Мы в Братстве уже готовы, ибо разве не предсказано все это в богоданном Писании Святого Тима? Разве не ведомы вам Семь священных казней?
Он поднял руку, и рукав его просторной рясы упал, открывая зажатую в кулаке книгу – изящную книгу в кожаном переплете с вытисненным на обложке золотым знаком вопроса. Кузнец открыл было рот, чтобы возразить,
Но вздох благоговейного страха собравшихся селян предупредил его о том, что не стоит этого делать. Приор Луковка продолжил, голос его возвышался в религиозном рвении, а на губах играла самодовольная улыбка.
– Услышьте же слова Святого Тима Занудного! – Он раскрыл книгу и начал читать. – «И дойдет до того, что дети божии отвернутся от Господа и перестанут прилично себя вести. И Господь будет немного расстроен, говоря себе: „Пожалуй, мне стоит что-нибудь предпринять“. И вот, небеса раскроются, и местами пройдут небольшие дожди, так что люди вымокнут, возвращаясь из пивнушек! И будут легкие ночные заморозки, так что посевы помидоров не взойдут! Но люди все равно не обратятся к Господу, и Он будет немало расстроен. И тогда будет казнь дешевыми зажигалками, и люди опалят себе брови. И будет казнь тлей и другими садовыми вредителями, и люди возропщут, говоря: „Смотри-ка, лепестки опали с моих хризантем, а птицы опять поклевали мою клубнику!“ Но все равно они не покаются. И досаду Господа весьма неловко будет узреть! И нашлет Он на них казнь навозом, казнь торговыми агентами и казнь грудным кашлем!»
Удовлетворенный, приор звучно захлопнул книгу и оглядел селян, удостоверяясь, что откровение дошло до всех.
– Казнь торговыми агентами, понимаете? Так и на писано!
Кузнец глазел на приора Луковку как на совсем полоумного. К несчастью, понял Ронан, все остальные глазели на него как на самого Господа Бога. Кто-то пробормотал:
«Казнь трудным кашлем! А ведь Бешеный Дан только вчера кашлял!» – и вдруг все селяне разом пали на колени, сжимал руки в немой мольбе. Кроме, понятное дело, Тома, который неожиданно обнаружил, как трудно пасть на колени, когда одна твоя нога прибита к полу стрелой. Кузнец в отчаянии огляделся и предпринял еще одну, последнюю попытку.
– Какая еще казнь торговыми агентами? – возопил он. – Вы ведь не хотите сказать, что Некрос и Племя Фаллона лютуют по окрестным землям, продавал прессованную солому?
– Только покайся, и будешь спасен, – приор улыбнулся кузнецу как ящерица, которая, проснувшись, обнаружила себя по колено в сочных мухах, а затем возвысил голос, обращаясь к селянам. – Агнцы мои! Еще не поздно! Присоединяйтесь ко мне в молитве! Брат Репа исполнит нам избранные псалмы Блаженного Тима, а я тем временем предприму Священный сбор! – Тут он ловко выхватил из-под рясы большую коробку для сбора пожертвований. – И помните, деньги суть корень зла. А посему облегчите ваши карманы и станьте чисты в глазах Господа!
Приор Луковка двинулся к селянам, которые все разом принялись лихорадочно шарить по карманам в поисках денег. Брат Репа достал древний каладион и отчаянно попытался привести его в действие. Инструмент издал пару сдавленных звуков, а затем вдруг пронзительно заверещал, примерно как пожилая овца, которой зверски отрывают копыта. Получившуюся в результате «мелодию» было почти невозможно узнать, однако это вполне мог оказаться «О Боже, какие же мы были грешники» – один из самых интересных псалмов Святого Тима.
Кузнец понял, что он побежден. Обняв Ронана за плечи, он вывел его на прохладный ночной воздух. Снаружи оказалось почти так же шумно, как и внутри. Предсмертная агония каладиона пробудила всех деревенских собак. Большинство лаяло, некоторые мяукали, по меньшей мере одна кудахтала. Ронан с тревогой смотрел на отца.
– Разве мы не должны что-то сделать? Я хочу сказать… – увидев отчаяние в глазах отца, он умолк.
– Сделаем, непременно сделаем, но сейчас не время. Будь прокляты эти полоумные монахи! – Кузнец какое– то время стоял, буквально пылая гневом, затем хлопнул сына по плечу и одарил беззубой улыбкой.
– Пошли к кузне. Надо работать. Будут и другие ночи. У нас мало времени, но мы еще можем спасти наших односельчан.
