Так Тарантино, все еще одержимый идеей снять свое собственное кино и наконец располагая деньгами, стал вынашивать грандиозный план.
“Все дело было буквально в том, что я обожал фильмы-ограбления и долгое время не видел ничего стоящего – рассуждает он. – Так что я подумывал, а не написать ли мне самому такой...”
Глава 3

“Бешеные псы”
“В сущности, в моей голове давно была эта идея, годы, годы и годы: фильм об ограблении, действие которого происходит не во время ограбления, а после него, когда парни появляются один за другим, – начинает Тарантино. – Это была идея, возникшая у меня давно. Я никогда не исследовал ее глубже, это была просто идея”.
Дни за прилавком “Видео-архива”, особенно те, когда его оставляли присматривать за магазином, сослужили Тарантино хорошую службу. “Я отбирал множество фильмов, которые мы покупали, и мне нравилось расставлять их по полкам и секциям, как будто я прокручивал в голове кинофестиваль. Каждую неделю я экспонировал что-нибудь – неделю Сэма Фуллера, или неделю Дэвида Каррадайна, или неделю Николаев Рэя, или неделю фильмов “плаща и шпаги”, или кино байкеров, или еще чего-нибудь, а однажды я выбрал фильмы-ограбления: “Рифифи”, “Топкапи”, “Асфальтовые джунгли”, “Дело Томаса Крауна”. Я подумал, что это на самом деле классный жанр”.
Одним из преимуществ работы в “Видео-архиве” было то, что его служащие могли брать домой любые кассеты, которые им только хотелось. Тарантино всегда использовал эту возможность в полную силу и, воздвигая свой “кинофестиваль” в магазине, мог взять все эти кассеты домой и посмотреть их – манна небесная для фаната кино. Фанатик кино, по собственному признанию, он видел большинство из них раньше, “но я целенаправленно смотрел фильмы-ограбления каждый вечер. Я вбил себе в голову, что это – замечательный, удобный жанр, чтобы влить в него новую кровь, потому что последний из них появился давным-давно.
Основное в фильмах-ограблениях, по сути, состоит в том, что в них есть особый встроенный механизм напряжения, нервного ожидания. Даже если это что-нибудь вроде “Сокровища четырех корон” или этого безумного фильма “В поисках утраченного ковчега”. Даже когда вы смотрите подобный фильм, вы чувствуете, что вы в нем, и это выглядит так: “О боже, они слишком близко от луча!” И вы действительно начинаете нервничать, так что я подумал:
“О'кей, я собираюсь сделать такой же”. Я всегда думал, что если я напишу фильм-ограбление, – я напишу такой, где им всем удается убежать, потому что я ненавидел, ненавидел ситуацию, когда они совершают грабеж, потом собираются уйти и только из-за какой-то маленькой случайности в дело вступает судьба и обламывает их всех”.
Это, конечно, было истоком того, что потом стало “Бешеными псами”, хотя нужно заметить, что когда дело касается главных героев, судьба действительно их обламывает. “Ну, на самом деле все вышло не так. Мой фильм кончается по-другому, но в нем нет той “страховки”, какая есть в фильмах этого жанра... в настоящих фильмах-ограблениях...”
У Тарантино, как уже объяснялось, всегда были идеи для нового сценария. Закончив “Прирожденных убийц”, он набрасывал наметки для сценария, включающего три мрачноватые криминальные истории, сходящиеся в одной точке. Конечно, этому предстояло стать “Криминальным чтивом”, хотя к тому времени существовало только две истории.
“Я не писал “Бешеных псов” как одну из линий “Криминального чтива”, – проясняет он ситуацию. Идея “Криминального чтива” у меня возникла давным-давно, и я начал писать первый сюжет, в котором появлялись Винсент Вега и жена Марселлуса Уоллеса, и знал, что третий будет о парнях на складе. Но я его так и не сделал, и когда возникла идея “Бешеных псов”, это было так: “0'кей, делай это как целый фильм”. Нельзя сказать, что я специально начал писать этот эпизод, я просто никогда не собирался этого делать”.
У Тарантино есть тенденция вставлять цитаты из" других фильмов в свой: каждый фильм разбирается на составные части и потом вновь собирается на ваших глазах, как будто вы – излишне усердный солдат на проверке боевых пулеметов. Возможно, вы никогда не видели “Сокровища четырех корон”. Посмотрите его сейчас, и вы поймете, почему вы никогда не утруждались ухватить смысл с первого раза. Тарантино же независимо от того, хорош фильм, плох или просто гадок, смотрел их все.
“Когда я учился на актера, я чувствовал себя не в своей тарелке в мастер-классе, потому что на самом деле ощущал себя участником фильма, был в большой картинке и в истории. А другие плевали на это. Я имею в виду, им было все равно. Это – одна из тех вещей, которые заставили меня понять, что я выбивался из общего ряда. Просто играть в кино недостаточно, я должен сделать эти фильмы моими, потому что моими героями были режиссеры, а они не знали ни одного из них. Они знали, кто такой Мартин Скорсезе, кто такой Фрэнсис Форд Коппола, но не более того. Они просто знали, кто мог дать им работу, и это все, о чем они беспокоились. История фильма? Это их волновало меньше всего. Со стороны актеров, на мой взгляд, это было слишком опрометчиво. Это – их профессия. Это то, что они пытаются делать, а они забывают о том, что это одна из сложнейших профессий, крепкий орешек. Как актер я не добился успеха, я не мог зарабатывать себе на жизнь. Я даже не мог мечтать об этом”.
Время распорядилось по-другому, хотя во времена написания “Бешеных псов” Тарантино все еще искренне замирал в священном ужасе перед теми, кто зарабатывал себе на жизнь служением Мельпомене, “Все, кого я видел в своей жизни, – неудачники, – продолжает он. – Успех казался таким недостижимым, и все дело было в том, что они пытались его добиться и были слишком легкомысленны. Они или пропускали занятия, или ходили на них и полностью выкладывались только в ту среду, когда были вынуждены прийти на занятия. Все остальное время они трахаются со всеми подряд, приводят все вокруг в полный беспорядок, ничегошеньки не делают, ничего не знают, им на все наплевать, в то время как юрист или врач и прочие ходят в школу, трудятся в поте лица. Им не просто нужно знать, как быть адвокатом в суде, они обязаны знать историю права, потому что это совершенствует их ум, знание важно для них. Актеры не получают подобного образования”.
Тарантино, хотя и самородок во всем, что касается фильмов, оказался небольшим специалистом в области письма как элементарного физического процесса. В этом его техника страдает дилетантизмом. “Ну, понимаете, я не умею печатать. Я пишу от руки. Печатными буквами. У меня свой метод, и он прекрасно срабатывает, я им доволен. Я просто записываю мысли в записную книжку или куда-нибудь еще. Когда я начинаю писать – я всегда говорил, что нельзя писать стихи на компьютере, – я иду в магазин, покупаю записную книжку и говорю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67