейчас вспомнишь. Миша, держи его.
Он поручил Владимира заботам толстяка, забрал у него факел и передал какой-то женщине, выглядевшей так, словно она тоже успела побывать в грязной воде и потом обсохнуть.
— Галина! Действуй!
Сам Гарин прошел вглубь вагона и взял на руки девочку в ярко-синем дождевичке. В такой темноте Константинов, конечно, не мог разглядеть, что он ярко-синий, но почему-то был уверен в этом.
«Ксюша… Он взял Ксюшу на руки… » Константинов оперся на руку толстяка и встал на левую ногу.
— Эй, послушай! Эй! — он чуть не сказал «Гарин», но вовремя осекся.
Гарин обернулся.
— Да? Что случилось?
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Константинов.
Гарин пожал плечами.
— По-моему, это понятно. Вылезти из этого чертова вагона и побежать по рельсам.
— Ага… Ты же видишь, они постоянно двигаются. Хочешь, чтобы еще кого-нибудь придавило?
Гарин задумался.
— Что ты предлагаешь?
— Я лез по крышам, — сказал Константинов. — Потом сорвался, и… Если бы вы меня не вытащили… Если бы ты меня не вытащил…
— Ладно. Забудь об этом, — Гарин махнул рукой.
— Нет-нет, подожди… Я хочу, чтобы ты знал.
— Знал что?
Гарин повернулся к нему всем телом. Теперь Константинов хорошо видел белокурые пряди, ниспадавшие на пластиковый дождевик.
— Это очень важно, — начал Владимир.
Толстяк крепко сжал локоть Константинова, словно торопил его. Женщина с факелом в руке подошла ближе.
— Я… — сказал Константинов. — Я…
— Ну! — не выдержал Гарин. — Чего ты тянешь?
— Оттуда, с крыши, я кое-что видел. Тела, всюду тела, расплющенные, как муравьи, — Константинов стал горячиться. Он говорил все громче и громче, почти кричал. И то, что Гарин лишь сильнее прижимал девочку к себе, закрывая ей уши, только злило его. — Нельзя вылезать в тоннель, понимаешь? Вагон сдвинется — и ты уже размазан по стенке.
Он хотел протянуть руку и забрать у Гарина Ксюшу, но сдержался. Во-первых, он бы все равно не смог ее нести со сломанной-то ногой. А во-вторых… Пока еще рано.
— И что ты предлагаешь?
— Выбивать окна и перелезать из вагона в вагон.
Словно в подтверждение его слов, пол под ногами снова накренился и стал ходить ходуном.
— Это дольше! — Константинов старался перекричать грохот и лязг, заполнивший все пространство тоннеля. — Но так безопаснее! Нельзя рисковать! У тебя ребенок!
Факел шипел в руках Галины. Языки синего пламени облизывали накрученную на обломок зонта тряпку.
Несколько долгих секунд Гарин смотрел Константинову прямо в глаза. Затем он вздохнул и тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
— Думаю, он прав… В тоннеле опасно.
— Конечно, — Константинов кивнул.
Он убрал от себя руку толстяка и опустился на сиденье.
Гарин, подумав, посадил Ксюшу рядом.
— Галина, свети нам! Миша, пошли!
Вдвоем с толстяком они направились в дальний конец вагона.
— Он абсолютно прав, — повторил Гарин и добавил уже тише, так, что никто, кроме Михаила, не мог его слышать. — Вопрос заключается в том, успеем ли мы проломиться через весь состав? Или раньше утонем?
Толстяк положил пухлую руку ему на плечо.
— Андрей… А у нас что? Есть другой выход?
Другого выхода не было.
Денис Истомин ползал по полу в тщетных поисках ингалятора. Вагон раскачивало из стороны в сторону, словно катер, угодивший в шторм, и Денис понимал, что маленький жестяной цилиндрик мог уже сто раз куда-нибудь укатиться, но он не оставлял безуспешных попыток. Остановиться было страшнее всего.
Остановка означает несколько секунд на раздумье, но никаких мыслей, кроме того, что они погибли, в голову почему-то не приходило.
Он сильно досадовал на себя, на Алису, на то, что они забрались в это проклятое метро, хотя, если разобраться, выбора у них не было. Разве кто-нибудь может знать наперед, что случится с ним в следующий момент? Никто.
Поиски ингалятора придавали убегающим минутам хотя бы видимость смысла. Все остальное было бессмысленно.
— Алиса, — сказал он. — Пой что-нибудь.
— Что? — спросила девушка.
Она не сказала «зачем?» Только «что?» Почему он попросил ее петь? Денис и сам не знал. Наверное, это было еще одно бегство от пугающей реальности, как и в случае с ингалятором, который — теперь Истомин уже не сомневался в этом — он так и не сможет найти.
— Что петь? — повторила Алиса.
— Что угодно. Лишь бы я слышал, что ты здесь, со мной.
Он прекрасно понимал, что она и так здесь. Но теперь их разделяла темнота. Густой мрак ощутимо давил на плечи, и Денис не видел лучшего выхода, кроме как наполнить его какими-нибудь звуками.
Впрочем, нельзя было сказать, что они оказались в полной тишине, наоборот, грохот, лязг, шум воды и отчаянные крики отражались от стен тоннеля, точно долбили его. Но это было не то, что он хотел слышать.
— «Когда закончится трофейный «Житан»… — дрожащим голоском затянула Алиса. — Когда закончится дождь…»
— «Нам сказали, что можно идти назад…» — подхватил Истомин.
Они оба очень любили Чижа и однажды сходили на его концерт в СДК МАИ.
Помнится, Дениса поразила совершенно особенная атмосфера концерта. Раньше он часто бывал в дорогих клубах, где крутили в основном танцевальную музыку, но эта музыка разобщала.
Она била в уши и заставляла тела конвульсивно извиваться.
Сверкающие спицы софитов разрезали танцпол, как праздничный торт. Ультрафиолет поливал белую ткань немыслимым космическим светом. К концу первого часа человек переставал соображать, кто он и где находится.
В МАИ все было по-другому.
На небольшом возвышении сцены стоял невысокий, плотно сбитый человек с гитарой и пел. И эта музыка действовала не на тело, а на то, что было внутри него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64