К несчастью для кузнеца он и понятия не имел, как мало у них оставалось времени…
* * *
Четырьмя ночами позже Ронан лежал на своей кровати в углу их единственной большой комнаты, наблюдал, как дымок вьется от гаснущих утлей расположенного по центру хижины очага к отверстию для дыма в крыше, и ожидал, пока отец вернется домой. Кузнец зашел в крошечную деревенскую пивную под названием «Безголовый цыпленок» выпить в честь праздника, ибо той ночью они провели первое занятие по обращению с оружием. Избавленные от вмешательства Братства, они успешно продемонстрировали все виды оружия, и некоторые из селян начали схватывать идею. Случилось лишь два небольших инцидента. Гель Короед упорно хватал меч не за тот конец, и теперь у него совсем не осталось пальцев, а Том прострелил себе и вторую ногу. Он, однако, сказал, что это не беда, раз первую стрелу он так и не вытащил, а стало быть, теперь у него получилась подходящая пара. Тем не менее отец Ронана был как нельзя более обрадован их прогрессом и впервые за многие недели казался по-настоящему счастливым.
Ронан как раз собирался протянуть руку и погасить масляную лампаду, когда Брехун, их сторожевой пес, громко и взволнованно закудахтал. Внезапно снаружи словно разверзся ад – вопли, визг, конское ржание, звон мечей и над всем этим голос его отца, выкрикивающий команды. Со страхом Ронан выбрался из постели, а затем, сжимая в руках меч и шлем, которые ему недавно презентовал отец, а также плюшевого мишку, которого в год своей смерти ему подарила мама, он подкрался к двери и выглянул наружу. Явившегося его глазам зрелища вполне хватило, чтобы он застыл на месте от ужаса.
Всадники в темных одеждах, казалось, были повсюду, галопом проносясь через деревенскую площадь, поджигая хижины и рубя ошалевших от страха селян мечами. В зловещем серебристом свете двух лун и в дыму, что поднимался от горящих строений, они походили на адских призраков. Несколько селян отчаянно бегали от хижины к хижине, выискивая несуществующее убежище, но многие недвижно лежали на земле в самых неудобных позах, их кровь быстро впитывалась сухой почвой.
Перед кузней небольшая группа, ведомая кузнецом, дала нападавшим отпор. Большинство селян имело очень слабое представление о том, как обращаться с оружием, и просто размахивало мечами. Некоторые не имели совсем никакого представления и оказывались для своих соратников не меньшей угрозой, чем для врага. Ронан видел, как Том пускает стрелу за стрелой, но лук он держал задом наперед, и стрелы летели ему за спину. Одна вонзилась в руку его брату, еще одна едва миновала Тобольда и чуть ли не по самое оперение погрузилась в глазницу темного всадника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Он поднял руку, и рукав его просторной рясы упал, открывая зажатую в кулаке книгу – изящную книгу в кожаном переплете с вытисненным на обложке золотым знаком вопроса. Кузнец открыл было рот, чтобы возразить,
Но вздох благоговейного страха собравшихся селян предупредил его о том, что не стоит этого делать. Приор Луковка продолжил, голос его возвышался в религиозном рвении, а на губах играла самодовольная улыбка.
– Услышьте же слова Святого Тима Занудного! – Он раскрыл книгу и начал читать. – «И дойдет до того, что дети божии отвернутся от Господа и перестанут прилично себя вести. И Господь будет немного расстроен, говоря себе: „Пожалуй, мне стоит что-нибудь предпринять“. И вот, небеса раскроются, и местами пройдут небольшие дожди, так что люди вымокнут, возвращаясь из пивнушек! И будут легкие ночные заморозки, так что посевы помидоров не взойдут! Но люди все равно не обратятся к Господу, и Он будет немало расстроен. И тогда будет казнь дешевыми зажигалками, и люди опалят себе брови. И будет казнь тлей и другими садовыми вредителями, и люди возропщут, говоря: „Смотри-ка, лепестки опали с моих хризантем, а птицы опять поклевали мою клубнику!“ Но все равно они не покаются. И досаду Господа весьма неловко будет узреть! И нашлет Он на них казнь навозом, казнь торговыми агентами и казнь грудным кашлем!»
Удовлетворенный, приор звучно захлопнул книгу и оглядел селян, удостоверяясь, что откровение дошло до всех.
– Казнь торговыми агентами, понимаете? Так и на писано!
Кузнец глазел на приора Луковку как на совсем полоумного. К несчастью, понял Ронан, все остальные глазели на него как на самого Господа Бога. Кто-то пробормотал:
«Казнь трудным кашлем! А ведь Бешеный Дан только вчера кашлял!» – и вдруг все селяне разом пали на колени, сжимал руки в немой мольбе. Кроме, понятное дело, Тома, который неожиданно обнаружил, как трудно пасть на колени, когда одна твоя нога прибита к полу стрелой. Кузнец в отчаянии огляделся и предпринял еще одну, последнюю попытку.
– Какая еще казнь торговыми агентами? – возопил он. – Вы ведь не хотите сказать, что Некрос и Племя Фаллона лютуют по окрестным землям, продавал прессованную солому?
– Только покайся, и будешь спасен, – приор улыбнулся кузнецу как ящерица, которая, проснувшись, обнаружила себя по колено в сочных мухах, а затем возвысил голос, обращаясь к селянам. – Агнцы мои! Еще не поздно! Присоединяйтесь ко мне в молитве! Брат Репа исполнит нам избранные псалмы Блаженного Тима, а я тем временем предприму Священный сбор! – Тут он ловко выхватил из-под рясы большую коробку для сбора пожертвований. – И помните, деньги суть корень зла. А посему облегчите ваши карманы и станьте чисты в глазах Господа!
Приор Луковка двинулся к селянам, которые все разом принялись лихорадочно шарить по карманам в поисках денег. Брат Репа достал древний каладион и отчаянно попытался привести его в действие. Инструмент издал пару сдавленных звуков, а затем вдруг пронзительно заверещал, примерно как пожилая овца, которой зверски отрывают копыта. Получившуюся в результате «мелодию» было почти невозможно узнать, однако это вполне мог оказаться «О Боже, какие же мы были грешники» – один из самых интересных псалмов Святого Тима.
Кузнец понял, что он побежден. Обняв Ронана за плечи, он вывел его на прохладный ночной воздух. Снаружи оказалось почти так же шумно, как и внутри. Предсмертная агония каладиона пробудила всех деревенских собак. Большинство лаяло, некоторые мяукали, по меньшей мере одна кудахтала. Ронан с тревогой смотрел на отца.
– Разве мы не должны что-то сделать? Я хочу сказать… – увидев отчаяние в глазах отца, он умолк.
– Сделаем, непременно сделаем, но сейчас не время. Будь прокляты эти полоумные монахи! – Кузнец какое– то время стоял, буквально пылая гневом, затем хлопнул сына по плечу и одарил беззубой улыбкой.
– Пошли к кузне. Надо работать. Будут и другие ночи. У нас мало времени, но мы еще можем спасти наших односельчан.
К несчастью для кузнеца он и понятия не имел, как мало у них оставалось времени…
* * *
Четырьмя ночами позже Ронан лежал на своей кровати в углу их единственной большой комнаты, наблюдал, как дымок вьется от гаснущих утлей расположенного по центру хижины очага к отверстию для дыма в крыше, и ожидал, пока отец вернется домой. Кузнец зашел в крошечную деревенскую пивную под названием «Безголовый цыпленок» выпить в честь праздника, ибо той ночью они провели первое занятие по обращению с оружием. Избавленные от вмешательства Братства, они успешно продемонстрировали все виды оружия, и некоторые из селян начали схватывать идею. Случилось лишь два небольших инцидента. Гель Короед упорно хватал меч не за тот конец, и теперь у него совсем не осталось пальцев, а Том прострелил себе и вторую ногу. Он, однако, сказал, что это не беда, раз первую стрелу он так и не вытащил, а стало быть, теперь у него получилась подходящая пара. Тем не менее отец Ронана был как нельзя более обрадован их прогрессом и впервые за многие недели казался по-настоящему счастливым.
Ронан как раз собирался протянуть руку и погасить масляную лампаду, когда Брехун, их сторожевой пес, громко и взволнованно закудахтал. Внезапно снаружи словно разверзся ад – вопли, визг, конское ржание, звон мечей и над всем этим голос его отца, выкрикивающий команды. Со страхом Ронан выбрался из постели, а затем, сжимая в руках меч и шлем, которые ему недавно презентовал отец, а также плюшевого мишку, которого в год своей смерти ему подарила мама, он подкрался к двери и выглянул наружу. Явившегося его глазам зрелища вполне хватило, чтобы он застыл на месте от ужаса.
Всадники в темных одеждах, казалось, были повсюду, галопом проносясь через деревенскую площадь, поджигая хижины и рубя ошалевших от страха селян мечами. В зловещем серебристом свете двух лун и в дыму, что поднимался от горящих строений, они походили на адских призраков. Несколько селян отчаянно бегали от хижины к хижине, выискивая несуществующее убежище, но многие недвижно лежали на земле в самых неудобных позах, их кровь быстро впитывалась сухой почвой.
Перед кузней небольшая группа, ведомая кузнецом, дала нападавшим отпор. Большинство селян имело очень слабое представление о том, как обращаться с оружием, и просто размахивало мечами. Некоторые не имели совсем никакого представления и оказывались для своих соратников не меньшей угрозой, чем для врага. Ронан видел, как Том пускает стрелу за стрелой, но лук он держал задом наперед, и стрелы летели ему за спину. Одна вонзилась в руку его брату, еще одна едва миновала Тобольда и чуть ли не по самое оперение погрузилась в глазницу темного всадника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82